SCI Библиотека

В статье рассматриваются некоторые идеальные категории как фундирующие основания правовой реальности. Учитывая вариативность возможных предпосылок права, автор ограничивается тремя модификациями блага, выделенными Платоном в диалоге «Филеб»: прекрасное, соразмерное, истинное. Постулируется возможность использования для объяснения взаимосвязи указанных предпосылок и правовых феноменов такого понятия аналитической философии, как супервентность, которое обозначает детерминированность свойств двух сложных систем. Подчеркивается, что традиционно данное понятие употребляется при описании зависимости ментальных феноменов от физических оснований, но также оно имеет методологические перспективы и в юридической науке. Рассматриваются три модификации блага в диалоге «Филеб» и их роль в формировании правовых институтов. В этой связи выделяются несколько уровней эстетики, характеризующих не только стилистическую красоту, но и внутреннее содержание юридических конструкций. Особое внимание уделяется рецептивной эстетике, изучающей опыт восприятия правовых институтов субъектом правоотношений. Согласно данной концепции, правовые феномены должны быть эстетичными и обоснованными для того, чтобы быть принятыми реципиентами. Это особенно важно при закреплении конституционных ценностей: легитимизация фиктивных аксиологических элементов создает риски правовой аномии. Также в статье определяется значимость для онтологии права корреспондентной теории истины, обосновывающей приоритет рационального познания универсалий над чувственным опытом. Для решения поставленных задач используются историко-правовой, логический, структурно-функциональный, нормативно-ценностный, диалектический, прогностический, сравнительный методы и подходы. Исходя из полученных в ходе исследования результатов, автор делает вывод о самостоятельном онтологическом статусе правовых феноменов, которые обладают признаком реальности как интеллигибельные элементы объективного мысленного бытия участников правоотношений.

Статья посвящена специфике философского рассмотрения и осмысления книг, приобретающих в определенном социокультурном пространстве статус сакральных. Как в современном философском дискурсе, так и в дискурсе многих прошлых эпох обычно имеет место дистанцирование философов-профессионалов от непосредственного обращения к такого рода текстам. В результате они оказываются почти в монопольном распоряжении интеллектуалов, которые либо игнорируют специфически философские методы исследования, либо произвольно препарируют их применительно к своим конъюнктурным, прагматическим целям, либо ограничиваются традиционной техникой толкования и комментирования Священного Писания. Однако для серьезного мыслителя многие священные книги, рассматриваемые под особым ракурсом, оказываются при всех возможных и даже неизбежных рсках весьма ценным материалом для проверки на прочность его теоретикометодологического инструментария и морально-этических принципов, которых он придерживается. В статье данная проблема анализируется на примере интерпретации И. Кантом Библии, игравшей в его эпоху роль фундаментального культурообразующего текста. Показано, как философ противопоставляет рациональнокритический и доктринально-теологический подходы к ее прочтению, оставляя за читателем право свободного выбора. Основное внимание уделено трем небольшим работам Канта, составляющим своеобразную философскую трилогию. В первой из них – «Предполагаемое начало человеческой истории» – немецкий мыслитель на материале книги Бытия дает свою версию причин выхода человечества из природного состояния и превращения его в суверенного субъекта исторического действия. Во второй работе – «О неудаче всех философских попыток теодицеи» – Кант, опираясь на книгу Иова, решает проблему благости/неблагости Бога в свете очевидности зла и страданий как онтологической данности. В третьей работе – «Конец всего сущего» – на основе Откровения Иоанна Богослова трактуется один из важнейших религиозных сюжетов – апокалиптическая гибель человечества (Страшный суд, конец света, прекращение исторического времени). Автор статьи демонстрирует эвристический потенциал кантовской рационально-критической методологии, не утратившей значимость и сегодня.

Статья посвящена важному историческому источнику по истории Церковно-археологического кабинета Московской духовной академии — машинописным сборникам «Материалы церковно-археологического кабинета», которые на сегодняшний день являются малоизученными. Инициатором их появления стал доцент Московской духовной академии Алексий Данилович Остапов, впоследствии протоиерей, профессор, заведующий Церковно-археологическим кабинетом с 1955 по 1975 гг. Сборники отражают внутреннюю жизнь музея Академии: этапы формирования его фондов, экспозиций, коллектива, научную деятельность сотрудников. Выпуск сборников продолжился после смерти протоиерея Алексия, но периодичность выпуска очередных сборников была не столь регулярной. Всего, на сегодняшний день, в распоряжении исследователей имеются 16 сборников, последний из которых вышел в 2005 г. В настоящей статье представлен анализ материалов сборников, вышедших в период с 1955 по 1975 гг., а также дана история их появления и краткая историческая справка по всему периоду, который нашел отражение в имеющихся шестнадцати выпусках. При исследовании были использованы как материалы самих сборников, так и литература, источники, отражающие историю их появления: журналы Совета академии, воспоминания, дневники.

Статья посвящена исследованию и атрибуции не известных ранее памятников русского церковного оловянного литья конца XVII–XVIII вв. Качественные оловянные сплавы и готовые изделия из европейского олова появились на Руси с конца XVI в. Оловянные предметы широко использовались не только в быту как питьевая посуда, но и при богослужении в храмах. Благодаря практическим и эстетическим качествам, и относительной дешевизне по сравнению с драгоценными металлами, оловянные изделия нашли свое применение в многочисленных храмах и монастырях. На настоящий момент из всего многообразия церковной утвари из олова в научный оборот введены лишь отдельные предметы из коллекций крупнейших музеев России. Автором статьи проведено комплексное исследование и атрибуция ранее не изученных 14 предметов из собраний Музея Московской духовной академии (ЦАК МДА) и Музея имени Андрея Рублева ( ЦМИАР). Это потиры, дискосы, кресты, дароносицы и дарохранительницы.

Публикация посвящена истории создания Православного музея Финляндии РИЗА, формированию его коллекции и ее основным особенностям. Большую часть коллекции музея составляет церковная утварь, эвакуированная в период II Мировой войны из монастырей — Валаамского, Коневского, Печенгского, а также из карельских приходов Финляндской православной церкви. Статья представляет первый опыт освящения вопроса на русском языке.

Основная цель статьи — проследить этапы развития иконографии новозаветного Апокалипсиса в монументальной живописи Руси XVI в., выделить предпосылки обращения к новой для данного периода теме. В частности, дать систематическое описание сюжетов, обозначить преемственность иконографических форм, а также осмыслить место апокалиптических композиций в общем контексте монументальной живописи этого периода. Рассматриваемое явление в Позднем Средневековье представлено как синтеза восточной иконографии с элементами западной традиции в церковном искусстве. Именно поэтому наиболее важный вопрос в изучении сюжетов, иллюстрирующих Апокалипсис, заключается в выявлении происхождения каждой композиции и характерных ее особенностей.

Первые шаги в исторической литургике были предприняты западными учеными в XVII в. За четыре столетия база исследований литургии византийского обряда пополнилась огромным количеством работ различного характера — от научных статей до полноценных монографий. Многие из таких трудов стали классикой и вызывают немалый научный интерес. Цель настоящей статьи — представить обзор наиболее значимых работ в области вопроса истории изучения византийской литургической традиции, который не только не теряет актуальности, но приобретает все большее значение для междисциплинарных исследований, прежде всего для изучения истории церковного искусства, иконографических особенностей и программных и композиционных построений.

Личность протопресвитера Иоанна Романидиса на фоне других выдающихся греческих богословов XX в. выделяется своим стремлением к «инаковости», которая выражалась постоянным поиском глубинных ответов на те вопросы богословия и истории, которые уже давно казались устоявшимися и решёнными для большинства. Это стремление про- являлось во всех основных направлениях деятельности о. Иоанна: создании догматики «другого вида», выработке им собственного понимания истории, выразившейся в т. н. «ромейской теории», а также в создании особого направления в богословии — «терапевтического». Подобно творчеству протопресвитера, профессора и богослова, и сама его жизнь была живым выражением некой отчужденности по отношению к внешнему миру. Американец греческого малоазийского происхождения, проживший значительную часть жизни в Афинах, он всегда оставался «знамением пререкаемым» как по отношению к современному ему греческому обществу, так и для среды профессионального академического богословия и церковной иерархии. Биографии и значению трудов о. Иоанна Романидиса посвящена настоящая публикация.

В статье предлагается новый подход к осмыслению понятия богословско-философского синтеза в рамках византийской философии. На примере сравнительного анализа богословия двух выдающихся христианских писателей, св. Николая Кавасилы и свт. Григория Паламы, доказывается, что синтез не может быть представлен только в качестве концептуальной экспликации. Богатая по своей глубине и охвату богословско-философская система мысли Кавасилы имеет в своих основаниях те же богословские и философские идеи, что система мысли Паламы. Однако, если в последнем случае синтез представлен в виде концептуальной экспликации, т. е. сформулирован и выражен на строгом богословско-философском языке, то в первом случае сама концептуальная экспликация помещается в литургическую и духовно-аскетическую практику и актуализируется в ней. Если деятельности Паламы соответствует этапу «развёртывания» традиции, когда традиция вынуждена давать новые и точно сформулированные ответы на внешние вызовы, то деятельность Кавасилы характеризуется этапом её «свёртывания», при котором всё богатство разработанного на этапе «развёртывания» понятийного аппарата вводится в сакраментальную практику. И хотя сами точные формулировки и термины (т. е. весь понятийный аппарат) тонут и растворяются в сакраментальной практике, однако, несомненно, в ней присутствуют и при необходимости могут быть вновь «из неё» эксплицированны. Именно «свёртыванием» традиции завершается очередной цикл синтеза, и именно Кавасила стал тем автором, в богословско-философской мысли которого завершился паламитский синтез.

Статья касается вопроса возможности использования Иоанном Мосхом письменных источников при написании рассказов «Луга духовного». Известно, что автор этого патерикового собрания большинство из написанных историй услышал во время своих многолетних паломнических экспедиций по монашеским обителям Палестины, Египта, Синая, Сирии и Киликии, которые впоследствии и были описаны им в своём труде. Однако, на страницах сочинения встречаются сюжеты и даже фрагменты текста, которые схожи с более ранними сочинениями, а нередко даже текстуально совпадают с ними. В связи с этим возникает вопрос о возможности использования Иоанном Мосхом письменных источников. Ответ на этот вопрос можно получить только в результате текстологического сравнения источников, что и было предпринято в рамках данной статьи. Здесь продемонстрированы некоторые отрывки совпадающих текстов, подробно проанализирована сама возможность и степень заимствования текста более раннего источника, предложены гипотезы, касающееся исследуемого вопроса.