SCI Библиотека

Статья посвящена отображению в белорусской историографии темы убийства в Варшаве 7 июня 1927 г. советского посла в Польше П. Войкова в контексте белорусского национально-освободительного движения в составе межвоенной Польши. Отмечается, что данные аспекты в белорусской историографии истории Западной Беларуси 1921-1939 гг. не получили предметного научного осмысления. Советская историография освещала убийство Войкова как террористический акт по отношению к советскому государству со стороны заграничных антисоветских кругов. Широко распространившиеся в постсоветское время сведения о причастности Войкова к убийству царской семьи, отрицательные характеристики его личности и дипломатической карьеры стали основой для формирования в общественном мнении негативного к нему отношения. Современные белорусские авторы с негативной коннотацией рассматривают Войкова как лицо, причастное к убийству царской семьи, как неразборчивого в связях и неудачного дипломата. В обстоятельствах смерти Войкова их привлекают этническая принадлежность и идейно-политические убеждения его убийцы - Б. Коверды. Высказывается несогласие с трактовкой его как русского эмигранта, белогвардейца и монархиста. Существуют противоположные взгляды относительно приверженности Б. Коверды белорусским революционно-освободительным идеалам. В статье представлены основные мотивы убийства, в том числе версия о причастности советских спецслужб к устранению П. Войкова, которая подтверждается выявленными автором архивными документами. Указано, что причиной возможной причастности сторонников белорусского революционно-освободительного движения к физическому устранению П. Войкова было его стремление к польско-советскому примирению и недоброжелательное отношение к политической линии на радикальное решение вопроса о Западной Беларуси в результате вооруженного антипольского восстания при поддержке СССР, которое готовили белорусские коммунисты. Архивные документы выявляют наличие конфликтных отношений внутри сообщества представителей советских политико-дипломатических и разведывательных структур в Польше, которые также могли стать причиной физического устранения П. Войкова.

Вопросы питания и продовольственного обеспечения занимают важное место в исследованиях историков, специализирующихся на разработке истории повседневности. Данный аспект жизнедеятельности рабочих лесной промышленности 1930-х гг. оказывается вне поля исследований историков. В рамках данной статьи тема рассмотрена на примере лесорубов и возчиков дров лесных трестов Среднего Поволжья в сопоставлении с общесоюзными тенденциями. Территориальные рамки включают современные Пензенскую, Самарскую, Ульяновскую области и Республику Мордовия, входившие в границах административно-территориального деления 1930-х гг. в состав Средне-Волжского края. Источниковую базу исследования составили преимущественно материалы архивных фондов и публикации периодической печати 1930-х гг. В статье показана динамика решения продовольственной проблемы в регионе. Наибольшей остроты продовольственный дефицит на лесозаготовках достиг в 1930-1931 гг. По мере создания системы снабжения продовольствием лесных рабочих нерешенными вопросами во второй половине 1930-х гг. стали изготовление некачественного хлеба и перебои в поступлении на отдельные лесопункты муки, макарон, сахара и других продовольственных товаров. Автором статьи впервые вводятся в научный оборот количественные показатели наличия на лесозаготовках Куйбышевской области и Мордовской АССР торговых точек и хлебопекарен в третьей пятилетке с анализом степени обеспеченности ими леспромхозов лесопромышленных трестов. В Среднем Поволжье продовольственное снабжение в третьей пятилетке лучше всего было налажено в тресте «Средлес» Наркомата тяжелой промышленности. В «Куйбышевлесе» системы Наркомлеса лесопункты были обеспечены торговыми точками и пекарнями в недостаточной степени. Во второй половине 1930-х гг. в Среднем Поволжье продовольственное обеспечение леспромхозов лесных трестов было лучше, чем лесхозов территориального управления лесоохраны. Продовольственная проблема усугублялась организационными недостатками в системе торговли, злоупотреблениями отдельных работников и случаями некомпетентного руководства в лесных трестах.

В этой статье рассматривается участие Георгия Федотова в революционной борьбе, его причины, побуждения и восприятие этого, а также условия и факторы, которые привели к решению прекратить его революционную деятельность. Исследование опирается на документы местного жандармского управления из Государственного архива Саратовской области и частную переписку Г. П. Федотова и Т. Ю. Дмитриевой. Их изучение позволяет по-новому взглянуть на его участие в революционной деятельности социал-демократов в Саратове, проливая свет на ее экзистенциальную подоплеку. В данном исследовании герменевтика понимания (Verstehen) используется в качестве методологической парадигмы для изучения молодости Георгия Федотова. Этот подход предполагает выявление внутренних мотивов, стоящих за внешними событиями в жизни рассматриваемого субъекта. В нем рассматриваются индивидуально-психологические аспекты, которые способствовали формированию личности Г. П. Федотова. Наметившиеся изменения в личности Г. П. Федотова автор определяет как переориентацию его собственной судьбы, вызванную не только упадком революционного движения, но и кризисом его идентичности. Следовательно, важнейшие моменты его ранней биографии демонстрируются как проявления пересмотра его идентичности, сформированного взаимодействием между его личными устремлениями и влиянием социальной среды, в которой значительную роль играли его ближайшие соратники.

В начале XV столетия в древнерусских пергаменных кодексах наблюдается процесс перехода от ручной к механической, или шаблонной, разлиновке, что значительно экономило время писцам. При таком типе разлиновки результат достигался не за счет проведения по пергамену острием ножа или шила, а с помощью шаблона. Подобный инструмент применялся в восточных рукописях с XII в. и назывался «мастара» или«мистара». На латыни его принято называть «tabula ad rigandum», по-французски - «planche à régler», по-английски - «rule-board». В европейской письменной традицииэто приспособление появляется, по-видимому, одновременно с древнерусской в началеXV столетия. В русской традиции данный шаблон назывался по-разному - «каракса»,«теракса», «керакса» и т. д. Самая ранняя фиксация шаблонной разлиновки (1403 г.)установлена в списке Изборника 1073 г., происходящем из Московского Спасо-Андроникова монастыря. Главным признаком такой разлиновки является отсутствие какихбы то ни было наколов на полях пергаменного листа. Внедрение в письменную практику шаблона привело к изменению традиционных схем и принципов линования древнерусских пeргаменных кодексов. Анализ современной историографии показал, что до сих пор нет адекватного представления как о технологии изготовления шаблона, предназначенного для пергаменного листа, так и о способе ненанесения с помощью него разлиновки. Описанные шаблоны с нитями животного или растительного происхождения хорошо подходили для бумаги, но явно не позволяли оставить след на более твердом материале, таком как пергамен. Для проведения эксперимента был изготовлен шаблон с металлическими нитями, а также использован современный пергамен, максимально приближенный по своим свойствам к средневековому. Успешный эксперимент показал, что нанесение разлиновки на пергамен с помощью шаблона возможно только с предварительным размягчением водой.

В статье освещается спектр вопросов, касающихся роли куманского населения в жизни венгерского общества во второй половине XIII в. Сложности при передаче королевской власти, как правило, провоцировали политические катаклизмы в виде борьбы претендентов на трон. Постепенно в Венгрии сформировались особые вассально-ленные отношения. При короле Имре I земельные наделы даровались феодалам не в обмен на службу, а в счет былых заслуг перед королем. Правление Андраша II ознаменовалось расцветом подобных отношений короля с венгерскими баронами. По мере увеличения их богатства и влияния росли и их амбиции. Куманы, переселившиеся в Венгрию в середине XIII в., давали Беле IV преимущество в борьбе с местными магнатами. Постепенно роль кочевников при королевском дворе усилилась. Их сообщество превратилось в одного из ключевых игроков на внутриполитической арене страны. Во время гражданской войны Белы IV и принца Иштвана куманы в начале конфликта поддержали короля. В период правления Ласло IV куманская аристократия добилась преимущества в вопросе влияния на монарха. Король отдавал предпочтение куманам, которые составляли его личную охрану. Благосклонность Ласло IV к кочевникам спровоцировала новый виток противоречий в венгерском обществе. Местные магнаты при поддержке папского легата в 1279 г. добились принятия закона о куманах, который кардинально менял образ жизни кочевников. Из-за этого они восстали, и король лишился их традиционной поддержки. Позднее представители куманской знати стали главными действующими лицами в убийстве Ласло IV.

Рубеж XVI и XVII столетий был временем расцвета геральдических практик и геральдической литературы в Англии. В статье реконструирован репертуар геральдических трактатов, написанных в правление Тюдоров и первых Стюартов. Этот источниковый комплекс имеет большое значение для изучения истории становления социального как автономной сферы. Геральдические и парагеральдические трактаты можно разделить на три группы, исходя из структурных особенностей организации текстов. Для каждой группы характерна также специфическая тематика внутри «геральдического» спектра. Это геральдические обозрения, трактаты о знатности и каталоги знати. Трактаты о знатности раскрывали сущность явления, определяли и структурировали его параметры; соответственно, определялись и фиксировались границы явления. Геральдические трактаты, помимо своего прямого прикладного и дидактического значения не только визуализировали формирующееся абстрактное понятие знатности, но и закрепляли данный концепт в сознании за счет широкого спектра ассоциаций, возникающих в процессе истолкования автором различных геральдических фигур. Наконец, каталоги знати конкретизировали nobilitas в ее видимых границах и/или исторический динамике, реактуализируя, а иногда корректируя традиционные порядки предпочтения. Воспринимаемые в совокупности через характерную для антикварного историописания систему взаимных цитирований, эти три типа нарративов создавали то смысловое пространство, в котором и совершалась спецификация социального. Определяющим фактором в процессе обособления социального представляется многомерность определения как самой nobilitas, так и формирующихся внутри нобилитета страт. Основу геральдических и антикварных построений на тему знати составляли порядки предпочтения, демонстрировавшие связь конкретного текста и со средневековой традицией, и с современным автору церемониалом. Ту же функцию выполняли и узнаваемые геральдические изображения. Эволюция геральдических трактатов иллюстрировала важные и масштабные процессы: 1) эволюцию восприятия английской «конституции» уже не как совокупности практик, а как совокупности практик и текстов, которые не просто фиксировали обычай, но и открывали возможность для его интерпретации;2) рождение социального в интеллектуальном дискурсе раннего Нового времени.

Проблема распада нашей страны возникала несколько раз: первый раз как распад Российской империи, второй - как распад Советского Союза. Поскольку ситуация распада последовательно повторяется, нельзя говорить о случайности этого процесса. Среди причин, способствовавших дезинтеграции Российского государства, исследователи называют борьбу этнических элит за власть, в ходе которой они апеллируют к этнической солидарности, используя национальную идею в качестве мощного средства мобилизации масс. Но реализация этой идеи могла осуществиться, если недовольство политикой центра было достаточно длительным. Ярким примером подобного развития событий является возникновение идеологии областничества в XIX столетии как ответ на колониальную политику центра по отношению к окраинным территориям. Политически оформившись в годы Первой русской революции (1905-1907 гг.), новое направление мысли оказалось востребовано в периоды кризисов российской государственности, когда активно использовались обвинения в дискриминации национальных культур. Идеология областничества стала определяющей в судьбе первого алтайского пейзажиста Григория Ивановича Гуркина (1870-1937). На рубеже XIX и XX вв. областничество способствовало превращению алтайского инородца в профессионального художника. Работа Алтайской духовной миссии при всей ее специфике объективно была воплощением мечты областников о начальном образовании инородцев. Кропотливое освоение Гуркиным грамоты и иконописи позволило ему не только развивать творческие способности, но и благодаря А. В. Анохину познакомиться с лидером сибирских областников Г. Н. Потаниным. Дружба с Потаниным, Анохиным и другими представителями данного течения способствовала становлению политических взглядов алтайского пейзажиста. После Октября 1917 г. Гуркин переходит от усвоения идей к их реализации непосредственно в политической деятельности. Идеи областничества актуализировались на рубеже XX и XXI вв., когда усилиями национальной элиты Республики Алтай Гуркин стал ключевой фигурой этнической солидарности.

В статье рассматривается процесс освобождения крестьян и проведения выкупной операции в имении великого князя Константина Николаевича, расположенном между Царским Селом и Павловском и входящим в 1-й стан Царскосельского уезда. Показаны демографическая ситуация и экономическое состояние в пяти финских деревнях и Федоровском Посаде, входивших в состав имения в 1860-1880-х гг. Рассмотрено содержание и особенности уставных грамот и выкупных документов на эти селения, хранящихся в Российском государственном историческом архиве. Сделаны выводы о результатах реформы и выкупной операции в Павловском имении в сравнении с положением крестьян в других помещичьих владениях Царскосельского уезда. Анализируется позиция великого князя Константина Николаевича, возглавлявшего Главный комитет по крестьянскому делу, а затем и Главный комитет об устройстве сельского состояния, в отношении правил освобождения крестьян в дворцовых имениях. Рассматриваются аргументы министров М. Н. Муравьева и В. Ф. Адлерберга, несогласных с предложением Константина Николаевича освободить крестьян в Павловском имении на основании Положений 19 февраля 1861 г. В статье делается вывод, что условия освобождения крестьян в Павловском имении так же, как и предреформенное состояние крестьянской экономики, было заметно выгоднее, чем у крестьян в других помещичьих имениях Царскосельского уезда. Такое положение сложилось в период хозяйствования императрицы Марии Федоровны и сохранилось впоследствии. Крестьяне подписали предложенные им уставные грамоты, однако переходить на выкуп не торопились. Задержка проведения выкупной операции в имении была вызвана нежеланием крестьян сразу перейти на выкуп на менее выгодных для них условиях, предлагаемых владельцем. Лишь в начале 1880-х гг., после понижения выкупных платежей, обязательная выкупная операция была произведена в соответствии с законодательством.

В статье анализируются формы присутствия купчих Центрального Черноземья в аграрном бизнесе, ставшем возможным после крестьянской реформы 1861 г., когда земля стала всесословным товаром. В это время представительницы купеческого звания проявляли повышенный предпринимательский интерес к земельному рынку региона. В качестве объектов для инвестиций купчихи выбирали самые разные типы земельных угодий (как в своих губерниях, так и вне их, дифференцированно подходя к управлению земельными активами): пахотную землю (главное богатство Центрального Черноземья) и огородную, сенокосные и лесные массивы, луга, пастбищные земли, участки болотистой местности, сады и «неудобные земли» - участки с какими-либо особенностями рельефа, а также внутригородские земли, принадлежавшие частным лицам или муниципалитету. Немало купчих в исследуемом регионе обладало значительной по размерам земельной собственностью, что позволяло причислять их к рядам крупных землевладельцев центрально-черноземных губерний. Владение землей в этих губерниях означало для них обладание рыночными активами, стоимость которых с каждым годом лишь увеличивалась. Для получения личной прибыли купчихи совершали с землей многочисленные операции: покупали (главным образом у дворян и крестьян), продавали, брали, сдавали в аренду и субаренду, осуществляли многочисленные залоговые операции. Деловыми партнерами для купчих в аграрном бизнесе становились представители всех сословных групп провинциального общества. Распространенным явлением было выстраивание купчихами деловых отношений в аграрном бизнесе между членами одной купеческой фамилии (зачастую между женой и мужем), а также их свойственниками. Представительницы купечества действовали в аграрной сфере региона, опираясь на собственные и заемные средства частных лиц и банковских институций (Московского, Харьковского, Орловского земельных банков, Елецкого городского общественного банка, Орловского отделения Государственного банка).

В статье рассматривается комплекс событий, связанных с уголовным преследованием известного партийного историка, профессора, бывшего декана исторического факультета Ленинградского государственного университета Н. А. Корнатовского. В период политических чисток рубежа 1940-х и 1950-х гг., ставших эхом «Ленинградского дела», Корнатовский был последовательно исключен из ВКП(б), уволен с высоких административных должностей в ключевых центрах партийно-политического образования и просвещения Ленинграда, а в 1951 г. арестован по ложному обвинению в антисоветской деятельности. Процесс над Корнатовским реконструирован на основе выявленных автором и ранее не затребованных исследователями документов надзорного производства, отложившихся в фондах Прокуратуры СССР (фонд Р-8131) и Прокуратуры РСФСР (фонд А-461) Государственного архива Российской Федерации. Особое внимание в исследовании уделяется проблеме взаимосвязи персонального дела Корнатовского по линии ВКП(б) и факта возбуждения в отношении него уголовного дела Управлением Министерства государственной безопасности СССР по Ленинградской области; механизмам формирования доказательной базы по делу на этапе предварительного следствия (в том числе рассмотрена неудачная попытка следствия инкриминировать Корнатовскому участие в организованной оппозиционной работе еще с 1920-х гг.); роли экспертных комиссий в деле и значению экспертизы научных трудов историка как одного из ключевых процессуальных действий. Выявлены принципы формирования массивов свидетельских и иных показаний в рамках процесса над историком, обстоятельства рассмотрения дела в Ленинградском городском суде (суд первой инстанции) в 1952 г., а также реконструированы обстоятельства борьбы Корнатовского и его супруги М. Т. Корнатовской за пересмотр обвинительного приговора в 1952-1953 гг. Наряду с этим в статье представлены общие итоги дела Корнатовского: результаты пересмотра дела органами государственной безопасности в 1954 г.; роль Прокуратуры СССР и контроля со стороны административно-партийных структур ЦК КПСС на соответствующем этапе; мотивировка прекращения уголовного преследования Корнатовского (за отсутствием состава преступления).