Научный архив: статьи

В статье дается сравнительный анализ переводов стихотворения татарского поэта Г. Тукая «Родной язык», осуществленных русскими поэтами А. Чепуровым, С. Липкиным и носителем татарского языка и культуры Р. Бухараевым. Переводы анализировались на предмет соответствия оригиналу и адекватности использования средств художественной выразительности, привычных для русскоязычного читателя, постигающего национальную картину мира, созданную татарским поэтом. Сравнив три из многочисленных переводов на русский язык знаменитого стихотворения Г. Тукая, авторы пришли к выводу, что художественный перевод настолько специфичен, что не может быть единственного однозначно верного перевода. У каждого из рассмотренных переводов авторы отметили и достоинства, и недостатки. Но все три стихотворных перевода, так или иначе, лаконично звучат на русском языке, сохраняя основные смыслы и многие поэтические особенности стихотворения и языка татарского поэта.

В статье раскрывается многогранный переводческий опыт И. А. Бунина, начиная с ранних работ – перевода английской поэзии (Дж. Бай рона, Ф. Гименс, Г. Лонгфелло, Т. Мура, Т. Гуда), попутно изучая язык источника; немецкой поэзии – с опорой на уже имевшиеся переводы произведений Гёте и Шиллера на русский язык; итальянских (А. Негри), французских авторов (А. Ламартина и других). Обращаясь к жанру соне та, Бунину удалось сохранить национальный польский дух, мотивы и ав торские образы А. Асныка и А. Мицкевича. Не владея аутентичным языком, И. А. Бунин дерзнул перевести афоризмы Саади, персидского поэта XIII в., чьи поэмы Бустан («Плодовый сад») и Гулистан («Розовый сад»), полные суфийской мудрости, не просто привлекали русского поэта, а являлись его неизменными попутчиками в путешествиях по Сирии и Турции (в 1907 и 1913 гг.). Несмотря на то, что И. А. Бунину не довелось передать точное содержание фрагментов персидских сочинений, его вольные переводы полны особенных до стоинств. Однако переводами с английского, итальянского, немецкого, фран цузского, персидского, татарского, украинского языков не исчерпывает ся переводческая деятельность И. А. Бунина. Путешествуя по странам Европы и Ближнего Востока, поэт подкрепил свои знания «книжных» культур разных народов увиденной там жизнью вне колорита и в то же время связанной с местными традициями, прочувствовав их националь ный характер, внеязыковую и языковую действительность. Помимо вольных переводов ему удалось создать собственные шедевры, о которых в научном мире до сих пор нет чёткого понимания, яв ляются ли они переводами или это собственно стихотворения И. А. Бунина. В них поэт мастерски вкрапил иноязычные слова и их дефиниции. Сумев проникнуть во внутреннюю суть поэтического мира неродных ему культур, их образный ряд, И. А. Бунин сделал их реалии достоянием не только своей творческой деятельности, но и мировой культу ры в целом.

Статья посвящена философской проблематике в творчестве А. П. Буниной, признанной основоположницы женской лирики в русской литературе. Предметом исследования является философия жизни и смерти в ее поэзии в разные периоды творческого пути. В ходе анализа автор статьи приходит к выводу, что темы смысла жизни, неотвратимости конца определенным образом связаны у писательницы с влиянием религии и власти Бога над человеком и являются одними из ведущих в ее творчестве. В результате проведенного исследования расширено представление о тематическом диапазоне философской лирики Буниной. Вопросы бытия, смысла существования, любви, потери и смерти составляют мотивно-тематический комплекс, который раскрывается через уникальную призму женского восприятия. Значимость данного исследования в выбранной области продиктована не только ценностью фактов, касающихся изучения художественного мышления и восприятия мира Буниной, но и тем, что личный познавательный опыт женщины-писателя становится важной составляющей общего опыта осознания окружающей действительности.

В статье исследуется очерк «У фотографа» из цикла «Альбом. Группы и портреты» (1879) писательницы 2-й половины XIX в. Н. Д. Хвощинской, в котором представлен собирательный образ «дельца» в качестве одного из типичных представителей губернского мещанства. На основе исторических архивных документов делаются предположения относительно его прототипов, отмечается сходство образов произведений Н. Д. Хвощинской и А. И. Куприна. Материалы научных конференций и специальная литература помогают автору определить возможные исходные локации описаний жизни провинциального города N. Исследователь анализирует актуальные для прозы Н. Д. Хвощинской 70-х гг. XIX в. темы исчезновения идеалов и падения нравов, обесценивания женственности, описывает формирующую образы героев дворянско-мещанскую культуру губернской Рязани, выявляет архитектонику творческого метода автора.

Статья посвящена осмыслению знакового произведения в поэтическом корпусе Б. Е. Лихтенфельда, во многом определяющего его эстетические принципы и поэтику. «Путешествие из Петербурга в Москву в изложении Бориса Лихтенфельда», рассматриваемое в своей юбилейной точке, предстает активно резонирующим с современностью и вместе с тем эпически ее предваряющим. Книга, имеющая синтетическую жанровую природу и сложно организованную структуру, представляется неким многоверсионным пространством для размышления. В попытке выработать подходы к анализу текста предлагается исходить из его ключевого концепта «лабиринт» и, соответственно, «лабиринтного высказывания», определяющегося акцентированием рефлексивности и процессуальности в противовес нарративности и финальности. Этот ракурс позволяет выявить и описать основные текстовые параметры: условное время-пространство, отказ от верификации реальности; амбивалентность лабиринта (тупиковость — ресурсность); тезаурус как основной принцип организации с его сосредоточением на процессуальной плотности и веществе текста-лабиринта; пульсирующая субъектность, ускользающая от идентификации. Вскрывается свойственная поэтике лабиринта потребность в ином типе языка, поиск которого в тексте сопровождается наблюдением за ослаблением референциальности прежнего. Одним из способов обретения нового языка является использование формы уже концептуализированного высказывания (радищевского «Путешествия») и расширение его возможностей через поливерсионность. Так «Путешествие» становится и жанровым определением, и больше — типом высказывания. Это позволяет, сохраняя форму и интригу лабиринта, максимально открыть текст, представив его полем для оформления/реализации читательской субъектности.

В статье впервые целостно и системно анализируется поэтический сборник В. Сосноры «Пьяный ангел». Аллюзии и реминисценции рассматриваются в контексте их роли в реализации художественной задачи, решаемой автором. Выявляются античные, библейские, литературные источники поэтических мотивов и образов, анализируются прямые отсылки к предшествующему культурному наследию. В качестве материала привлекаются архивные фрагменты неизданных дневников В. Сосноры. Делается вывод о том, что в сборнике «Пьяный ангел» центральными являются мотив разочарования в силе искусства и его значимости, связанный с сюжетом о снизошедшем ангеле с лирой, и мотив непонимания, с которым сталкивается любой настоящий творец. В рамках сборника указанные мотивы вступают в сложное взаимодействие, накладываясь один на другой. Проведенный анализ коррелирует с мнением о необходимости целостного исследования поэтического творчества В. Сосноры, при котором за художественную единицу принимается сборник, а отдельные стихотворения рассматриваются в качестве его составляющих. Данный подход соответствует мнению самого В. Сосноры, который высказывался за подобный подход к восприятию собственных поэтических текстов

Предмет данной статьи - Нобелевские премии по литературе и связанные с ними вопросы, которые возникают в последние годы. Автор критикует концепцию, изложенную в статье В. Кожинова «Нобелевский миф». В этом сочинении выражаются некоторые типичные заблуждения, связанные с Нобелевской премией по литературе: что Нобелевский комитет предпочитает награждать писателей Европы и Америки, что игнорирует русских писателей, прежде всего Л. Толстого, что выбирает далеко не всегда лучших литераторов, защищает буржуазные общественные ценности. В. Кожинов нарушает некоторые фундаментальные методологические требования к филологическому исследованию, прежде всего принципы историзма и эволюции культурных явлений. В течение столетия Нобелевский комитет сохраняет существенные критерии литературы, которая достойна данной награды: прогрессивные ценности, гуманизм, толерантность. Однако эта организация меняется со временем, отдавая предпочтение политкорректности в разных ее формах. Нобелевский комитет придерживается принципа репрезентативности, награждая писателей, относящихся к выдающимся литературным направлениям, таким как символизм, неоромантизм, театр абсурда, экзистенциализм и др.

Книга Николая Герасимова «Убить в себе государство» возвращает в современную культуру огромный пласт полузабытых либертарных мыслителей России начала ХХ в.: мистических анархистов, христианских анархистов, анархо-биокосмистов и многих других. В центре их творчества: бунт, мечта и свобода во всех сферах культуры – от философии до религии, от науки до художественных практик. При том, что некоторые фигуры, рассмотренные в книге, представляются избыточными, а многих других не хватает, это исследование, интересное и для специалистов, и для широкого читателя, использующее архивные источники и отсылающее ко многим современным вопросам и течениям актуальной культуры, открывает панораму российской либертарной мысли в ее пестроте, богатстве и многообразии.

Среди множества произведений, созданных Л. П. Карсавиным (1882–1952), цикл «Венок сонетов» и «Терцины» и авторские комментарии к ним расцениваются специалистами как одно из самых оригинальных произведений русской религиозной философии, но одновременно эти тексты и сегодня остаются наименее исследованными. Статья посвящена выявлению внутренней связи тюремного цикла с образцами творчества Данте Алигьери (1265–1321) и испанского мистика Иоанна Креста (1542–1591). Анализ религиозных и научных книг, посвященных Иоанну Креста, позволяет сделать вывод, что русский мыслитель и поэт знал о его судьбе и произведениях. Автор статьи приходит к выводу, что наследие двух великих писателей Возрождения стало для Карсавина одним из творческих импульсов и подсказало форму самокомментирования его религиозных стихов.

В данной статье анализируются языческие и христианские элементы, представленные в тексте «Слова о полку Игореве», с целью исследования национального характера древнерусского народа. Особое внимание уделяется выявлению корней его сложности и уникальности. Национальный характер народа формируется под влиянием различных культурных факторов, и одним из ключевых аспектов является литература. Литературные произведения, являясь прямыми носителями национальной мысли, наиболее ярко отражают мировоззрение своего народа. Изучение древней литературы представляет собой важнейший источник для понимания базовых принципов и процессов формирования национального характера. «Слово о полку Игореве» - одно из наиболее значимых произведений древнерусской литературы. Оно содержит богатый пласт идей, отражающих духовное, культурное и мировоззренческое наследие древнерусского народа. Этот памятник заслуживает углублённого анализа, способного пролить свет на ключевые аспекты национального характера. В данной работе анализируется содержание «Слова о полку Игореве» на основе оригинального текста первого издания 1800 года, выполненного на старославянском языке. Основное внимание уделено проявлению в тексте языческих и христианских элементов, а также их взаимодействию. Особое место в исследовании занимают образы животных, которые рассматриваются с функциональной точки зрения. Они выполняют не только декоративную функцию в сюжете, но и несут глубокую символическую нагрузку, отражают представления древнерусского народа о гармонии и сосуществовании человека и природы. Посредством анализа и интерпретации этих образов в статье раскрывается благоговейное отношение древнерусского общества к природе, подчёркивается его зависимость от неё и единство с ней. Таким образом, исследование «Слова о полку Игореве» позволяет не только углубить понимание национального характера древнерусского народа, но и проникнуть в истоки его формирования. Интерпретация текста через призму языческих и христианских элементов, а также анализ животного мира открывают новые перспективы для изучения культуры и мировоззрения древней Руси.

Целью второй статьи о мистической антропологии Иванова является демонстрация того, как из мистериально-дионисийского сюжета, сложившегося в раннем творчестве Иванова, вырастает сюжет «ты еси», под знаком которого пройдет зрелый этап творчества поэта. Материалом исследования послужили поэтические, философско-эстетические, научные и эпистолярные тексты Иванова. В процессе исследования применялись компаративистский, герменевтический, структурно-семантический методы.

Мистическая антропология Иванова предстает как развернутый нарратив, элементами которого выступают символы, обозначающие мистические сущности. Данный нарратив представляет историю взаимоотношений Анимы и Анимуса, женского, иррационального и мужского, рационального начала. Эта история символическая, она может интерпретироваться психологически, мистически, космологически.

Сюжет «ты еси» строится по образцу мистериально-дионисийского сюжета и может быть разделен на две линии - мистериальную и сотериологическую. Каждая из них делится на «мужской» и «женский» вариант.

В «мужском» варианте мистериальной линии Анимус искажает божественное Я в себе и разделяется с Анимой; в «женском» варианте Анима принимает на себя жреческую роль и отрекается от богоборческого Анимуса.

В «мужском» варианте сотериологического сюжета Анимус обретает свой богочеловеческий первообраз и преображается в сына Божьего, в восставшего от смертного сна Адама. Этот преображенный Анимус предстает как богочеловеческий Жених, с которым вступает в брак Анима-Невеста, в результате чего совершается полное преображение человеческой личности, примирение мужского и женского начала и рождение нового Диониса-Вакха.

Актуальность исследования данной проблемы обусловлена тем, что творчество талантливой чеченской писательницы Селимы Курумовой не получило должного освещения в работах чеченских литературных критиков. В данной статье предпринята попытка восполнить этот пробел - рассказать о жизненном пути автора знаменитой повести «Дохк» («Туман»), вехах ее творческой биографии. Основной упор в статье сделан на анализ произведений С. Курумовой, показаны художественные средства и методы, с помощью которых она раскрывает духовные терзания своих героев, красоту их поступков, мотивы их поведения. Показаны также этнографические мотивы в произведениях С. Курумовой, которые создают правдивую картину жизни и быта чеченцев конца XIX в. Обосновывается вывод о том, что произведения Курумовой ярко демонстрируют как достоинства простых людей, так и пороки, присущие отдельным индивидам. Созданные ею яркие образы производят глубокое впечатление на читателя, заставляя его думать, сопоставлять, анализировать поступки героев.