Научный архив: статьи

В XXI в. Российская Федерация и Республика Индия обладают большим научным и образовательным потенциалом. Особо привилегированное стратегическое партнерство двух государств направлено в том числе на развитие и новации научного и образовательного сотрудничества, имеющего устойчивые традиции, заложенные во второй половине прошлого столетия. Именно в этот период устанавливались первые связи между студентами и молодежью двух стран. VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов, проходивший в Москве в 1957 г., явился отправной точкой построения молодежного сотрудничества, деятельности Бюро международного молодежного туризма «Спутник», первых туристических поездок советских студентов в Индию. Актуальность темы определяется обращением межуниверситетского авторского коллектива РУДН, МГИМО (V) и ЛГПУ имени П. П. Семенова-Тян-Шанского к теме, ранее не становившейся предметом комплексных исследований ни в России, ни в Индии.

Цель исследования - на основе материалов Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), не введенных ранее в научный оборот, проанализировать цели, формы организации и значение советско-индийского молодежного и студенческого партнерства в конце 1950-х - начале 1960-х гг. Использован конструктивистский подход, демонстрирующий связь социума и политики и раскрывающий влияние международного сотрудничества на институционализацию, развитие научного и образовательного партнерства СССР и Индии на межгосударственном и межинституциональном уровнях. Период хрущевской «оттепели» заложил основы советско-индийского сотрудничества двух государств в сфере высшего образования, молодежного и студенческого академического обмена и туризма. В XXI в. опыт проведения всемирных фестивалей молодежи и студентов, работы бюро «Спутник» является актуальным, поскольку Республика Индия является одним из важных и приоритетных партнеров для Российской Федерации. Перед студентами современной России также стоит задача налаживать и развивать академические и культурные связи с Индией, повышать престиж страны в глазах индийцев и всего мира.

Статья представляет собой обзор научных публикаций, посвященных исследованию проектной деятельности в контексте педагогической практики. Актуальность исследования обусловлена растущей потребностью в детальном анализе и систематизации накопленного опыта применения проектного метода в процессе обучения иностранным языкам, что особенно важно в условиях цифровизации образования и глобализации. В работе представлен углубленный экскурс формирования методологии проектного обучения начиная с ее зарождения и заканчивая современными тенденциями развития. Детально рассматривается сущность проектной деятельности, ее теоретические основы и практическое применение в образовательном процессе. Особое внимание уделяется анализу преимуществ групповой работы и проектной методики в сравнении с традиционными подходами к обучению. Автор проводит всесторонний анализ особенностей проектного обучения, выявляет ключевые условия успешной интеграции проектного метода в образовательный процесс, систематизирует этапы подготовки к его внедрению. В статье представлена классификация типологии проектных методов, а также подробно раскрывается трансформационная роль преподавателя в условиях проектного обучения. На основе анализа практического опыта использования метода проектов в образовательной среде демонстрируется его значимость и актуальность в современных условиях. Исследование подкрепляется конкретными примерами успешной реализации проектных технологий на занятиях по иностранному языку. В заключении работы формулируются выводы о существенном педагогическом потенциале проектной деятельности, ее высокой эффективности и перспективности в контексте модернизации образовательного процесса. Доказывается целесообразность интеграции проектного метода с традиционными подходами к обучению для достижения оптимальных образовательных результатов.

Статья посвящена исследованию институциональной стратегии России на евразийском пространстве через призму четырех ключевых региональных организаций: Евразийского экономического союза, Шанхайской организации сотрудничества, Организации Договора о коллективной безопасности и Содружества Независимых Государств. На фоне трансформации международного порядка, ослабления западных моделей глобального управления и перехода к многополярности Россия стремится закрепить свои интересы через институциональные механизмы, позволяющие формировать альтернативную архитектуру региональной координации. В работе предлагается комплексный политико-аналитический анализ логики, структуры и динамики указанных объединений как взаимосвязанных элементов внешнеполитической стратегии России. Показано, что Москва реализует многослойную модель, включающую формализованные механизмы (ОДКБ, ЕАЭС) и гибкие форматы (ШОС, СНГ), адаптированные под разные направления и уровни интеграции. Отдельное внимание уделено сравнительному анализу роли России, Китая и Индии, а также внутренним противоречиям в институциональной практике — от разницы в правовых режимах до символической политики регионального лидерства. Новизна исследования заключается в интерпретации региональных организаций не как изолированных институтов, а как функционально связанных компонентов целостной стратегии построения постзападного порядка. В статье рассматриваются механизмы валютной и трудовой интеграции, последствия санкционного давления, логика безопасности и принципы политического балансирования. Сделан вывод о том, что Россия конструирует не централизованный блок, а сеть режимов, объединенных общей нормативной платформой, в рамках которой утверждаются принципы суверенитета, невмешательства и стратегической автономии. Эти структуры выступают аренами проекции влияния, легитимации альтернативных норм и управления противоречиями в условиях глобальной турбулентности.

Современный макрорегион Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА) и после распада биполярной системы международных отношений представляет собой пространство с более чем двумя десятками государств с различными политическими режимами, экономическими моделями, уровнями социально-экономического развития и целым рядом конфликтов, которые по типам делятся на межгосударственные, внутренние и гибридные с участием государств и негосударственных акторов (НГА), по видам - на территориальные, идеологические, политические, этнические, религиозные и экономические, а также отличаются по интенсивности и степени интернационализации. Противоречивость БВСА проявляется в параллельном генезисе очагов устойчивого развития, обусловливающих заинтересованность государств в установлении долгосрочного мира, что коррелирует с важным транзитным местом БВСА в глобальных логистических проектах, будь то китайская инициатива «Один пояс, один путь» или транспортный коридор «Индия - Ближний Восток - Европа». Отсутствие определенности в военно-политических сценариях, от которых зависит развитие стран БВСА, повышает значимость экспертных оценок и прогнозирования, чем объясняется актуальность темы исследования. Автор ставит перед собой задачу доказать тезис о том, что, несмотря на эскалацию напряженности и провал попыток США «умиротворить» регион на монетарной основе, учитывая преимущественно интересы Израиля, но не других стран, шансы избежать масштабной региональной войны остаются. При переходе от так до конца и не сложившегося однополярного мира к многополярности это связано с суверенизацией внешней политики стран БВСА и дипломатией новых глобальных центров силы, в частности России и Китая. С опорой на широкий пласт российских и зарубежных источников автор применяет принцип историзма и системный подход, анализируя процессы в динамике и в ретроспективе. Новизна исследования состоит в том, что, руководствуясь принципом связи теории и практики и обращаясь к теории глубоко разделенных обществ (ГРО), автор вводит в научный оборот понятие «глубоко разделенного региона» (ГРР). Практическая значимость исследования заключается в предложении ряда рекомендаций по реализации Концепции внешней политики Российской Федерации 2023 г.

Рассмотрены отдельные аспекты истории возникновения кашмирской проблемы в индо-пакистанских отношениях в октябре-ноябре 1947 г., в том числе - роль политических лидеров Индии, Кашмира и Пакистана. Решена задача уточнения обстоятельств присоединения Кашмира к Индийскому Союзу, позиции индийских, кашмирских и пакистанских властей в условиях вторжения пуштунских боевиков на территорию княжества. Новизна исследования заключается в привлечении неопубликованных документов о присоединении Кашмира к Индийскому Союзу, хранящихся в фондах Национального архива Индии и изученных автором в ходе научных командировок в Республику Индия. Также использованы опубликованные документы Национального архива Индии, которые ранее не были введены в научный оборот. Опираясь на объективный и критический анализ источников, автор приходит к выводу, что возникновение кашмирской проблемы как результата расчленения колониальной Индии стало возможным в том числе в силу субъективного фактора - отсутствия политической воли махараджи Кашмира Хари Сингха, чье бездействие и нерешительность были использованы сторонами конфликта в своих целях. Авторский вывод заключается в том, что руководство Пакистана, включая генерал-губернатора Мухаммеда Али Джинну и премьер-министра Лиакат Али Хана, не инициировало агрессию против Кашмира и лично махараджи Хари Сингха, но оно располагало всей полнотой информации о продвижении пуштунских террористов по направлению к княжеству Кашмир и о вторжении на его территорию. Официальный Карачи не принял никаких мер для задержания вооруженной группировки и недопущения кровавого рейда по Кашмиру по политическим причинам: сыграло роль его опасение вызвать негативную реакцию пуштунских племен Северо-Западной провинции Пакистана, антиправительственные выступления и акции против первых лиц новообразовавшегося государства. Лидеры Пакистана также рассчитывали на поддержку пуштунского десанта мусульманским населением княжества и его возможное включение в состав своего государства. Документальные данные свидетельствуют о том, что выступавший за независимый Кашмир махараджа Хари Сингх был не способен обеспечить безопасность его границ и обращался за помощью к Карачи, но не получил ответа. Его шаг по присоединению к Индийскому Союзу был вынужденной мерой, однако именно он стал спасением для княжества и махараджи от масштабной террористической атаки пуштунских боевиков, нацеленной на дестабилизацию ситуации и убийство Хари Сингха. Автор подчеркивает, что официальный Дели не ставил обязательным условием оказания помощи Кашмиру его немедленное вхождение в состав индийского государства, оставляя право принять это историческое решение кашмирцам посредством плебисцита. Сделан вывод о значительной роли заместителя премьер-министра Индии Валлабхаи Пателя в принятии решения о направлении индийского десанта для спасения Кашмира. Вплоть до настоящего времени кашмирский кризис, один из самых продолжительных в мире, то переходит в латентную фазу, то вновь обостряется, поскольку Пакистан не признает законность интеграции княжества в состав Индии.

Научная проблема работы состоит в определении представлений и установок древних японцев в отношении феномена политической власти. Актуальность работы обусловлена тем, что в рассматриваемый период сформировались установки политической культуры, оказывавшие влияние на политическое сознание японцев на протяжении всей истории страны, в том числе и современной. Цель работы — реконструировать черты политической культуры древней Японии, сформировавшиеся независимо от влияния китайской политической мысли. В рамках исследования отмечается проблема, связанная с неточностями в устоявшейся датировке периодов Дзёмон и Яёй, что значимо в контексте необходимости объяснить причины слабости китайского культурного влияния на население Японских островов вплоть до IV в. н. э. В статье рассматриваются синтоистские установки сакрализации власти императоров, формальное и фактическое место аристократии в политической культуре страны и специфика возникновения национального самосознания в Японии. В результате исследования автор приходит к выводам, что идея обожествления императора берет свое начало в архаичных анимистических верованиях и идее «усмирения богов», а затем развилась как средство выстраивания властной иерархии между кланом Ямато и иными аристократическими кланами. Преимущественно мирный характер объединения японских островов и последовавшая за ним милитаризация в IV в. н. э. позволили создать систему управления, схожую с феодальной системой в Западной Европе раннего Средневековья. Сакрализация фигуры императора способствовала легитимизации власти аристократии, что позволило ей к концу VI в. н. э. консолидировать власть в своих руках. В VI в. н. э. в Японии начинают проявляться первые черты национального самосознания, что проявляется в идее «обожествления страны» и в возникновении системы самоидентификации «свой — чужой» в отношении других народов. Этнокультурный фактор выступал в качестве ключевого для национальной самоидентификации.

Цель статьи — обоснование несостоятельности точек зрения сторонников либеральной и евразийской концепций о том, что государство на Руси сложилось только благодаря восточному воздействию тюркских орд. Отдельные представители научного сообщества считают, что доминирующие кочевые народы уже на заре средневековья стали плотно контактировать со славянскими племенами, расселившимися в среднем течении Днепра и прилегающих к нему землях. Поэтому особое внимание они уделяют монгольскому влиянию, почти на двести пятьдесят лет соединившему Древнюю Русь с улусом Джучи (иначе, с Золотой Ордой). В понимании либеральных аналитиков практически вся отечественная государственность в течение многих веков носила «дикий» восточный характер. Ведь не Русь, а великие ханы Золотой Орды диктовали ей свою непреклонную волю и насаждали свои ценностные идеалы, уведя славянские народы от магистрального пути подлинного европейского прогресса. Евразийцы же придают этому периоду большое прогрессивное значение, повлиявшее на создание Великой России и заложившее основы ее цивилизационной уникальности, к которой сегодняшняя Россия начинает возвращаться. Чтобы убедиться в справедливости или ошибочности данных выводов, надо отталкиваться от принципа взаимосвязи государства и государственности. Поставленная задача решается с помощью методологии междисциплинарного анализа, построенного на гармоничном сочетании исторической и политической наук. Поскольку атрибутом государства как политического института выступает государственность, автор свою доказательную базу выстраивает с опорой на анализ начального этапа российской государственности в ее цивилизационно-политическом измерении, обратившись к событиям второй половины IX–X вв. Это позволяет сделать аргументированный вывод о том, что именно в то время были заложены основы самобытного отечественного государства и государственности, никак не связанные с тюрко-монгольскими этносами.

Экономическая глобализация привела не только к значительным изменениям в международной экономической системе, но и формированию института экономических санкций. Выявлены цели, структура и последствия применения экономических мер давления на суверенные государства в условиях экономической глобализации. Методологически исследование опирается на диалектический метод, предопределяющий изучение явлений в постоянном развитии и взаимосвязи, а также методы сравнительного и структурного анализа, абстрагирования, синтеза и др. Особенностью исследования является привлечение данных Глобальной базы санкций ( Global Sanctions Data Base ) вместе с данными Всемирного банка и Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД) о социально-экономических показателях объектов и субъектов санкций с 1960 г. Автор приходит к выводу, что ужесточение санкций за последние три десятилетия в большей степени связано с сокращением доли основных участников международного производства и торговли, чем с обеспокоенностью, например, территориальной целостностью и правами человека. Исследование динамики санкций и их влияния на социально-экономическое развитие стран-лидеров по количеству наложенных санкций (Афганистана, Ирана, Ливии, Мьянмы и России) выявило цикличность процессов. После пика санкционного давления степень интенсивности снижается, хотя односторонние экономические меры, особенно финансовые, отменяются гораздо медленнее и их значение постепенно возрастает. Чаще отменяются торговые санкции, реже - визовые ограничения. Это свидетельствует о том, что влияние экономических санкций на страну, против которой введены санкции, в целом преувеличено или носит краткосрочный характер, а размер экономики страны, попавшей под санкции, остается значимым препятствием для дестабилизации ее развития. Однако для (экономически активного) населения эффекты санкционного давления более ощутимы, могут вести к возрастанию разрыва в доходах и благосостоянии населения объекта санкций относительно среднемирового значения. Санкции влияют на структуру экономической глобализации, предпринимаются для сохранения устоявшегося порядка распределения богатства и силового потенциала в пользу увядающих экономик США и Великобритании, но усиливают экономики, прежде всего, Китая, Индии и других возвышающихся держав. Авторские выводы и рекомендации направлены на совершенствование политики адаптации страны - объекта санкций.

По мере того как европейское общество становится все более мультикультурным, интерес к проблемам репрезентации этнических и расовых меньшинств в современном западном кинематографе заметно растет. Процессы, происходящие в западном кино, являются ответом на политические вызовы, связанные с вопросами иммиграции, глобализации, проблемами межэтнических и международных отношений, корни которых, по мнению некоторых исследователей, следует искать в колониальном прошлом. Поэтому обращение к истории колониализма, его культурным аспектам сегодня приобретает особую актуальность. Рассмотрение кинематографа в качестве исторического источника может дать полезные сведения о том, каким образом в колониальную эпоху выстраивались культурные границы между Западом и Востоком, колонизатором и колонизированным Другим. В частности, фильмы времен Третьей республики, рассказывавшие о колониях в Африке, поддерживали колониальный дискурс своего времени, отражали силу французской колониальной империи, изображая колонизаторов благородными, храбрыми и самоотверженными, а колонизированных «других» - экзотическими, дикими и непокорными. Однако после Второй мировой войны в условиях начавшейся деколонизации актуальность прежних подходов к репрезентации империи и ее владений оказалась под вопросом. В исследовании выявлено влияние процесса политической деколонизации на идеологическое содержание французского кино об империи в указанный период, рассмотрено изменение подходов к визуальной репрезентации колонизированного Другого и то, как эти перемены воспринимались зрительской аудиторией. По мнению авторов, такое историческое исследование может помочь лучше понять истоки современных явлений в европейском кинематографе и западной культуре в целом. В качестве исторических источников в работе используются французские фильмы 1945-1960 гг. Кинематограф рассматривается авторами в ракурсе постколониальной теории как инструмент укрепления колониальной власти и формирования представлений о колонизированном Другом. При анализе кинокартин используется подход, включающий изучение истории их создания, содержания, кинообразов и реакции публики. На основе анализа сделан вывод, что необходимость смягчить колониальный дискурс в условиях распада империи привела к тому, что идеологическое содержание кино Четвертой республики стало более противоречивым. В нем отразились, с одной стороны, ностальгия по былому имперскому величию, а с другой - неуверенность, желание абстрагироваться от актуальных проблем и даже сочувствие антиколониальному движению. Стереотипные представления о колонизированном, хотя и не исчезли с экранов полностью, все же эволюционировали вместе с трансформацией самой империи, порождая нетипичные для предшествующего периода образы Другого.

Вступление в силу 7 марта 2024 г. Протокола о присоединении Швеции к Организации Североатлантического договора (НАТО) подводит историческую черту под более чем 200-летней политикой нейтралитета этой скандинавской страны. Впервые озвученный в августе 1814 г. королем Швеции Карлом XIV Юханом и реализованный на практике в 1834 г. принцип постоянного нейтралитета Швеции представлял собой интегральную основу ее внешнеполитического курса. Следование политике нейтралитета позволило Швеции избежать разрушительных последствий двух мировых войн, а также оставаться экономическим бенефициаром противостояния США и СССР в годы холодной войны. Вместе с тем то, что принято характеризовать как «постоянный нейтралитет», имея в виду швейцарский эталон, в случае Швеции заслуживает как минимум более детального аналитического подхода, как максимум - критического переосмысления. Для решения поставленной академической задачи авторы исследования оперируют методологией исторической и политической наук: историко-аналитическим методом, методом сравнения, методом социально-исторических и социально-политических аналогий и методом политического анализа. Также применены бихевиоралистский подход и теория рационального выбора, при помощи которых выявлены факторы, повлиявшие на решение политических элит Швеции о завершении эпохи нейтралитета и присоединении к военно-политическому блоку НАТО. Предмет исследования - политика формального нейтралитета, которой придерживалась Швеция в годы Второй мировой войны. Авторы неслучайно употребили сочетание «формальный» применительно к характеру шведского нейтралитета в 1939-1945 гг., поскольку именно в годы Второй мировой войны, по мнению авторов, практическое содержание шведского понимания «нейтралитета» было продемонстрировано наиболее иллюстративно. В свою очередь, это существенно упрощает нам понимание мотивов столь быстрого вступления страны в НАТО в 2024 г. В заключительной части приведена оценка актуальных тенденций развития внешнеполитического курса Швеции, а также ключевые факторы, обусловившие решение о вступлении Швеции в НАТО: историческая преемственность и традиционный политический западноцентризм.

В борьбе за будущий мировой порядок сталкиваются различные концепции справедливого глобального устройства. Внешнеполитические документы России подчеркивают важность установления такого мироустройства, которое было бы многополярным и основанным на диалоге цивилизаций, уважении национального суверенитета и взаимной безопасности. Эти принципы лишь отчасти разделяются другими участниками международных отношений, среди которых по своему идейному и материально-силовому потенциалу выделяются США и Китай. В этой связи нарастание противоречий между этими державами усиливает опасность формирования новой биполярной системы международных отношений. Опыт Ялтинско-Потсдамской системы свидетельствует о склонности биполярной системы к идейно-ценностной конфронтации и силовому разрешению конфликтов. Возникновение такой системы международных отношений стало результатом принципиальных различий в понимании двумя сторонами принципов справедливого мироустройства при сложившемся паритете военно-политических возможностей сторон. Международные правила и институты, включая Устав ООН, оказались неспособны гарантировать мир. Поэтому главным уроком холодной войны следует считать необходимость предотвратить само возникновение биполярности, способной поставить мир на грань войны и даже всеобщего уничтожения. Исследование посвящено анализу угроз формирования новой биполярности в связи с нарастанием в международных отношениях конфликта между США и Китаем. Сегодня эти страны обладают наиболее мощными материально-силовыми возможностями, а также принципиально различными видениями справедливого мира. США со времени холодной войны исходят из универсальности своих идеалов демократии, в то время как Китай предлагает концепцию мировой «гармонии» в соответствии с идеалами экономического развития и признания цивилизационных различий. Избрание Д. Трампа президентом США предполагает пересмотр приоритетов демократии в пользу подтверждения американского военно-экономического доминирования в мире. На основе сравнительного и социально-интерпретационного метода делается вывод о вероятности нарастания конфликта между великими державами. России могла бы принадлежать особая роль в формировании многополярного и многостороннего порядка в Евразии как прототипа будущего мироустройства. Условия продвижения в этом направлении связаны с укреплением в регионе военно-политического баланса, развитием межцивилизационного диалога, экономической открытости и многосторонних институтов.

Проанализирован опыт американских стажеров в Советском Союзе 1960-х гг. в контексте реализации программы советско-американских академических обменов, осуществлявшихся согласно Соглашению Лэйси - Зарубина 1958 г. Исследование основано на изучении эго-документов (мемуаров и интервью участников программы), что позволяет рассмотреть эмоциональные и бытовые аспекты пребывания американских студентов в СССР. Детально описано восприятие американскими стажерами советской повседневности, включая условия проживания в общежитиях, организацию питания, специфику совершения покупок в магазинах, а также их общую оценку городского пространства Москвы. Существенное внимание уделено характеру взаимодействия с советскими студентами, которые, вопреки предварительным ожиданиям американских участников, демонстрировали незначительный интерес к идеологическим вопросам, но проявляли активное любопытство к бытовым аспектам американской жизни. Рассмотрены трудности, с которыми сталкивались американские исследователи при работе в советских архивах и библиотеках, включая бюрократические препятствия и ограничения доступа к материалам. Отдельно проанализированы диспропорции в политике обмена: если американская сторона направляла преимущественно специалистов-гуманитариев, то советские участники были в основном представителями естественных наук. Прослеживается преемственность с моделью 1930-х гг., когда советские инженеры перенимали американский технологический опыт. Методологически исследование базируется на подходах истории повседневности и истории эмоций, что позволяет интерпретировать субъективность восприятия участников научного обмена не как ограничение, а как значимый источник для понимания межкультурного взаимодействия в период холодной войны. Несмотря на значительное количество мероприятий, осуществленных в рамках Соглашения между СССР и США об обменах в области науки, техники, образования, культуры и других областях, в том числе и в сфере академического обмена, инициатива не достигла своей главной цели по сближению двух режимов. Однако программа способствовала формированию нового поколения американских советологов, которые, подобно Шейле Фицпатрик, внесли существенный вклад в пересмотр традиционных подходов к изучению советской истории.