Статьи

Монография известного американского философа и историка науки, гарвардского профессора Питера Галисона посвящена феномену одновременности удалённых друг от друга событий. В прикладном значении в конце XIX - начале XX вв. это означало решение проблемы синхронизации часов. В философском, антропологическом смысле речь идёт о новой чувствительности человека: массовое распространение приборов для измерения времени породило и новое чувство у человека - чувство такта, часовой тик (невроз). Но, как оказалось, без синхронизации часовых механизмов в наступившей геополитической реальности - телеграф, распространение железных дорог и телефонной связи, военное дело и навигация - обойтись невозможно. Фигуры двух выдающихся физиков - француза Анри Пуанкаре и немца Альберта Эйнштейна - оказались центральными в процессе глобальной синхронизации инструментов индикации времени. Галисон виртуозно систематизирует огромный и очень запутанный фактический материал, исторические источники. Ему удаётся показать не только разницу в подходах Пуанкаре и Эйнштейна к решению проблемы одновременности и теории относительности, но и аргументированно объяснить причины, вызвавшие эту разницу.

В статье обсуждаются некоторые аспекты взаимоотношения науки и общества через призму такого социального феномена, как популяризация науки. Привычный нарратив вокруг популяризации науки сегодня предполагает доступность научного знания и его результатов для любого члена общества. Однако научное сообщество совершенно отчётливо высказывает свои опасения относительно необходимости и, главное, возможности донесения до неспециалистов научных знаний в упрощённой форме. Именно эта оппозиция сегодня играет всё более заметную роль, в том числе и при разработке государственной научно-технической политики. При этом, как показывает автор, проблема популяризации науки оказывается намного более многослойной, чем это представляется на первый взгляд. Популяризация науки выступает лишь хорошим индикатором отношения государства и общества к науке и является производным феноменом от более фундаментальной проблемы - соотношения науки и демократического устройства общества. Обычно отмечают несколько позитивных тенденций, связанных с популяризацией науки: она помогает людям узнать о новых научных открытиях и исследованиях, что может привести к возрастанию интереса к науке в целом; научные знания становятся более доступными для широкого круга людей, что способствует повышению общего уровня образования и развития общества; популяризация науки может помочь снизить антинаучные предубеждения и стереотипы, повысить уровень научной грамотности и критического мышления в обществе. Однако, как демонстрирует автор, основываясь на многочисленных характерных примерах, это только одна сторона медали. У популяризации есть и другая, негативная сторона, не менее сильно влияющая и на социум в целом, и на научное сообщество в частности. Так, именно популяризация науки может приводить к «одичанию» общества, к игнорированию экспертного научного мнения. Из-за необходимости передачи научной информации в доступной для неспециалистов форме происходит упрощение или даже искажение научных данных. Это может приводить к неправильному пониманию науки и распространению мифов и ложных убеждений. Очевидно, что важно найти баланс между доступностью научной информации и сохранением её качества и точности. Но возможно ли найти баланс в такой ситуации? Или научную популяризацию ожидает участь превращения в отрасль развлекательного бизнеса?

Анализ опыта государственного регулирования научной сферы в СССР является актуальным направлением исследований, позволяющим выделить положительные и отрицательные стороны советской модели функционирования науки. Цель статьи - выявить основные закономерности процесса перехода к директивному планированию академической науки в РСФСР/СССР в 1920-е - 1930-е. В контексте этой трансформации советской академической науки важно рассмотреть не только определяющие институциональные решения политической и государственной власти, но и социально-психологические, а также идеологические мотивы, обусловившие эту, важную для функционирования науки, трансформацию. Такая постановка проблемы требует междисциплинарного методологического подхода к ее рассмотрению. Статья находится на стыке нескольких родственных направлений исследования: истории науки, науковедения, истории экономики. В работе использовались сравнительно-исторический, историко-культурный и статистический методы для выявления значимых закономерностей изучаемого феномена. Методически, это близко к источниковедению, семиотическому анализу. Понятия, сформированные и институциализированные в парадигме директивного планирования фундаментальной науки, - «научный работник», «тематический план», «тематическая разработка», «научно-исследовательский комбинат», - формируют контекстный пласт. Планирование фундаментальной науки мыслилось ее идеологами как закономерный продукт индустриального мира. Но, парадоксальным образом, насаждаемая в теоретическую науку идеология и методология директивного планирования дала обратные результаты - эпистемологическую апатию ученых, сокращение, если не сказать - вымирание, огромных областей исследовательской деятельности. Само государство, в своем стремлении адаптировать чистую науку к решению сугубо прикладных проблем индустриализации, в итоге получило фактически симулякр «плановой науки». Однако, внутренние компенсационные механизмы самоорганизации научного сообщества оказались вполне эффективны на относительно большом масштабе времени даже в условиях «директивного планирования». Проведенный исторический анализ позволяет сделать значимые выводы в контексте формирования российской научной политики на современном этапе.