Научный архив: статьи

В статье рассматривается явление протеста как форма жизнедеятельности крестьян в докапиталистических классовых обществах, не находящая адекватного истолкования в популярных подходах, где делается упор на антагонистичной природе этих обществ и игнорируются возможности сбалансирования противоречий в контексте социального взаимодействия субъектов и где, абсолютизируя фактор жестокой эксплуатации крестьян, оставляют без внимания эффективность и значимость их сопротивления. Особенность явления крестьянского протеста обуславливается природой крестьянства как социальной общности, находящейся в отношениях автономности и зависимости от макросоциальной среды («часть-общество, часть-культура», по формулировке А. Кребера-Р. Редфилда). Совмещение отношений автономности-зависимости уходит корнями в глубокую древность, отчетливо проявляясь уже в мировосприятии земледельческих социумов первобытности. Антропологи обращают внимание на магические связи с могущественными внешними силами, благосклонность которых достигается пожертвованием определенной части производимого крестьянами продукта. Мифологема своеобразного баланса услуг по древнейшему принципу do ut des сохраняется в патриархальном мировосприятии в классовых обществах, притом что сам баланс поддерживается повседневными видами сопротивления крестьян чрезмерному изъятию своего продукта, как и отпором грубым притеснениям личного характера. Такое сопротивление, концептуализованное Дж. Скоттом в понятии «оружие слабых», подразумевало саботирование господских распоряжений, их несвоевременное и ненадлежащее исполнение, утаивание вещей или попустительство порче хозяйского имущества. Открытое выступление, бунт в таком контексте означал исчерпание потенциала ненасильственного сопротивления. Участники добивались восстановления справедливого, с их точки зрения, порядка в отношениях с господами, прибегая к крайним видам неповиновения: от распашки господской земли и порубки леса до прямых проявлений вандализма и мародерства, включая расхищение господского имущества, поджог усадеб, издевательство или даже убийство господ и тех, кто в глазах крестьян представлял ненавистный им порядок. Высшие формы традиционного социального протеста, именуемые крестьянскими войнами, оборачивались опустошением целых областей и многочисленными человеческими жертвами. Притом, оставаясь во власти традиционного мировосприятия, в своем стремлении к замене утратившего в их глазах легитимность правителя крестьяне не добивались упразднения социальной иерархии. Во главе угла оставалось восстановление автономности общинных порядков и прав хозяйствования на земле. Крестьянская революционность возникает с разрушением традиционного мировосприятия, которое подрывалось внедрением извне эгалитаристских, социалистических, анархистских идеологем.

Выступления молодежи иммигрантских кварталов осенью 2005 г. - выдающееся событие в истории парижских окраин и в политической истории Пятой республики. Начавшись локальным бунтом, какие спорадически вспыхивали в населенных по преимуществу иммигрантами из стран Северной и Тропической Африки кварталах городских агломераций Франции, события приобрели масштаб национального восстания. Им были охвачены 300 коммун, все департаменты Парижского региона, отклики отмечались на востоке и западе Франции. Тысячи задержанных и арестованных участников, две сотни раненых полицейских, тысячи сожженных машин. Три недели полиция и жандармерия не могли справиться с повстанцами. Одни аналитики, акцентируя вандализм выступлений, именуют их «бунтами (émeutes)». Другие, указывая на масштаб выступлений, их длительность, ожесточенность конфронтации с силами правопорядка, предлагают термин «восстание (révolte)». И те, и другие объясняют вандализм протестовавших отсутствием у молодежи иных способов выражения протеста. Историки отмечают сходство молодежных выступлений с социальным протестом в традиционных обществах. В обоих случаях участники добивались демонстрационного эффекта в стремлении донести до власть имущих глубину своего возмущения. Протест принимал вид празднества, сопровождавшегося эмоциональной разрядкой, обретением чувства собственного достоинства и коллективной идентичности. В апелляции к моральным ценностям повстанцы черпали легитимность своих действий. В статье на основании прессы, источниковедческих обзоров и аналитики прослеживается, в какой степени действия повстанцев 2005 г. соответствуют культурно-исторической типологии архаических форм социального протеста.