Научный архив: статьи

Цифровизация существенно изменила как методы работы специалистов с историческим материалом, так и методы интерпретации истории. В статье показано, что развитие цифровых технологий идет параллельно с усилением постмодернистской стилистики не только в истории, но и в культуре в целом. Цифровые технологии создают новые возможности для целенаправленного воздействия на историческое сознание. Автор обобщает смысловые результаты этого процесса и приводит конкретные примеры интернет-проектов на исторические темы, в которых при помощи специальных социально-технологических приемов формируются произвольные интерпретации событий прошлого. Сконструированные онлайн исторические мифы воспринимаются как реальность. В итоге тщательно срежиссированное историческое знание закрепляется в сознании пользователей.

Современная лингвистика включила в объект своих исследований различные паратекстовые элементы, сопровождающие создание художественного произведения. Паратекстовые составляющие оказывают серьезное влияние на такие категории текста, как связность и целостность при передаче информации. Благодаря им дополняется содержательная и структурная сторона романа, усиливается его информационный потенциал. Авторы современных французских романов активно обращаются к различным паратекстовым приемам, позволяющим продемонстрировать их прагматическую направленность и создать индивидуальную стилистику произведения. Такие приемы постоянно присутствуют в творчестве известного французского писателя-фантаста Б. Вербера, который расширяет семантическое пространство своего романа за счет смыслового наполнения таких элементов, как заголовок, посвящение и предисловие. Литература постмодернизма характеризуется интенсивным обновлением современных романных форм, что требует от автора пояснения читателю своих целей. Паратекст, в силу присущих ему особенностей, предоставляет такую возможность. Пространственная ограниченность паратекстуальных вставок позволяет читателю сконцентрироваться и предварительно понять, где следует искать объяснение тому, о чем будет говориться в книге. Обращение к новым и необычным для художественного произведения темам в романе «Муравьи» позволяет Б. Верберу сформировать свой языковой код в современном французском постмодернизме. Для его восприятия читателем Б. Верберу необходимо сформировать паратекстовое пространство, выраженное в заглавии, посвящении и предисловии, образующее с основным текстом единое целое. Автор соединяет в нем язык и стиль естественнонаучных и гуманитарных наук, в соответствии с коммуникативно-прагматической установкой.

Данная статья посвящена изучению специфики смысловой и языковой структуры современного постмодернистcкого текста на примере творчества известного французского писателя Б. Вербера и его произведения «Планета кошек». Становление постмодернизма связано с явлением интертекстуальности, позволяющей автору сохранить как полисемичность, так и целостность содержания текста. Одним из важных примеров проявления интертекстуальности в романе «Планета кошек» является его ономастическое пространство, сформированное из различных онимов, несущих в себе большой объем как лингвистической, так и экстралингвистической информации. Ономастикон романа содержит разные виды антропонимов и топонимов, играющих важную роль при построении сюжета и актуализации межтекстовых связей. Прецедентные имена собственные формируют собственную систему лингвистических знаков в смысловой структуре текста и принимают активное участие в создании содержательно-подтекстовой информации. «Планета кошек» представляет жанр социально-психологической, философской фантастики, где главными героями становятся кошки (бестиарные образы). Они олицетворяют не только мистический, но и реальный мир, в котором эти существа должны понять происходящее и помочь людям выжить.

Актуальность данной статьи заключается в том, что высшее профессиональное образование в период постмодернизма сталкивается с новыми вызовами. Изменяется процесс получения знаний: доступность информации и сомнение в ее достоверности приводят к ухудшению ее запоминания. Для преподавателя становится актуальным пресечение негативных проявлений конфликтов и отсутствия мотивации к получению знаний у студентов, для иноязычного образования это, прежде всего, выражается в необходимости создания прочной связи между интересами студента и методами языкового образования. Для реализации данных возможностей при формировании целей, содержания и ценностей языкового образования стоит учитывать изменения, происходящие в процессе получения знаний под влиянием постмодернизма. Авторы констатируют, что для адекватного освоения педагогами специфики постмодернизма целесообразно разработать программу психолого-педагогического сопровождения, которая подразумевала бы освоение краткого спецкурса и освоение принципов постмодернистского образования, актуальных для современного российского иноязычного образования.

Введение. В статье впервые проводится сравнительный анализ двух моделей экономики, отражающих ранее малоизученные аспекты процессов обмена и потребления. Устанавливается связь между архаичной парадигмой изобилия и постмодернистской теорией неограниченно производящего капитализма.

Теоретический анализ. Согласно Д. М. Беллу (“The Economy of Desire: Christianity and Capitalism in a Postmodern World”) экономика желания основывается на преодолении дефицитарного подхода к процессам производства и обмена. Основной задачей такой экономики становится формирование стремлений к потреблению, а не создание благ. Описанный Беллом подход исходит из идеи изобилия ресурсов. Это сближает его с экономикой дара, которая, как пишет Ж. Батай («Проклятая доля»), нацелена на избавление от привязанности к материальным благам с помощью трансцендирования. Акт дарения является растратой, на которую способен только тот, кто не боится дефицита.

Заключение. Формулируется вывод, согласно которому экономика желания, хотя и преодолевает дефицит, направлена на имманирование, поскольку желания заставляют сосредоточиться на себе и своих актуальных состояниях. В современном мире две эти модели одновременно соперничают, так как в них есть несовместимые друг с другом установки и сосуществуют, поскольку капиталистическая система становится более разнообразной и требует новых способов взаимоотношений субъектов.

В статье рассматриваются причины расцвета массовой культуры на Западе во второй половине ХХ века, а также некоторые современные тенденции её развития. Массовая культура часто становилась мишенью для различного рода интеллектуалов, но не подвергалась глубокому анализу. В частности, распространение массовой культуры темпорально совпадает с периодом «постмодерна». Постмодерн / Постмодернизм рассматривается в рамках теорий Ф. Джеймисона и А. Хюссена. Т. е. как явление, изначально появившееся в США - крупнейшей стране, меньше всего пострадавшей от Второй мировой войны. Одновременно с небывалыми стандартами потребления и развитием технологий, происходило «приручение», институализация искусства модернизма. В результате в США возникают протестные культурные движения против официального, элитарного, корпоративного модернизма. Основными методами, которые были использованы в данной работе, являются методы историко-генетического, компаративного, культурологического анализа. В теории постмодернизма как культурной логики позднего капитализма, сформулированной американским философом Ф. Джеймисоном, массовая культура, наконец, получила свое признание в качестве объекта, достойного изучения. В данной статье автор выделяет ряд тенденций, присущих развитию массовой культуры. С одной стороны, это значительная утеря оригинальности, вторичные переработки старого материала. С другой стороны, следует отметить не упрощение, а усложнение многих произведений массовой культуры, появление нишевых продуктов, изначально рассчитанных на осведомленного и пресыщенного, критически настроенного читателя, зрителя или слушателя. Однако подобные культурные продукты и не должны вводить потребителя в заблуждение, а лишь дать материал для построения собственной идентичности в условиях тотального доминирования экономического дискурса.

В статье рассмотрены три различных подхода или три относительно ранние попытки уточнить содержание понятия «постмодерн», предпринятые философом Вольфгангом Вельшем, арт-критиком Гарольдом Фоссом «Хэлом» Фостером и специалистом по сравнительному литературоведению Андреасом Хюссеном в 1980-х годах, после того, как термин «постмодерн» попал в философский дискурс, благодаря работе Ж.-Ф. Лиотара «Состояние постмодерна», опубликованной в 1979 году. Каждый из приведенных авторов по-своему «разбирается» со столь «спорным», по определению В. Вельша, понятием, используя разную стратегию. В. Вельш пытается охватить различные группы исследователей, чтобы выделить основные черты постмодерна. А. Фостер дает высказаться другими авторам, собрав их под одной обложкой в сборнике эссе «Антиэстетика», снабдив собственным предисловием. Он противопоставляет «постмодернизм сопротивления» и «постмодернизм реакции» или неоконсерватизм. А. Хюссен же пытается выяснить, как соотносятся понятия постмодернизм, авангард, постструктурализм, неоконсерватизм. На рубеже столетий споры начали угасать, стали появляться новые исследования, в которых подводились итоги, предлагались альтернативы. В данном исследовании используется компаративный анализ в качестве основного метода, служащего для выявления особенностей авторских трактовок концепта «постмодерн»/ «постмодернизм». Сравнение этих трех попыток позволяет лучше понять как характерную для отечественной гуманитарной науки схему восприятия «постмодерна», так и альтернативы, которые могли бы внести значительные коррективы, будь они более влиятельными. Дебаты по поводу наполнения понятия «постмодерн» / «постмодернизм» были пропущены отечественными учеными, в результате чего в российской гуманитарной сфере сложился своеобразный консенсус, который затем был институализирован. В качестве одной из особенностей российского восприятия постмодернизма можно назвать признание французских постструктуралистов в качестве философской базы постмодернизма вне зависимости от того, работали ли они с данным понятием, каково было их личное отношение к постмодернизму и т. д. В качестве еще одного маркера можно выделить деполитизацию споров о постмодернизме.

Исследование посвящено специфике репрезентации прошлого в современном игровом кинематографе, в котором соблюдение реализма перестает быть безусловным. В художественных фильмах интерпретации событий минувшего времени основываются не на данных историографии, а на использовании художественно-выразительных средств кино. В результате прошлое познается через опыт визуального восприятия и эмоционального переживания демонстрируемой исторической реальности. Это превращает исторические фильмы в уникальные документы исторической культуры и побуждает к поиску эффективных подходов для их изучения в качестве новых видов источников. В данной статье на примере фильма Н. Меркуловой и А. Чупова «Капитан Волконогов бежал» (2021) авторы показывают, какими именно кинематографическими средствами может создаваться новая историческая реальность, отсылающая к узнаваемой исторической действительности. Достижению этой цели способствует сочетание элементов нарративного, визуального и семиотического анализа. В центре внимания находятся способ организации киноповествования, цветовые решения в определении стиля костюмов и оформления декораций, операторские приемы и приемы монтажа, символы и метафоры. Дистанцирование от творческого метода реализма, интерес к теме насилия, плюралистическое видение ситуации, притчевый характер фильма «Капитан Волконогов бежал» позволяют говорить о нем как о «новом историческом фильме», который разрушает ожидания зрителей, ориентированные на просмотр реалистичного кино и предлагает свою версию исторической реальности Большого террора в Ленинграде в 1938 г. Вместе с тем зрительские реакции показывают, что, вопреки упрекам в неисторичности, содержащиеся в нем культурные отсылки узнаваемы и понятны. Визуальный стиль фильма перекликается с эстетикой американских комиксов и компьютерных игр-раннеров, и эта «клиповость» отличает его от традиционного исторического фильма, который стремится создать у зрителя ощущение достоверности и погружения в прошлое. В результате границы между реальным и воображаемым, привычным и фантастическим, прошлым и настоящим размываются, и актуализируется вопрос о возможностях и ограничениях художественной репрезентации исторической действительности как таковых. Это ставит перед историками задачу пересмотра содержания понятий «реализм», «аутентичность» и «достоверность» применительно к историческим фильмам, а также повышает информационную ценность рецензий кинокритиков и зрителей в качестве дополнительных материалов, привлекаемых для исследований.

В статье рассматривается история вопроса о «медленном» кинематографе. Анализ теоретических работ, посвященных проблеме, позволяет говорить о том, что данное явление отвечает идеям метамодернизма, сформулированным Т. Вермюленом и Р. ван ден Аккером в книге «Метамодернизм. Историчность, Аффект и Глубина после постмодернизма». Сопоставление двух тенденций — феномена «медленного» кино и движения метамодернизма — призвано полнее оценить перспективы и направленность культурно-исторического процесса первой трети XXI века.

На рубеже ХХ - ХХI веков в гуманитарных науках наблюдается определенная «усталость» от термина «постмодерн» / «постмодернизм», появляются различные сочинения, подводящие итоги и предлагающие альтернативные концепции для описания современности. В статье предпринята попытка анализа аргументов в пользу сохранения или замены концепта «постмодерн» / «постмодернизм», приводимых теоретиками, многие из которых участвовали в изначальных дискуссиях о «постмодерне» / «постмодернизме». С целью выявления сущностных маркеров названного концепта, сформулированного изначально западными исследователями достаточно аморфно и расплывчато, авторами данного исследования проанализированы отдельные тексты как теоретиков-пионеров, к которым, несомненно, можно отнести Ихаба Хассана, Фредрика Джеймисона, Брайана Макхейла, Терри Иглтона, Линду Хатчеон, так и ученых, включившихся в дебаты позднее: Алана Кирби и Стюарта Джеффриса. Концептуальной основой статьи служит теория Ф. Джеймисона, который определяет «постмодернизм» как культурную доминанту капитализма на его «поздней» стадии. В ходе исследования используется компаративистский метод. Выявлены следующие основания критики: изначальная неудачность термина, его семантическая неопределенность (И. Хассан); институализация, отсутствие теории политической агентности (Л. Хатченон, Т. Иглтон), переоценка универсальности (Б. Макхейл, Т. Иглтон); устаревание и несоответствие современным реалиям (А. Кирби). С другой стороны, Ф. Джеймисон сохраняет свою прежнюю аргументацию, отказываясь от самого термина «постмодерн» / «постмодернизм» в пользу «глобализации», и вносит некоторые корректирующие изменения. В защиту постмодернизма как оптики выступает С. Джеффрис, который считает, что новые технологии ускорили распространение постмодернизма и способствовали его возрождению. Подобные продолжающиеся дискуссии позволяют предположить, что концепт «постмодерн» / «постмодернизм» сохраняет определенный эвристический потенциал, действительную угрозу для него представляют, по мнению авторов, радикальные социально-экономические, экологические изменения.

Статья посвящена способам использования церковного художественного творчества в процессе совершенствования общественных отношений. Авторы исходили из того, что и в российской, и в западной культуре проблема взаимодействия и взаимоотталкивания традиций постоянно актуализируется, наблюдаются тенденции, нарушающие допустимость определенных художественных действий в нравственном смысле и вносящие деструктивные элементы в культурные традиции общества (примером могут служить кощунственные пародии на «Тайную вечерю» Леонардо да Винчи на открытии Олимпийских игр в Париже). Исследование представляет собой историко-культурологический анализ с выявлением опасности таких деструктивных тенденций для общества и указанием на примеры более гармоничной интеграции религиозных мотивов в художественное творчество современных авторов. Показано, что даже в эпоху господства официальной атеистической идеологии российская художественная культура тяготела к органичной для российской истории православной традиции. Тем самым раскрывается позитивная роль религиозной духовной культуры в развитии искусства. Авторы считают, что научно обоснованный подход к трансляции в культуру результатов церковного художественного творчества открывает новые возможности для просвещения общества и показывает смену мировоззренческой парадигмы в истории культуры. Результаты исследования могут быть использованы современной культурологией для разрешения общественных социокультурных кризисов, порожденных постмодернистской установкой на потребление, и призваны указать выход из состояния девальвации духовных ценностей общества.

В статье сделана попытка понять причину феномена популярности понятия «кринж» распространившегося из молодежного сленга, в начале ХХI века, а также оценить культурное значение данного явления. В качестве доказательства проникновения кринжа в массовую культуру приводится жанр кринж-комедии. Т. е. особого рода комедии ситуаций. Подобные шоу часто используют элементы (псевдо)документалистики. Темпорально расцвет этого жанра совпадает с упадком объяснительной силы постмодернисткой теории, претендующей на роль основного языка описания культурных трендов (в первую очередь, стран Запада) второй половины ХХ века. Возникают многочисленные концепции, призванные отразить новейшие тенденции современности, которые отечественный философ А. Павлов объединяет под зонтичным термином «постпостмодернизм». Одним из самых известных и востребованных концептов подобного рода является «метамодернизм». Для анализа перемен в чувственности используется концепт Р. Уильямса “структура чувств”. Основные методы, которые были использованы в данном исследовании: контекстуальный, историко-генетический, компаративный, культурологический анализ. Новизна исследования заключается в том, возможно ли с помощью понятия “метамодернизм” концептуализировать сдвиги в чувственности, позволившие кринжу стать знаком нашего времени. Или же для описания перемен достаточно “устаревшего” понятия “постмодернизм”. Очевидно, что существует значительный запрос хотя бы на какую-то форму аутентичности и, одновременно, на связь с другими, даже если эта связь столь эфемерна, как общее для всех чувство неловкости. Однако авторы концепции “метамодернизм” лишь пунктирно обозначают связь изменений в чувственности с изменениями социально-экономических условий. Тезис Адама Коцко позволяет компенсировать данный недостаток, увязав перемены в чувственности с экономическим переходом от фордизма к постфордизму. Но перемены, произошедшие в структуре чувств, с неменьшим успехом могут быть объяснены и в рамках постмодернизма. Эти изменения являются развитием социальных и культурных трендов прошлого столетия. Поэтому выбор постмодернизма или метамодернизма в качестве инструмента определяется предпочтениями исследователя, а сам феномен кринжа и связанные с ним культурные явления вполне вписываются в рамки теории постмодернизма, что позволяет подчеркнуть преемственность между социально экономическими основаниями и их репрезентацией в культуре.