Научный архив: статьи

Объектом данного исследования является христианская литургика, а предметом – ее методология. Цель – уточнение места сравнительной литургики в ряду исторических дисциплин – определила постановку основных задач: 1) экспликацию методологических установок ведущих литургистов эпохи так называемого «литургического возрождения» XIX–ХХ вв., а также современных исследователей литургической истории (в лице Проспера Геранже, Фернана Каброля, А. П. Голубцова, Антона Баумштарка, Роберта Тафта, Фрица Уэста, Карла Х. Бирица и др.), к которому относится и католическое литургическое движение; 2) апробацию их методологии на конкретном историческом материале в контексте межконфессиональных теологических дискуссий вокруг вопросов пресуществления Св. Даров, по-разному решаемых в православии, католицизме, лютеранстве, кальвинизме и других конфессиях и церквях, в том числе Церкви Англии; 3) выявление специфики исторической компаративистики. Авторы приходят к выводу, что вышеназванные литургисты в своих штудиях использовали именно исторический сравнительный метод, а не теологический либо какой-то иной (юридический, социологический, политологический), тем самым создавая новую историческую дисциплину – сравнительную литургику как науку. Современный комплексный «литургический метод» относится к метатеоретической области литургиологии, поскольку включает в себя целый междисциплинарный арсенал конкретных методов и методик, таких как, например, каузальный анализ, анализ форм, структурно-функциональный анализ, методы классификации, экстраполяции и моделирования, требующих постоянной ревизии и обновления. Насколько такая ревизия важна, иллюстрируется примером обращения А. Баумштарка к органицистской теории в русле эволюционизма. Относительная новизна предпринятого исследования видится его авторам (а) в переносе фокуса внимания с православно-католической полемики на внутриреформатскую, обычно редко освещаемую в трудах по литургике; (б) в попытке строгого эпистемологического разграничения литургики (частной теории) и литургиологии (общей теории) как близкородственных дисциплин по признаку тяготения одной к области ритуалистики (частной теории ритуала), а другой – к области ритуалогии (общей теории ритуала). Дополнительную актуальность исследованию прида - ет необходимость учета тезауруса литургики при проведении искусствоведческих экспертиз современного церковного и секулярного художественного творчества.

Статья посвящена изучению феномена вымышленных цитат, приписываемых германскому государственному деятелю Отто фон Бисмарку и распространенных в современном российском информационном пространстве. Данный сюжет, как и в целом проблема вымышленных цитат исторических деятелей как формы коллективной памяти о прошлом, еще не становился предметом самостоятельного исследования. Цель настоящей статьи включает в себя два аспекта. Во-первых, речь идет о выявлении роли и функции ложных цитат Бисмарка в современном российском информационном пространстве. Во-вторых, предполагается рассмотреть вопрос о причинах, по которым данные высказывания приписываются именно «железному канцлеру», т. е. о месте Бисмарка в современной российской исторической памяти. Для достижения поставленной цели привлечен широкий круг материалов – от научных работ и публицистики до развлекательных текстов в сети Интернет, которые содержат вымышленные цитаты Бисмарка. На основании проведенного исследования автор делает вывод о том, что наибольшей популярностью пользуются высказывания Бисмарка, ключевым тезисом которых является принципиальная непобедимость России и русского народа. Появившиеся на рубеже XХ–XXI вв., они быстро обрели популярность в первую очередь в рамках «патриотического» дискурса и благодаря своей широкой известности воспринимаются даже представителями академической среды как общеизвестная истина. Выбор Бисмарка в качестве фиктивного автора данных высказываний определяется его соответствием в коллективной памяти ролевой модели «не-друга» – зарубежного деятеля, относившегося к России без симпатии, но признававшего ее силу и выступавшего за хорошие отношения с ней

В статье идет речь о дискуссии по поводу компенсации, которой хотел добиться от Бранденбурга нынешний глава дома Гогенцоллернов принц Георг Фридрих. Юридической основой для этих претензий является Закон о компенсации, который гарантировал адекватное возмещение собственникам, которые подверглись экспроприации со стороны Советской военной администрации в Германии в 1945 г. Однако в 1994 г. из этого закона были исключены те, кто сотрудничал с национал-социалистическим или коммунистическим режимами или призывал к этому других. Прецеденты применения этого положения уже имеются. Ключевой вопрос состоял в том, насколько значительную помощь оказывал тогдашний кронпринц Вильгельм нацистскому режиму. Специалисты, обнаружив немало новых источников, предъявили многочисленные факты его сотрудничества с нацистами еще до их прихода к власти. Однако другие эксперты считают, что интеллектуальный уровень кронпринца был не таков, чтобы он мог представлять серьезную политическую фигуру, и поддержка, оказанная им нацистам, была в действительности весьма незначительной. Дискуссии вокруг этого вопроса, как и следовало ожидать, приобрели политическую окраску. Основными источниками по данному вопросу являются экспертные заключения, которые обе стороны в споре заказали известным специалистам. С одной стороны, приводятся бесспорные факты, а с другой – обсуждаются дискуссионные оценки. Кроме того, рассматривается политическая и юридическая оценка спора. Использованные в статье материалы позволяют сделать выводы о культуре свидетелей-экспертов в Федеративной Республике Германии и условиях работы историков.

В статье рассматривается отношение прибалтийских немцев к Германии в годы Первой мировой войны. С началом войны прибалтийские немцы вынуждены были определить свое отношение к своей этнической родине Германии, вступившей в войну с Россией. Восприятие прибалтийскими немцами Германии нашло отражение в самых разнообразных источниках, что определило появление диаметрально противоположных оценок. Цель статьи – на основании сравнительного анализа официальных документов МВД, Совета министров, источников личного происхождения, прошений «неприятельских подданных» о получении российского гражданства рассмотреть различные оценки отношения прибалтийских немцев к Германии, формировавшиеся под влиянием самых разнообразных факторов, включая отношение к антинемецким мероприятиям царского правительства, общеимперских мер, вызванных войной, эмоциональных оценок происходящего. Предыдущие исследования рассматривали взгляды прибалтийских немцев преимущественно на основании российской периодической печати и работ националистически настроенных публицистов. Это привело к тому, что вне исследовательского интереса остался сложный процесс поиска прибалтийскими немцами границы между лояльностью Российской империи и отношением к Германии, стране их культуры и родного языка. Настоящая статья направлена на то, чтобы восполнить этот пробел. Исследование показало, что патриотизм прибалтийских немцев не простирался так далеко, чтобы активно и публично демонстрировать неприятие своей исторической родины. Значительная их часть стремилась найти приемлемый баланс между своим российским гражданством и немецким происхождением, при этом отношение прибалтийских немцев к Германии не было единым и зависело от социального происхождения, степени связи с Россией и других причин.

В статье рассматривается рецепция темы Германской империи историками России/СССР и Германии в ХХ в. в связи с ее юбилеями. В 1921 г. как в российских, так и в германских исторических журналах в качестве рокового для судьбы империи шага обсуждалась отставка Бисмарка и звучала неприкрытая критика Вильгельма II. В российском нарративе жесткой критике подвергалась Ноябрьская революция 1918 г., которая привела империю к гибели. После поражения Германии во Второй мировой войне тема создания и судьбы империи была кардинально пересмотрена историками ФРГ. В год ее столетнего юбилея, в 1971 г., в ФРГ обсуждался вопрос «второго создания империи», изучались имперские церемонии и ритуалы, Вторую империю называли «государством Бисмарка» и обвиняли канцлера в абсолютизме. Исторические нарративы ГДР 1971 г. были тщательно сверены с марксистскими принципами, рассматривался общий взгляд классиков марксизма, прежде всего Ф. Энгельса, на историю XIX в. Создание империи оценивалось двойственно и отмечалось, что «германский народ нашел свое единство в прусской казарме», а правление Бисмарка называлось «бонапартистской монархией». Подобная позиция прослеживается и в историческом нарративе СССР: империя объявлялась «прусско-германским милитаристским государством». Проблема этничности и обретения немцами долгожданного единства была актуальна только в германских нарративах 1921 г. В XXI в. историки объединенной Германии предостерегают от идеализации Второй империи и дискутируют о синтезе коллективных и индивидуальных начал в феномене память – идентичность

Статья посвящена попытке возрождения в России в начале ХХ в. чина диаконисс, существовавшего еще с древности, великой княгиней Елизаветой Федоровной в основанной ею в Москве Марфо-Мариинской обители. Воспитанная в европейских традициях милосердия и благотворительности, великая княгиня Елизавета Федоровна перенесла опыт милосердного служения и деятельной благотворительной помощи на русскую землю. В статье показано, что идея возрождения чина диаконисс была воспринята в обществе неоднозначно. «Великое начинание в Москве» – назвал свою статью об основании Марфо-Мариинской обители известный философ Василий Розанов. В то же время саратовский епископ Гермоген (Долганов) был категорически против института диаконисс, упомянув в пылу дискуссии, что идея возрождения чина «замешана на протестантских дрожжах». В статье обрисовывается сложный процесс обсуждения вопроса о диакониссах. Синод рассматривал его в два приема: в марте и ноябре–декабре 1911 г. Поскольку Синоду не удалось выработать единую позицию, было принято постановление о переносе рассмотрения вопроса на Поместный собор, но Собор 1917–1918 гг. не успел принять решение о диакониссах, поскольку его заседания были прекращены под давлением советской власти. Вопрос о восстановлении чина диаконисс в полном масштабе не стоит в повестке дня сегодня. Однако опыт России начала XX столетия в наши дни вполне актуален и востребован

Чарлз Котсуорт Пинкни – один из забытых «отцов – основателей» США. Его многогранная военная, политическая и дипломатическая деятельность слабо изучена в американской историографии и совершенно не привлекала внимания отечественных американистов. Исследование его биографии представляется особенно актуальным в свете современных тенденций в американском обществе, когда деятельность «отцов-основателей» рассматривается односторонне, лишь через призму проблемы рабства и расизма. Отсюда цель данной статьи – на примере биографии южанина революционной эпохи показать, как в мировоззрении «отцовоснователей» защита рабовладения могла сочетаться с ценностями классического республиканизма и принципами Просвещения.

Источниковая база исследования основана прежде всего на электронном архиве семьи Пинкни, опубликованном Университетом Виргинии. Использованы также публикации дебатов Конституционного конвента 1787 г. и материалов ратификационной кампании, пресса Южной Каролины.

Автор приходит к выводу, что Пинкни следовал этическим моделям классического республиканизма. В политике его целью была республика, где правит добродетель и талант. Однако, подобно античным полисам, идеальное государство Пинкни было государством свободного меньшинства населения. Свобода и равенство, с его точки зрения, не могли распространяться на рабов. Тем не менее он остался в истории как один из авторов Конституции США и как дипломат, отказавшийся подчиниться вымогательству со стороны французской Директории. Он трижды баллотировался на пост президента США и, хотя каждый раз проигрывал, вышел из этого испытания с незапятнанной репутацией, что было редкостью в условиях ожесточенной партийной борьбы.

В статье рассматривается образ царя Великой Армении Тиграна II Великого в сочинении «отца армянской историографии» Мовсеса Хоренаци «История Армении». При написании глав, посвященных Тиграну II, Мовсес опирался прежде всего на сочинения Иосифа Флавия, а также две «Хроники» – Юлия Африкана и Евсевия Кесарийского. При этом недостаток сведений он заполнял при помощи легендарного материала и вымышленных подробностей. В целом в образе Тиграна переплетаются черты нескольких деятелей – самого Тиграна, Арташеса I, а также сыновей – Тиграна и Артавазда. В свою очередь, многие деяния Тиграна II приписываются Тиграну I Ервандиду, жившему в VI веке до н. э. Именно его, а не Тиграна II Мовсес считает величайшим из армянских царей. Что касается Тиграна II, то он выступает главным противником римлян в тех случаях, когда речь идет о римско-парфянских военных столкновениях, причем Парфия вовсе не упоминается. На основе анализа нескольких глав «Истории Армении» делаются наблюдения, что некоторые сюжеты, описанные историком, значительно искажают реальные события, но вместе с тем Мовсес Хоренаци знакомит исследователей со взглядами, преобладавшими у образованного армянского населения на рубеже Античности и Средневековья.

В статье рассматривается то, как англо-нормандские хронисты первой половины XII в. писали о порицаемом мужском и женском поведении. Предметом изучения стали сочинения самых значимых историков эпохи – Уильяма Мальмсберийского, Иоанна Вустерского, Генриха Хантингдонского и Ордерика Виталия. Автор статьи приходит к выводу, что рассмотренные в статье сюжеты с участием героев, чье поведение не соответствует нормативному маскулинному и фемининному, имели в рамках исторического нарратива целью не только наставление, предостережение и развлечение читателей, но и являлись важным инструментом объяснения переломных событий английского прошлого.

В данной статье показана эволюция представлений о Войне за польское наследство в отечественной историографии, начиная с появления первых работ по этой проблеме в XIX в. и до самых последних исследований. Автор приходит к выводу, что в развитии изучения данной темы можно выделить три этапа: дореволюционный, советский и постсоветский, каждый из которых характеризуется специфическими особенностями. В ходе изучения темы сделан общий вывод о необходимости написания на современном этапе обобщающей монографии о Войне за польское наследство, которая бы учитывала все имеющиеся на данный момент достижения в этой области.

В 2022 г. в издательстве «Нестор-история» выйдет в свет монография «Краткая история китайско-советских отношений. Новые исследования и размышления об истории китайскосоветских отношений. 1917–1991 годы» (под редакцией Шэнь Чжихуа, в переводе Цзя Инлунь), уже опубликованная ранее в КНР и в США («A Short History of Sino-Soviet Relations»)

В центре внимания статьи – жизнь и деятельность графини М. Д. Нессельроде, супруги канцлера Российской империи и главы внешнеполитического ведомства графа К. В. Нессельроде. С его именем была связана целая эпоха в истории внешней политики Российской империи. Однако в сознании современников, как и в историографии, сформировалось негативное, чуть ли не карикатурное представление о его деятельности. Аналогичное мнение бытовало и относительно его супруги. Какими только оскорбительными эпитетами не награждали ее современники! Утверждали, что именно ей граф Нессельроде был обязан не только своим состоянием, но и карьерой; что Мария Дмитриевна имела власть над своим «карманным» мужем и оказывала непосредственное влияние на принимаемые им политические решения. Однако были ли эти обвинения обоснованы, и с чем было связано такое отношение? По воспоминаниям современников, и прежде всего по переписке М. Д. Нессельроде, в статье воссоздается ее психолого-политический портрет. Делается вывод, что Мария Дмитриевна была не просто женой, а настоящей помощницей и корреспондентом своего мужа. Обладая острым, проницательным умом, здраво рассуждая о людях и событиях, она не навязывала свою позицию мужу, а лишь снабжала его полезной ему информацией. Умная, властная, проницательная, влиятельная, богатая, конечно, она вызывала зависть и раздражение у окружающих, а раскрывалась только перед близкими людьми. Живя в эпоху, когда свет и политика были теснейшим образом взаимосвязаны, Мария Дмитриевна относилась к плеяде влиятельных хозяек европейских салонов