Научный архив: статьи

Статья посвящена исследованию образа Китая, представленного на страницах выпускавшегося харбинским Обществом русских ориенталистов журналом «Вестник Азии» в период 1909-1917 гг. Сложившийся в сознании российского образованного общества к началу ХХ в. образ Китая, несмотря на его диаметрально противоположные сущностные оценки, в целом находился в русле западоцентризма с преобладанием негативного подхода в восприятии «отсталых» и «застывших» азиатских обществ. Харбинские ориенталисты, являясь частью российского «колониального» аппарата в Маньчжурии, реализовавшего здесь имперские культуртрегерские задачи России, далеко не всегда разделяли официальный имперский ориенталистский дискурс и неоднозначно трактовали государственные интересы России на Дальнем Востоке - идею, занимавшую центральное место в их публикациях, имевших общественно-политический характер. Образ Китая в публикациях «Вестника Азии» в целом выдержан в контексте западнического ориенталистского дискурса, но в то же время имеет ряд вариантов. В период, предшествовавший Синьхайской революции, важнейшей характеристикой в презентациях Китая являлась метафора «пробуждения», «обновления» страны по западному образцу, сочетавшаяся с антиимперской направленностью ориенталистского дискурса. Синьхайская революция принесла разочарование харбинским ориенталистам и заставила их усомниться в возможности кардинальных преобразований в китайском обществе. В годы Первой мировой войны ориенталистский дискурс публикаций «Вестника Азии» приобрел ярко выраженный имперский характер. Китай позиционировался как страна «недружелюбная», неспособная к прогрессивному «обновлению» и едва ли не потенциальный союзник Германии, чем оправдывалась империалистическая политика России и Японии по разделу Северо-Восточного Китая на сферы влияния.

В 1882 г. Япония инициировала переговоры с западными державами, включая Францию, о пересмотре неравноправных договоров 1854-1858 гг. Их частью стали франко-японские переговоры, на которых был поставлен вопрос о возможном союзе двух держав против Китая. Главный проводник политики колониальной экспансии в Восточной Азии Жюль Ферри (Jules Ferry; 1832-1893), занимавший в 1883-1885 гг. посты премьер-министра и министра иностранных дел, готов был предложить не-«белой» Японии союз, чтобы с ее помощью обеспечить полный контроль Франции над Аннамом и Тонкином. В ходе войны с Китаем в 1884-1885 гг. Франция вела боевые действия на Тайване, но рассматривала возможность уступки его Японии в обмен на союз. Япония отказалась от французского предложения о союзе, сделав ставку на отношения с Великобританией, от которой главным образом зависел пересмотр неравноправных договоров.

В течение 1875-1877 гг. реализуется военная компания китайской армии под командованием Цзо Цзунтана в Синьцзяне с целью восстановить власть Пекина после дунганского восстания середины 1860-х гг. В это же время северо-западная часть Синьцзяна, конкретно Илийская долина и город Кульджа, с 1871 г. находились под контролем российской армии, а вопрос о возвращении этой территории Китаю был основным в диалоге двух стан рассматриваемого периода. Приход Цзо Цзунтана в Синьцзян обострил ситуацию в Кульджинском вопросе так как создавал риск решения проблемы военным путем. В статье рассматривается российская реакция, позиция и варианты выхода из ситуации на фоне китайской реконкисты в Синьцзяне. Основой для исследования стали материалы российского посланника в Китае Е. К. Бюцева. Проведен анализ предлагаемых вариантов отклика России на китайские военные мероприятия в Синьцзяне, позиций относительно кашгарского государства Йеттишар, успевшего стать фактором геополитической игры в Центральной Азией между Россией, Британией и Китаем. Проведен анализ записки Е. К. Бюцева 1878 г. о возможном решении Кульджинского вопроса в связи с фактом возвращения Китая в регион. Показаны две альтернативные точки зрения на указанную проблему, сопутствующая аргументация, точка зрения самого Е. К. Бюцова. Мнение о необходимости удержания Кульджи, как правило, отстаивало Военное ведомство России, основываясь на соображениях военно-стратегических выгод, общей политической и социальной устойчивости в регионе, сохранения престижа Российской империи в Центральной Азии. Посланник в Пекине отражал точку зрения Министерства иностранных дел России на необходимость возращения занятого края, в качестве основного аргумента приводя риски для торгово-экономических отношений России с Китаем. Поскольку в 1881 г. Илийская долина была возвращена Китаю, можно говорить о том, что еще в 1878 г. были сформированы ключевые предпосылки данного решения вопроса.

Статья посвящена биографии и деятельности выдающего суйского дипломата и полководца Чжансунь Чэна, сыгравшего ключевую роль в отношениях Восточнотюркского каганата и империи Суй. После объединения Китая под властью династии Суй новый каган тюрков Шэту начал военную кампанию против Китая, к которой империя оказалась не готова. С целью выстраивания дальнейших отношений с восточными тюрками император Ян Цзянь привлек наиболее опытных дипломатов из своего окружения, знающих сильные и слабые места восточных тюрков. Одним из них оказался Чжансунь Чэн, прежде много раз бывавший с дипломатическими миссиями у кочевников. Китайский дипломат, используя свои связи и знакомства в каганате, вступил в тайные переговоры с ближайшим окружением и родственниками кагана Шэту, в результате чего многие из них перешли на сторону суйского Китая (Або и Чулохоу). Чжансунь Чэн способствовал расколу Тюркского каганата на два лагеря - западный и восточный, ослаблению его и заключению вассального договора между восточными тюрками и суйским Китаем. Очередное задание Чжансунь Чэну поручили в 593 г., когда при дворе суйского императора появились сведения о готовящемся мятеже против империи при участии нового правителя тюрков - Дулань кагана и его супруги принцессы Да-и. Чэн отправился с миссией к тюркам, в результате которой внес раздор в личные отношения кагана и супруги. Он уличил принцессу Да-и в измене с высокопоставленным согдийцем Ань Суйцзя, а позже спланировал ее убийство, так как она представляла угрозу империи из-за стремления объединить усилия Западного и Восточнотюркского каганата против империи Суй. Позже Чэн выступил инициатором создания альтернативного политического центра на территории каганата под руководством Циминь кагана, в результате чего империя Суй на многие годы обезопасила свои северные границы (до 609 г.) и получила подконтрольного соседа в лице северных кочевников.

В статье предпринята попытка охарактеризовать развитие первобытного китайского общества Южного и Северного Китая на первом и втором этапах генезиса государства (периода существования родовой общины земледельцев и скотоводов и первобытной соседской общины). Выводы исследования основаны на сопоставлении результатов археологических данных со сведениями письменных источников, исходя из общих закономерностей развития первобытного общества.

В работе вводятся в научный оборот поволостные итоги сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 г. по Мензелинскому уезду: численность наличных хозяйств и населения, обнаруженные в Национальном архиве Республики Башкортостан. Рассчитан количественный состав крестьянского двора. Краткий анализ научной литературы показывает, что материалы переписи 1917 г. по Мензелинскому уезду изучены недостаточно. В 1923 г. были опубликованы поуездные итоги переписи, в том числе и по Мензелинскому уезду. Поволостные и поселенные сведения же не были изданы. С образованием Татарской АССР первичные материалы переписи были переданы в Казань, где, однако, не сохранились. Между тем поволостные итоги переписи 1917 г. по Мензелинскому уезду имеются в Государственном архиве Российской Федерации и Национальном архиве Республики Башкортостан. В 1921 г. уфимскими статистиками были составлены две таблицы по материалам переписи. Их сравнение с другими источниками показало, что в первой из них допущена ошибка: отсутствующее население приведено дважды. В результате автор из двух таблиц 1921 г. составил одну, в которой приведено наличное число хозяйств, населения, а также количественный состав двора и работников по волостям. Материалы переписи показывают, что с 1912 по 1917 г. произошло уменьшение людности двора в среднем на 0,6 человека. Приведенные сведения при использовании материалов предыдущих переписей дореволюционного периода позволяют рассмотреть динамику численности хозяйств и населения по волостям Мензелинского уезда накануне и в период Первой мировой войны.

В статье представлены документы из фонда Государственного архива Республики Бурятия «Судьба - газета Международного союза бывших малолетних узников фашизма», единственного в мире издания, характеризующего деятельность международного и российского Союзов объединяющих жертв нацизма. На основе архива газеты «Судьба» в статье представлены лишь некоторые воспоминания из отложившихся в фонде документов жертв нацизма, свидетельств, переживших геноцид на оккупированных Германией территориях бывшего СССР.

В статье представлен обзор документов архивного фонда Полярной опытной станции Всесоюзного научно-исследовательского института растениеводства, которые хранятся в Государственном архиве Мурманской области в г. Кировске. По указанным архивным документам можно проследить историю возникновения и развития уникального для Севера предприятия - Полярной опытной станции Всероссийского института генетических ресурсов растений имени Н. И. Вавилова с 1923 по 1953 г.

В татарском обществе особой популярностью пользовались сочинения биографического характера. Помимо жизнеописания святых и их чудес, авторы стремились освещать жизнедеятельность выдающихся личностей, представителей науки, религиозных деятелей, поэтов, писателей. В начале ХХ в. стала достаточно актуальной женская тема. Женщины становятся главными героинями романов, также им посвящаются и научные работы. Одна из них - «Мәшһүр хатыннар» (Знаменитые женщины) Ризаэтдина Фахретдинова, изданная в Оренбурге в 1904 г. Книга была издана на арабской графике, а в 2023 г. вышло в свет новое издание, графика которого была адаптирована к современному татарскому языку. В ней представлены биографии женщин, которые внесли свой вклад в развитие и сохранение нации, отличаются образованностью, воспитанностью. Эти качества присущи не только представительницам высших слоев общества, многие из них добились признания благодаря своему упорному труду.

Биография и наследие Н. Ф. Катанова (1862-1922) и Н. М. Мартьянова (1844-1904) известны в российской науке и культуре, но продолжают вызывать огромный исследовательский и просветительский интерес специалистов и общественности. В 2024 г. отмечаются важные мемориальные даты: 180 лет со дня рождения, 150 лет - отъезда из Казани и приезда в Минусинск и 120 лет со дня смерти Н. М. Мартьянова. Также следует выделить знаменательную дату 130-летия приезда Н. Ф. Катанова в Казань. После завершения курсов провизоров в медико-хирургической академии в Санкт-Петербурге (1865 г.) и Московском университете (1872 г.) Н. М. Мартьянов в 1873 г. оказался в Казани. Несмотря на отъезд в Минусинск в 1874 г., он оставил заметный след в научной жизни. Он был членом общества Русских естествоиспытателей при Императорском Казанском университете (образован в 1872 г.) и остался глубоко признательным Казанскому обществу естествоиспытателей. Сотрудничал с известным ботаником, профессором университета Н. Ф. Леваковским. В 1870-1890-х гг. в Казани были опубликованы его статьи. В 1894 г. выпускник восточного факультета Санкт-Петербургского университета и путешественник по Центральной Азии Н. Ф. Катанов связал свою судьбу с Казанским университетом и Казанью. Его эпистолярное наследие раскрывает феномен личности и наследие как одного из выдающихся основоположников современных национальных гуманитарных и тюркологических школ России ХХ-ХХI вв. Перспективным остается поиск и систематизация архивных документов и материалов, посвященных близким им обоим научным поискам и интересам, в частности взаимоотношениям и личной дружбе. Целью данной статьи является краткий обзор 28 опубликованных писем Н. Ф. Катанова на имя Н. М. Мартьянова (1886-1899 гг.) и публикация двух ранее не введенных в научный оборот писем (1902 г.) казанского профессора, найденных в фондах архива Минусинского регионального краеведческого музея им. Н. М. Мартьянова.

Статья посвящена анализу материалов диалектологических экспедиций 1946-1961 гг. при Казанском педагогическом университете, сохранившихся в фондах Государственного архива Республики Татарстан и Отдела рукописей и редких книг Научной библиотеки имени Н. И. Лобачевского Казанского федерального университета. В них содержатся записи устных рассказов жителей сельских районов ТАССР - потомков крестьян, принимавших участие в Бездненском волнении 1861 г. Являя собой продукт устной народной традиции, данные рассказы позволяют раскрыть ряд характерных особенностей исторического образа Бездненского конфликта среди потомков. Отдельный интерес представляют сведения, ретранслирующие образ «массового крестьянского движения», который был создан в советский период. Актуальность работы обусловлена необходимостью всестороннего изучения локальных нарративов о крестьянских волнениях на разных этапах развития социальной памяти. Целью работы является изучение записей устных рассказов жителей сельских районов ТАССР в контексте проблемы истории социальной памяти о Бездненском волнении 1861 г. Научная новизна работы определяется как постановкой проблемы, так и введением в научный оборот ранее не использованных источников по данной теме. Выводы работы могут быть использованы профессиональными историками для дальнейшего исследования особенностей сохранения и передачи памяти об аграрных беспорядках пореформенного периода.

Статья посвящена семье первого татарского историка, мусульманского богослова Шигабутдина Марджани (1818-1889). Основное внимание уделено его внукам - Абдулгазизу, Нуху, Ильясу и Юнусу Багаутдиновым. Все они были представителями татарской молодежи, поколения 1890-х гг. Документы, извлеченные из фондов Государственного архива Республики Татарстан, раскрывают подробности частной жизни семьи Марджани и дают дополнительные сведения о периоде Первой мировой войны, революционных переменах и становлении советской системы образования. Кроме того, документы показывают образовательные и профессиональные ориентиры татарской молодежи, выходцев из семей мусульманского духовенства, в постреволюционные годы, иллюстрируют все трудности эпохи революционного хаоса в 1920-е гг. Статья систематизирует имеющиеся сведения о семье Марджани, включает уникальные данные о некоторых внуках Марджани, а также впервые публикуются их фотографии.