Научный архив: статьи

В конце 2023 г. в структуре Министерства обороны Российской Федерации было создано особое подразделение - Африканский корпус (АК). Создание корпуса ознаменовало новый этап африканской политики России. К созданию АК политическое руководство РФ и командование российской армии побудил ряд серьезных обстоятельств. Это, прежде всего, изменение геополитической ситуации на африканском континенте и быстрое падение влияния Франции в странах Центральной Африки. Оно сопровождалось сокращением военного присутствия Пятой республики в регионе - завершением военной операции «Бархан» и фактическим выдворением французского экспедиционного корпуса из зоны прежнего никем не оспариваемого доминирования в странах, которые некогда были частью французской колониальной империи. В условиях активизации террористических атак боевиков радикальных исламистских объединений на дружественные России государства Сахеля и Центральной Африки, по просьбе правительств этих стран российские специалисты из числа бойцов частной военной компании (ЧВК) «Вагнер» приняли участие в борьбе с терроризмом и защите местного населения. Мятеж командования и части бойцов «Вагнер» в России сделал актуальной задачу замены относительно автономной ЧВК на подразделение российской армии, подчиненное единой политической воле и строгой военной дисциплине. Формирование АК призвано отстаивать геополитические и экономические интересы РФ на африканском континенте, содействовать противодействию терроризму и укреплению обороноспособности африканских стран, с которыми Россия заключила соглашения о военно-техническом сотрудничестве.

Сравнение «Исламского государства в Ираке и Сирии» (ИГИЛ) и батальона «Азов» – а также насильственного экстремизма салафитско–джихадистского толка и белого супрематизма/ультранационалистического экстремизма в целом – может показаться нетривиальным, так как их редко рассматривают вместе в рамках академического и экспертно-аналитического мейнстрима. Однако такое сравнение дает интересный ракурс для изучения не только потенциальных параллелей и сходств, но и различий между ними. Две террористические организации – ДАИШ и «Азов» – выбраны для анализа в этой статье, так как они являются одними из наиболее радикальных в своих идеологически-мотивационных категориях и выделяются по многим другим параметрам среди остальных вооруженных группировок в своих регионах – на Ближнем Востоке и в (Восточной) Европе, соответственно. И ИГИЛ, и «Азов» также стали ведущими региональными центрами притяжения для иностранных боевиков-террористов (ИБТ) и привлекли наибольший приток ИБТ в 2010-е годы. Примерно одновременно обе группировки также стали объектами крайней политизации на международном уровне. Цель статьи – дать обзор двух организаций и сравнить их, выявив аспекты и области сходства и расхождения, исследуя исторический контекст формирования этих группировок, как внутренний, так и региональный, а также их идеологические системы и использование ими иностранных боевиков.

Сделан вывод о том, что именно в плане масштаба конечных целей, повестки дня и деятельности между двумя организациями наблюдаются наиболее сильные различия. Если ИГИЛ продвигало наднациональные, религиозные императивы и идеологию и руководствовалось ими, то «Азов» был сфокусирован на национальном и региональном уровнях через призму ультранационализма. В то время как население воображаемого «халифата» ИГИЛ должно было состоять из «братьев и сестер в исламе», равных независимо от расы, национальности, возраста и т. д., то «Азов», напротив, продвигает четкую социальную и расовую иерархию, в основе которой лежит вера в то, что люди по своей природе неравны. Однако эти две группировки демонстрируют интересное сходство по ряду параметров, включая некоторые идеологические параллели. В обоих случаях группа «избранных» должна «подавать пример», просвещать и мобилизовать массы на достижение конечной цели, а концепция перманентной борьбы, не допускающей возможности поражения, лежит в основе обеих идеологических систем. Хотя конечные политико–идеологические цели двух организаций совершенно различны, для обеих характерно активное привлечение иностранных боевиков–террористов и применение многих схожих террористических тактик, включая убийства и пытки гражданских лиц и их использование в качестве «живого щита».

После вывода из Афганистана в 2021 г. иностранных войск и прихода к власти режима талибов* в стране наблюдался значительный спад терроризма вплоть до самого низкого уровня за два десятилетия. Этот спад объясняется как общим снижением интенсивности вооруженного конфликта в Афганистане, так и усилиями талибов по противодействию терроризму и обеспечению базовой функциональности государственной власти. На этом фоне основным источником террористических угроз в Афганистане оставался афганский филиал ИГИЛ** (ИГИЛ-Хорасан), который также связывают с крупнейшим в РФ за 20 лет терактом 22 марта 2024 г. в подмосковном Крокус-Сити Холле. В статье выявляются основные тенденции террористической активности ИГИЛ-Хорасан в 2020-е годы. Среди них особого внимания заслуживают дальнейшая религиозно-идеологическая радикализация движения, сдвиг центра его активности в Пакистан, его финансовый кризис, переход в подполье и активизация онлайн. Исследуются также основные направления противодействия ИГИЛ-Хорасан при талибах, включая специальные и силовые контртеррористические операции, противодействие идеологии салафизма и борьбу с финансированием терроризма. Сделаны выводы о том, что ответ талибских властей на вызов ИГИЛ-Хорасан оказался более оперативным и эффективным, чем ожидалось, и в целом антитерроризм в Афганистане к середине 2020-х годов стал приобретать системный характер. Проведенный анализ открытых источников и статистики показывает, что теракт в подмосковном Крокус-Сити Холле выпадает из общих тенденций террористической активности ИГИЛ-Хорасан (и в целом игиловских терактов разного типа и масштаба, направленных против РФ и ее граждан внутри страны и за рубежом). В отличие от подавляющего большинства терактов ИГИЛ-Хорасан, в данном нападении не прослеживалось явной мотивации, напрямую связанной с перипетиями вооруженной борьбы в Афганистане и приграничных с ним районах; непосредственные исполнители не отличались достаточно высокой степенью религиозной радикализации и индоктринации, типичной для большинства терактов ИГИЛ против РФ и т. п. Сделан вывод о том, что главными реальными целями теракта были провоцирование обострения политической ситуации, дестабилизация общественных настроений и подрыв социально-политической стабильности в России. В то же время подчеркнут многофункциональный характер теракта, за которым мог стоять конгломерат разных сил и интересов. Так, его «вторичные» цели могли включать попытку «напомнить» России об угрозах, исходящих из ее «южного подбрюшья», включая Афганистан и Центральную Азию, обострить эти вызовы, повлиять на действия РФ на южном фланге СНГ и спровоцировать корректировку российского курса по Афганистану. Если теракт в Крокус-Сити Холле и его последствия и сказались на афганской политике России, то лишь в пользу дальнейшего роста заинтересованности РФ в укреплении функциональности центральной власти и стабильности в Афганистане и в диалоге и сотрудничестве с его действующими властями, особенно по вопросам борьбы с терроризмом.

Контекст и актуальность. В данной статье анализируются итоги тематического исследования группы лиц, подверженных влиянию радикальной идеологии. Обсуждается возможность смещения исследовательского фокуса от диагностики девиантной личности к диагностике нарушений развития, от описания закономерностей отклоняющегося поведения — к описанию паттерна адаптации.

Цель. Выявить характерные особенности радикализации личности и описать структуру радикального паттерна.

Гипотеза. Основу радикального паттерна образуют специфические отклонения в социализации, выступающие формами адаптации к неблагоприятным условиям развития.

Методы и материалы. Выборку составили 30 человек, совершивших преступления террористической направленности, и 30 членов их семей. На разных этапах исследования в качестве предмета изучения выступали личность террориста, семейные отношения, отклоняющееся поведение антисоциальной направленности. Методический инструментарий представлял собой комплекс психодиагностических средств, сочетающих преимущества идеографического и номотетического способов познания: 8 психодиагностических методик тестового характера, глубинное интервью, анализ демографических и социально-психологических показателей, важных с точки зрения социализации и радикализации личности.

Результаты. В ходе многопланового обследования выявлены личностные черты, ценности, особенности религиозного мировоззрения, виды психологических защит и способы совладания с трудными жизненными обстоятельствами, описана специфика семейных отношений и важные аспекты социализации на различных этапах жизненного пути.

Выводы. Структуру радикального паттерна образует комплекс индивидуально-психологических характеристик и социальных факторов: личностные диспозиции, склонность к зависимому поведению, виктимность, религиозное мировоззрение радикального толка, фиксация на идее справедливости, идеологически оформленное ядро идентичности, разбалансировка и дефицитарность семейной системы, предупреждающие поведенческие признаки. В определенных кризисных условиях и при влиянии катализирующих факторов данный паттерн может быть активирован и реализован посредством террористического акта.

В статье рассматривается сложная динамика отношений между Пакистаном и Афганистаном после возвращения к власти движения Талибан в августе 2021 г. На фоне первоначальных надежд на стабилизацию и экономические перспективы в Афганистане росла обеспокоенность Исламабада ситуацией в этой стране по мере того, как система управления при талибах противоречила международным нормам, особенно в сфере прав человека и женщин. Исторический опыт недоверия, пограничные споры, а также пакистанская концепция «стратегической глубины» применительно к Афганистану еще более осложняли отношения между двумя странами. Еще одним источником напряженности стала активизация «Техрик-э-Талибан Пакистан»: Пакистан требует от афганских талибов противодействия этой вооруженной группировке, ведущей операции в т. ч. с территории Афганистана. Несмотря на обещания талибов бороться с ней, в этой сфере удалось достигнуть лишь ограниченного прогресса, что ведет к росту разочарования со стороны Пакистана и других соседей, прежде всего Китая. В заключении делается вывод о необходимости более нюансированных подходов к этим давним проблемам, включая посредничество третьих сторон в их решении, и к укреплению стабильности в регионе.

Статья посвящена самой масштабной французской внешней военной операции «Бархан» в Сахаро-Сахельском регионе Африки, направленной на противодействие террористической угрозе и поддержание мира на континенте.

Авторы дают комплексный анализ стратегии французских вооруженных сил в данном театре военных действий. Особое внимание уделяется причинам первоначальных успехов Франции, а также последствиям завершения миссии и вывода контингента после 8 лет антитеррористической деятельности - в долгосрочной перспективе как для африканских стран, так и для самого Парижа.

Формулируется вывод о том, что безрезультатно завершенные внешние операции Пятой республики являются следствием не просто тактических ошибок, а кризиса ее стратегии обороны и национальной безопасности, согласно которой военное сотрудничество со странами Африки все еще основывается на подходе колониального периода.

Методологическую основу исследования составил системный подход, заключающийся в комплексном изучении стратегии Пятой республики по борьбе с терроризмом в Сахеле, включая ее эволюцию, механизмы реализации, а также институциональные и правовые основы.

Кроме того, авторами применен комплекс общенаучных методов, в частности: конкретно-исторический метод для подробного описания динамики французских военных операций «Сервал» и «Бархан» в выбранный временной период, а также метод сравнительного анализа выбранных официальных и публицистических источников.

C помощью метода прогнозирования авторы выдвинули предположение о развитии ситуации в области безопасности в регионе после официального завершения «Бархана» и передислокации военного контингента Пятой республики в соседние страны.

В статье рассматриваются вопросы взаимодействия органов внутренних дел как субъекта, наделенного правом проведения оперативно-розыскной деятельности, с другими субъектами, осуществляемого в ходе борьбы с преступлениями экстремистской и террористической направленности. На основе изучения нормативной базы взаимодействие в рассматриваемой сфере анализируется с применением общенаучных и частнонаучных методов, которые в совокупности позволяют комплексно подойти к рассматриваемым проблемам. Автором с учетом всестороннего рассмотрения, изучения и сравнения научных точек зрения и нормативных правовых актов открытого содержания предлагаются направления совершенствования взаимодействия органов внутренних дел с иными правоохранительными органами в ходе борьбы с преступлениями экстремистской и террористической направленности.

В статье представлен авторский взгляд на сверхопасный деструктивный феномен, именуемый гибридной войной. Отмечено, что борьба между государствами или внутри государства на каждом историческом этапе имеет свой эволюционный штамп. Показано, что гибридизация агрессии в первую очередь проявляется в одновременной попытке сокрушения всех значимых геополитических ценностей и пространств. Указано, что международное законодательство бессильно с точки зрения имеющихся юридических инструментов в противодействии гибридным войнам. Подчеркивается, что детерминантами сверхактивного развития гибридных войн выступает возникший в последнее десятилетие институциональный кризис мировой геополитической системы. Выделены концептуально взаимосвязанные идеи гибридной войны, дано ее авторское понятие. Определены следующие основные векторы рассматриваемой формы агрессии: активизация экстремистско-террористической деятельности; деструктивизация молодежи; транснациональная телекоммуникационная преступность. Предложены юридико-технические и государственно-властные направления противодействия гибридным войнам.

Криминальная ситуация в России характеризуется усилением террористической активности, направленной против национальных интересов. Одной из задач правоохранительных органов в борьбе с терроризмом является быстрое и полное раскрытие и расследование преступлений террористического характера. Анализ практики свидетельствует о том, что не все преступления террористического характера объективно могут быть раскрыты с использованием обычных методик, имеющихся в арсенале правоохранительных органов. При раскрытии и расследовании террористических преступлений должны использоваться преимущественно так называемые экстраординарные меры. В первую очередь они предполагают тесное взаимодействие сотрудников различных служб, основанное на групповом мышлении следователей, экспертов, сотрудников оперативных подразделений.

Введение. Анализируется современное состояние учета заведомо ложных сообщений об акте терроризма. Рассматриваются меры, направленные на объективизацию показательного состава, характеризующего состояние террористической преступности, ее структуры, динамики, уровня и тенденций развития на территории Российской Федерации.

Цель, задачи - анализ состояния учета заведомо ложных сообщений об акте терроризма. Подготовка предложений по совершенствованию статистического наблюдения по данному направлению.

Результаты. Проанализировано состояние учитываемости в системе уголовно-правовой статистики фактов заведомо ложных сообщений об акте терроризма, которое характеризуется непрерывающимся скачкообразным ростом данных социально опасных проявлений.

Выводы. Предлагается ввести и юридически закрепить такую единицу статистического учета, как «преступление, обладающее признаками терроризма», что предполагает организацию статистического наблюдения за состоянием заведомо ложных сообщений об акте терроризма.

В данной статье рассматриваются основные особенности развития искусственного интеллекта в сети Интернет. Описываются особенности совершения преступлений экстремистской направленности, в том числе при помощи искусственного интеллекта. Выявления основных проблем в этой области и поиска путей решения возникших проблем.

В статье анализируются тенденции в сфере противодействия вооружённым конфликтам, угрожавшим безопасности Российской Федерации в период становления в ней раннелиберальной государственности. Автор вскрывает тенденции и характеристики, общие для локальных вооружённых конфликтов 1991—1998 гг. Наиболее значимые результаты статьи состоят в выявлении основных периметров (колец) безопасности Российской Федерации и основных этапов развития политического и военного участия страны в локальных конфликтах в изучаемый период. Так же обосновывается положение о том, что в отмеченное время в российском политическом классе имелось минимум два подхода к проблемам участия Российской Федерации в локальных конфликтах, существенно отличавшихся один от другого. Согласно первому, за основу решения локальных конфликтов следовало брать примат общечеловеческих ценностей, согласно второму — основной задачей являлась защита своих граждан, их интересов и безопасности. Исходя из этого, автор приходит к выводу, что результаты политики, проводимой руководством Российской Федерации в 1991—1998 гг. горячих точках, отличались противоречивостью и не соответствовали ожиданиям, которые имелись у российского общества. Кроме того, автор делает важное теоретическое обобщение, согласно которому в изучаемый период происходят существенные изменения в практике ведения войн и военной теории, поскольку в мире возникают организационные, теоретические, идеологические и другие предпосылки к переходу от классических локальных войн прошлого к современным неклассическим, которые иногда называют ещё гибридными.