В статье рассмотрена семантика религиозных и духовно-нравственных мотивов в творчестве современного татарского поэта Рената Хариса (1941 г. рождения) в контексте русской классической поэзии (Г. Р. Державин, А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов). Изучение переводческой рецепции Р. Хариса при переводе оды «Бог» на татарский язык (2016) показывает сложность адекватного художественного перевода на татарский язык произведений русской сакральной поэзии, основанной на православной христианской культуре. В поэмах «Реанимация» (2020), «Казан “Мәрьям анасы”» («Казанская икона Богоматери», 2023, перевод на русский язык Н. Переяслова) Р. Харис в поисках духовно-нравственных ценностей в современном противоречивом обществе обращается не только к мусульманскому, но и к христианскому дискурсу, тем самым обогащая татарскую литературу и культуру и ведя поэтический диалог с русскими классиками (А. С. Пушкиным, М. Ю. Лермонтовым и др.). В поэме «Реанимация» поэт, актуализируя лермонтовскую концепцию души, воссоздает мотивы русской классической литературы. В поэме «Казан “Мәрьям анасы”» художественное воплощение образа Казанской иконы Божией Матери позволяет поставить религиозные и нравственные вопросы в исторической ретроспективе - через сопоставление русского и татарского национальных образов мира. Методология этнопоэтики позволяет рассмотреть рецепцию русской классики в переводах и оригинальных поэмах Р. Хариса, созданных на татарском языке, как «другой, иной» с учетом духовно-нравственных взглядов поэта, сформировавшихся в контексте мусульманской культуры и татарской классической литературы.
Чтение сакрального текста рассмотрено в статье как формализованное действие (чтение дьячка в острожной церкви в романе «Воскресение»), как событие, коренным образом изменяющее жизнь героев (Чуев и Пелагеюшкин в повести «Фальшивый купон»), как процесс постепенного приближения героев к высшим истинам (Нехлюдов в финальной части романа «Воскресение», Светлогуб и старик-беспоповец в рассказе «Божеское и человеческое»). Традиционный вид чтения, характеризующийся постижением сакрального слова чтецом и слушателем, представлен в рассказе «Где любовь, там и Бог» и в повести «Фальшивый купон». В первом произведении этот вид чтения задан претекстом - рассказом пастора, протестанта-евангелиста Р. Сайленса «Отец Мартин». В свете житийной традиции Толстым освещены принятие евангельских истин и душевный переворот в Пелагеюшкине, герое повести «Фальшивый купон». В связи с традиционным видом чтения Толстой сделал акцент на читателе (слушателе) из простонародья. «Личностный» вид чтения со- отнесен с героями-посредниками (Кизеветером, миссионером-англичанином в «Воскресении», стариком-беспоповцем в «Воскресении» и в «Божеском и человеческом»), отсылающими слушателей к сакральному тексту и трактующими его по-своему. Толстой показывает, что такой, проповеднический, подход к сакральному тексту ведет к дальнейшему разобщению людей. Понимание же сакрального текста, превозмогающее в человеке искушение сугубо личной интерпретации, преображает не только самого героя-чтеца, но и предопределяет возможность благотворного влияния слов Писания на окружающих. Другой вариант «личностного» вида чтения изображен в финальной сцене романа «Воскресение» и в рассказе «Божеское и человеческое»: рационально мыслящие герои (Нехлюдов, Светлогуб), у которых не было доверия к сакральному тексту, самостоятельно приходят к его пониманию и переживанию. В процессе чтения трансформируется характер интерпретации ими сакрального текста (скепсис сменяется согласием), постепенно минимизируется разница между традиционным видом чтения и «личностным».
Прагматика реактивности в политическом интернет-дискурсе является одним из наиболее интересных и наименее изученных аспектов современной виртуальной коммуникации. Цель - рассмотреть функционирование модели непрофессионального интернет-дискурса, воплощающегося в жанре политического интернет-комментария, в лингвопрагматическом аспекте. Представленные модели имеют частный характер и соотносятся с общей моделью, в основании которой лежат коммуникативные интенции авторов политических интернет-комментариев. Эмпирической базой исследования послужили отклики читателей новостного агентства РИА Новости. Принцип детерминации текстового целого ведущей макроинтенцией его автора, рассматриваемой как макроинтенция субъекта дискурса, позволяет установить, что жанр интернет-комментария, прежде всего, реактивный жанр. Поэтому указанные прагматические варианты типичных способов реагирования разработаны с учетом первоочередности коммуникативной роли адресата и, соответственно, реактивной макроинтенции, реализуемой в непрофессиональном интернет-дискурсе. В работе анализируются две реактивные модели непрофессионального дискурса: 1) реакция на политическое событие; 2) реакция на прагматический контекст. В результате методика лингвопрагматического анализа дискурса позволяет установить, что реактивные модели содержат следующие типы реакции: положительную, отрицательную и двоякую. При этом тексты интернет-комментариев включают и интерпретативную составляющую. Реализация реактивной интенции субъекта непрофессионального интернет-дискурса сочетается с намерением субъекта репрезентировать фрагмент личного опыта.
В статье проанализированы стихи «С иронией…», «Это наш был мотив…», «На вершине любви…», взятые из сборника «Зелёный остров» Виктора Крупника, московского поэта-эмигранта XX века, в которых отразилась человеческая душа, умеющая любить родину и народ. На основе авторской теории и практики интерпретации и анализа лирического произведения определена структура анализа, в которой важную роль играет сопряженность дотекстовой фоновой информации с сильными позициями, а лексических единиц, ритма и рифмы, средств выразительности - с их влиянием на определение темы и идеи произведения, динамику развития характера лирического героя, а значит, и на широкие философские обобщения читателя, формирующие его мировоззрение.
При понимании нужно учитывать знания лингвистические, знания энциклопедические, законы логики, экстралингвистические факторы (личный опыт, личностные оценки), культурный контекст, психологические особенности личности (автора и читателя). Каждый из этих факторов в отдельности и их возможные комбинации определяют степень глубины и полноты постижения смысла поэтического текста.
В статье рассматривается ряд терминологических номинаций из области информационной безопасности, создание и функционирование которых обусловлено концептуализацией и интерпретацией на ментальном и языковом уровнях формируемого и репрезентируемого знания. В данной части статьи рассматривается обусловленность терминотворчества взаимодействием когнитивных и языковых механизмов. Подтверждается вовлеченность в процессы концептуализации, интерпретации и языковой номинации знания различного типа.
В статье рассматривается ряд терминологических номинаций из области информационной безопасности, создание и функционирование которых обусловлено концептуализацией и интерпретацией на ментальном и языковом уровнях формируемого знания. Ввиду большого объема исседуемого материала статья состоит из двух частей. В данной части статьи представлены принципы ономасиологического и когнитивного подходов к проблеме языковой номинации. Показано, что концептуализация и интерпретация получаемой информации может осуществляться через осмысление ситуаций, возникающих в объективной реальности с последующим оформлением когнитивных структур хранения полученного знания.
В статье рассматривается темброво-артикуляционная специфика трёх баянных сонат К. Волкова. Выделяются элементы фактуры, связанные с фонетикой и дикцией речи. Опосредованно затронуты и другие музыкальные средства данных композиций в темброво- артикуляционном контексте.
Статья посвящена исследованию аллюзий на произведения русской драмы в романе В. В. Набокова «Под знаком незаконнорожденных» - первом произведении писателя, созданном в Америке. Научная новизна работы определяется тем, что впервые подробно комментируется реминисцентный слой текста, связанный с произведениями русской литературы. Осмысляя проблему исторического детерминизма, Набоков обращается к пьесам А. С. Пушкина и Н. В. Гоголя. Писатель пародирует образ Бориса Годунова, подчеркивая сновидческую основу сюжета пушкинского произведения: как и в «Борисе Годунове», в мире Набокова государство пошляков и палачей погружено в тягостный сон-морок. Отсылая к сюжетам «Маленьких трагедий», писатель травестирует мотив рока: автор эксплицирует ситуацию обнаружения героем фантомной природы реальности. Набоков трансформирует композицию «Ревизора» и подчеркивает близость своих маниакальных героев гоголевским персонажам-гомункулам. В результате исследования выявлено, что аллюзии на классические произведения используются писателем в рамках эксперимента с границами литературных родов. Показывая вариативность драматических коллизий, Набоков привлекает интертекст в разных модусах: комическом, героическом, сатирическом. Аллюзии на тексты, где герои оказываются свидетелями исторической катастрофы, позволяют писателю создать образ мира, где судьба личности и человечества не подчиняется логике трагического детерминизма. Реминисценции на произведения Пушкина и Гоголя эксплицируют идентичность автора как наследника русской классики.
Работа посвящена, с одной стороны, рассмотрению тургеневского «стихотворения в прозе» «Щи» в аспекте событийности, с другой - иллюстрации тезиса о том, что нарратологический инструментарий может позволить поставить интерпретацию на прочный фундамент верифицируемых суждений. Автор пытается показать, что «Щи» при всей своей кажущейся простоте зачастую интерпретируются не вполне корректно, поскольку аналитики исходят из того, что горе барыни и горе бабы идентичны. Автор приходит к выводу, что это положение, безусловно, верное с «житейской» точки зрения, оказывается в корне ошибочным с точки зрения нарратологической. События, которые переживают барыня и баба, идентичны по критерию неожиданности и в то же время различны в плане релевантности. Бабе-вдове, потерявшей единственного сына, «первого на селе работника», буквально грозит голодная смерть; барыня же, потерявшая «несколько лет тому назад девятимесячную дочь», в силу своего социального положения автоматически избавлена от подобных угроз. Однако при этом баба переживает событие как полное его отсутствие, ведет себя так, как будто ничего не произошло, тогда как барыня вспоминает, что, переживая смерть дочери-младенца, отказалась от уже нанятой «прекрасной дачи» и провела все лето в городе. Между героинями Тургенева возникает почти чеховской силы коммуникативный барьер, усиливающийся тем, что рассказчик проникает в сознание барыни, делая его «прозрачным» для читателя, а внутренний мир бабы остается для последнего полностью закрытым.