SCI Библиотека

Статья посвящена самой масштабной французской внешней военной операции «Бархан» в Сахаро-Сахельском регионе Африки, направленной на противодействие террористической угрозе и поддержание мира на континенте.

Авторы дают комплексный анализ стратегии французских вооруженных сил в данном театре военных действий. Особое внимание уделяется причинам первоначальных успехов Франции, а также последствиям завершения миссии и вывода контингента после 8 лет антитеррористической деятельности - в долгосрочной перспективе как для африканских стран, так и для самого Парижа.

Формулируется вывод о том, что безрезультатно завершенные внешние операции Пятой республики являются следствием не просто тактических ошибок, а кризиса ее стратегии обороны и национальной безопасности, согласно которой военное сотрудничество со странами Африки все еще основывается на подходе колониального периода.

Методологическую основу исследования составил системный подход, заключающийся в комплексном изучении стратегии Пятой республики по борьбе с терроризмом в Сахеле, включая ее эволюцию, механизмы реализации, а также институциональные и правовые основы.

Кроме того, авторами применен комплекс общенаучных методов, в частности: конкретно-исторический метод для подробного описания динамики французских военных операций «Сервал» и «Бархан» в выбранный временной период, а также метод сравнительного анализа выбранных официальных и публицистических источников.

C помощью метода прогнозирования авторы выдвинули предположение о развитии ситуации в области безопасности в регионе после официального завершения «Бархана» и передислокации военного контингента Пятой республики в соседние страны.

В статье рассмотрены особенности тактики армии Амира Тимура, а также их влияние на развитие военного искусства мусульманского Востока. Установлено, что Тимуру удалось эффективно использовать мобилизационный потенциал своего государства. Из оседлого населения Хорасана и Мавераннахра были созданы подразделения пеших лучников, обученных сражаться под прикрытием больших станковых щитов-чапаров. В свою очередь, лояльные племена кочевников исправно поставляли в войска Тимура кавалерийские подразделения. Основой боевого построения был тактический «каркас» из усиленных канбулов, мощного авангарда и резерва, составленного из отборных воинов. Такой боевой порядок позволял эффективно противостоять охватам и фронтальным атакам противника. Кроме того, данное боевое построение было приспособлено и для быстрого перехода от обороны к массированной контратаке, проводимой силами авангарда и канбулов, выдвинутых в сторону противника. Уязвимость ослабленных фланговых корпусов частично компенсировалась за счет применения стрел-
ковых пехотных подразделений, к которым присоединялись спешенные конные лучники. Концентрированный лучной удар, как правило, останавливал атаку противника и создавал условия для перехода в контрнаступление. Важную роль играла организационно-тактическая автономность корпусов-кулов, которые могли самостоятельно вести бой даже в условиях прорыва фронта и окружения. Спешившись и прикрывшись щитами, воины атакованного корпуса могли про- держаться до подхода деблокирующего отряда. Мобильный резерв, находящийся под личным командованием Тимура, мог быть использован как для отражения вражеской атаки, так и для усиления наступающего прорыва войск.

В статье на основе документов их фондов Российского государственного военного архива (РГВА) предпринята попытка анализа процесса осмысления представителями командования Красной армии опыта действий бронетанковых сил в ходе локальных военных конфликтов на озере Хасан и реке Халхин-Гол в 1938-1939 гг. Выводы, сделанные командирами разного уровня в целом, точно фиксировали главные недочеты и ошибки применения танковых частей и соединений, полностью повторявшие таковые в ходе гражданской войны в Испании. Делается вывод о том, что к моменту начала конфликтов этот опыт оказался неизвестен танковым и общевойсковым командирам. Кроме того, на основе контент-анализа выявляется неспособность специалистов оценить слабое бронирование танков, как главную причину тяжелых потерь. Обращается внимание на то, что при верной фиксации чрезвычайно низкого уровня подготовки командиров и личного состава танковых войск, итоговые выводы докладов вышестоящему командованию содержали исключительно высокие оценки боеспособности и заверения в готовности выполнить любую задачу. В то же время высшее военно-политическое руководство страны получало достаточный объем правдивой информации от своих представителей из зоны конфликтов, но предпочитала транслировать обществу картину высочайшей боевой готовности бронетанковых войск, что нашло яркое и убедительное отражение и в массовой советской культуре.

Междисциплинарный потенциал интеллектуальной истории позволяет посредством изучения текста в контексте хорошо понять, какие позиции по отношению к войне, правительству, своему народу и военным противникам занимали под влиянием «августовского переживания», характерного для начального периода Великой войны, властители общественного мнения - писатели, ученые, деятели искусства и культуры. Однако обращение к коллективным инициативам - манифестам, открытым письмам, заявлениям, которые поддерживали и подписывали десятки и сотни людей связано с решением сложного комплекса вопросов. Это - проблемы авторства, мотивации, влияния индивидуальных политических и этических принципов на групповые решения, определения лидеров и маргиналов, сопоставление рациональных установок на достижение пропагандистского эффекта и неосознаваемых эмоций и т. д. В статье предпринята попытка дать ответы на эти вопросы на основе изучения обстоятельств появления и значения так называемого манифеста девяноста трех к культурному миру - подписанного видными немецкими интеллектуалами открытого письма с опровержением пропагандистских утверждений Антанты о немецких зверствах и разрушении культурных ценностей в Бельгии. Авторы пытались опровергнуть обвинения и подчеркнуть сугубо оборонительный характер действий немецких солдат. Однако пропагандистский эффект письма оказался обратным ожидаемому. Для общественного мнения стран Антанты оно стало символом идеологического и пропагандистского оправдания германской агрессии и послужило основанием для исключения немецких интеллектуалов из мирового академического сообщества.