SCI Библиотека

В данной статье анализируется искусство недосказанности в литературном творчестве Александра Сергеевича Пушкина, рассматриваемое как важный структурный и стилистический элемент его художественного дискурса. Материалом исследования является сборник историй «Повести Белкина». Цель - исследование механизмов создания недосказанности и их функциональной роли в формировании денотативного пространства произведений А. С. Пушкина. Задачи: 1) проанализировать примеры использования недосказанности в произведениях А. С. Пушкина, выявив их влияние на восприятие персонажей и развитие сюжета; 2) выделить ключевые коммуникативные тактики, которые способствуют созданию эффекта неопределенности. Гипотеза исследования заключается в том, что инструменты создания недосказанности в произведениях А. С. Пушкина играют ключевую роль в формировании многослойного денотативного пространства, способствуя более глубокому восприятию персонажей и тем, а также усиливая эмоциональное воздействие на читателя.

Методы: использован индуктивный метод, метод контекстуального анализа и интент-анализ.

Результаты: в статье представлены итоги анализа функциональной роли недосказанности в произведении А. С. Пушкина; на примерах из текста приведены доминирующие коммуникативные тактики, демонстрирующие использование недосказанности и ее влияние на восприятие читателя.

Введение. Статья посвящена исследованию функций прецедентных феноменов, играющих важную роль в сюжетной организации текста, создании образа автобиографического героя. Своеобразие повествования заключается в том, что рассказ был создан на основе публицистического выступления писателя, что и обусловило наличие в рассказе двух временных пластов, в каждом из которых содержатся прецедентные феномены. Цель исследования: выявить прецедентные феномены в рассказе М. Горького «Как я учился» и показать их функции в реализации авторского замысла, организации структуры повествования.

Материалы и методы. Материалами исследования выступил текст рассказа «Как я учился», а также упомянутые в этом тексте произведения. Основными методами исследования являются интертекстуальный анализ и описательно-функциональный метод. Результаты исследования. В результате исследования был сделан вывод о том, что прецедентные тексты включаются в те элементы сюжета, которые связаны с воспоминаниями писателя о своем детстве, что же касается публицистических отступлений от биографической хронологической последовательности изложения истории учения, то здесь преобладает риторика писателя-публициста, практически отсутствуют отсылки к конкретным произведениям и именам.

Статья посвящена исследованию «гибридов», выполняющих функции религиозных аллегорий, в рассказах Ф. Кафки. Посредством анализа образной системы раскрывается идея рассказа «Гибрид»: природа и судьба христианства, являющегося, по мысли писателя, своего рода «гибридом» Ветхого и Нового Заветов. Рассказчик здесь - Сын Божий, отец - Господь Бог, а четырёхликий зверёк (кошечка-ягнёнок-собака-человек) - пародия на евангельского тетраморфа (лев-телец-орёл-человек) и христианство в целом. В контексте нового толкования проясняется ряд особенностей зверька: подслащенное молоко, которым его кормит рассказчик, - символ евхаристии и христианской мудрости; шёпот - молитвы, обращённые к Иисусу; встречи с детьми по воскресеньям - отсылка к воскресным школам и посещению церкви; изменения в облике - вечно меняющееся лицо христианства по Шлейермахеру. Название рассказа - “Eine Kreuzung” - представляет собой языковую игру: “Kreuz” - это и «христианский крест», и часть слова «гибрид, скрещивание». Автор статьи также рассматривает различные толкования ещё одного рассказа о зверьке-гибриде, «В нашей синагоге», и объясняет, почему из всех существующих на сегодняшний день толкований, наибольшей достоверностью обладает религиозное: то, согласно которому загадочное существо - не что иное, как воплощение духовного пути пророчицы Хульды. Кроме того, предпринимается попытка воссоздать религиозный поиск Кафки с опорой на религиозные аллегории в других его рассказах («Содружество», «Заботы главы семейства», «Экзамен») и определить место «Гибрида» в этом ряду.

Статья посвящена отражению мотивов болезни и выздоровления в рассказах И. С. Шмелева «Милость преподобного Серафима», «Еловые лапы, а также автора рубежа XX-XXI вв. В. Н. Лялина «Наваждение», «Нечаянная радость». Исследование выстроено с учетом особого внимания современной гуманитарной науки к тенденциям медикализации общества и на основе анализа феномена морбуального кода в литературно-художественном творчестве. Очевидно, что оба писателя ориентировались на православную традицию, с позиции которой рассматривали такие категории, как болезнь, страдание, выздоровление, смерть, бессмертие. Указанные категории в творчестве обоих авторов воспринимаются в единстве физического и духовного дискурсов. В этой ситуации болезнь рассматривается как стартовая точка для внутренней эволюции персонажа, его нравственного совершенствования, выраженного порой с помощью создания специфической пространственной парадигмы. Очевиден переход персонажа-пациента из секулярного в сакральный для православной ментальности литургический локус. В основу исследования положена сюжетная цепочка, включающая следующие эпизоды: кризис-ситуация, выбор-ситуация, откровение, чудо. Наблюдается, что в художественных текстах находит отражение как последовательное чередование указанных эпизодов («Милость преподобного Серафима», «Наваждение», «Нечаянная радость»), так и смещение акцентов в пользу одного из них, например, выбор-ситуации, что приводит к редуцированному характеру изображения кризиса, откровения и чуда («Еловые лапы»). Эта трансформация указывает на особое внимание автора к духовным последствиям ранее пережитого пациентом кризиса и делает больший акцент на принятии им теоцентричной картины мира.

В статье производится сравнение рассказа В. Я. Брюсова «Республика Южного Креста» и романа Лао Шэ «Записки о Кошачьем городе» с точки зрения их жанровой и стилевой принадлежности к антиутопии. Актуальность исследования определяется неослабевающим интересом литературоведения к жанру антиутопии, к особенностям его развития в литературе прошлого и литературе современной, также - особым вниманием российских и китайских учёных к параллелям между национальными литературами. Новизна исследования обуславливается отсутствием работ, посвящённых установлению образных, мотивных и идейных пересечений между указанными произведениями В. Я. Брюсова и Лао Шэ. В статье описываются жанровообразующие и стилевообразующие признаки антиутопии, которые можно обнаружить в «Республике Южного Креста» и «Записках о Кошачьем городе», осуществляется последовательное сравнение особенностей образов главных героев и жителей государств в целом, их внутреннего мира, их общественного и политического устройства, хронотопа и т. д. Устанавливается, что тип антиутопии в обоих произведениях может быть охарактеризован как олигархическая антиутопия, основной мотив существования которой - удержание власти и получение прибыли. При различных культурных установках и разном историческом контексте создания «Республики Южного Креста» и «Записок о Кошачьем городе» между ними имеется однозначное базовое сходство: в результате действия государственной системы и отхода жителей от духовной и психической нормы происходит их нравственная зооморфизация.

Миниатюра «Телячья головка» рассмотрена в аспекте характерной для Бунина рецепции Достоевского: несколько эпизодов романа «Преступление и наказание» атрибутированы в качестве источников бунинского рассказа. Природа межтекстового взаимо-действия понимается как аллюзия, «рассыпающая» источник на мелкие фрагменты и в этом отношении близкая к освещенной Ю. Н. Тыняновым «пародичности», а также к «сокращенным знакам-указаниям» (З. Г. Минц), к которым прибегал А. Блок. Семантика, эстетическая природа и художественная функция заимствований из Достоевского определены с привлечением широкого контекста «кратких рассказов», составивших книгу «Божье древо».

В статье рассматривается катастрофический сюжет как идеальный способ концентрированно отразить нравственно-этическое состояние и историческую ситуацию, в которой находится описываемое авторами общество. Констатируется, что анализируемые рассказы «В последнем вагоне» Л. Франка и «На балконе» А. Польгара отражают черты экспрессионизма как на идеологическом, так и на художественном уровне. Анализируется система образов рассказов и подчеркивается, что при общей для обоих авторов типизации Франк стремится представить все социальные слои и дать как можно более широкую характеристику социально-исторической ситуации, в то время как Польгар сосредотачивает свое внимание на интеллектуальной элите, «людях духа», показывая их бесчеловечность и бездуховность. Особый акцент в обоих случаях делается на женских образах. У Франка беременная жена банкира - альтернативный образ: на фоне катастрофы она рисуется земной Мадонной, воплощает любовь и провидит истину. У Польгара светская дама - воплощение легкомыслия и глупости, она воплощает крайнюю степень безразличия. Выделяется сходство хронотопической организации текстов. В обоих случаях авторы не локализуют сюжет в рамках вокзала или железной дороги, сколь бы ни был значим этот хронотоп, а вписывают крушение поезда в широкий природный - космический - контекст. В связи с этим упавшие маски, скрывавшие эгоизм персонажей, обнажают не только конкретно исторические вопросы. Безразличие трактуется как общечеловеческая проблема. Против него бессильны Бог и природа. Определяется, что экспрессивность и катастрофичность текстов выражаются через общий набор приемов. Так, фрагментация текста представлена у Франка монтажом, у Польгара - парцелляцией и синтаксическим параллелизмом. Оба автора последовательно выстраивают звуковую, цветосветовую и ольфакторную партитуру текстов, в которых тяготеют к ярким, громким, экстатическим характеристикам. Эгоизм и черствость человека находят выражение также в анималистике текстов.

    Статья посвящена конструированию гендерного и национального в британской готической новелле рубежа XIX–XX веков. Обе эти категории воспринимаются в рамках характерного для жанра представления о страшном Другом: отклонения от идеала здоровой британской маскулинности предстают как таящие угрозу. Выражаться это может как проявление детских или феминных черт, сочетающееся с тягой к языческим культам, и здесь гендерное смыкается с национальным: зачастую именно примесь не-британской крови (например, семитской или итальянской) определяет как характер культовых практик, так и черты, проявляющиеся в герое на протяжении повествования. Все это часто сопровождается наличием у персонажа анималистических черт, пусть и лишь на уровне сравнений: отход от маскулинности и христианства воспринимается как частичная утрата человечности. Очевидно влияние популярных в то время научных теорий (Ч. Ломброзо, М. Нордау, Дж. Фрэзер и др.). Но в лучших текстах подобные смысловые конструкции не превращаются в прямолинейную проповедь: Дж. Бакан, А. Конан Дойл, Э. Ф. Бенсон, опираясь на характерные для эпохи представления, создают оригинальные тексты, не лишенные амбивалентного отношения к «здоровой маскулинности» и британской цивилизации.