SCI Библиотека

В статье приведены данные по изучению особенностей биохимического состава древесины хвойных растений в условиях их массового усыхания. Исследования проводились в европейской части Российской Федерации на территории Удмуртской Республики в пределах двух лесных районов. В качестве объектов исследования выступают еловые насаждения кисличного типа. По результатам исследования выявлены особи различного жизненного состояния, у которых отобраны образцы древесины для физиологической оценки. Физиологические исследования проводились методом экстракции растворителями разной полярности. Древесина анализировалась на общее содержание экстрактивных веществ - водорастворимых и смолоподобных соединений, а также танинов. Содержание экстрактивных веществ и их состав сильно варьируют от одной пробной площади к другой. На количество и компонентный состав экстрактивных соединений влияют жизненное состояние растений и условия места произрастания. Высокие значения экстрактивных соединений наблюдаются в насаждениях хвойно-широколиственных лесов. Именно в данном лесном районе процессы гибели еловых лесов идут наиболее интенсивными темпами. У деревьев удовлетворительного состояния содержание всех компонентов экстрактивных веществ выше в сравнении с особями иных жизненных категорий, особенно танинов. Высокое содержание полифенольных соединений наблюдаются у всех исследуемых особей в насаждениях с неблагоприятным санитарным состоянием. Полученные данные об особенностях содержания экстрактивных веществ в древесине ели могут быть использованы при отборе деревьев для создания устойчивых лесных культур.

В связи с сильным антропогенным воздействием на окружающую среду, проблема рационального использования природных ресурсов, в том числе рекреационных, стоит очень остро. Исследования по оценке экологического состояния элементов экосистемы Паркового леса города Клинцы Брянской области проводились в 2022 году в весенне-летний период с целью обоснования придания данной территории охранного статуса. Площадь объекта исследования составляла 45,16 га. При проведении исследований использовались методы экологического мониторинга, геоморфологические, почвенные, флористические обследования. Оценивалась рекреационная нагрузка и другие показатели антропогенного воздействия на лесные экосистемы. Парк был разделен на несколько участков, учитывая особенности состояния природных компонентов в зависимости от естественного и антропогенного воздействия. Преобладают выпуклые формы рельефа, исторически выбираемые населением для организации парковых зон. В геоморфологическом отношении территория относится к третьей группе морфогенетических типов рельефа - ледниковые и водноледниковые аккумулятивные среднечетвертичные равнины. Преобладающий анионный состав подземных вод - гидрокарбонатный. На основании описания почвенного разреза, установлено наличие слабо дерновой слабо подзолистой связно песчаной почвы на двучленных отложениях покровной моренной супеси и флювиогляциальных песков с тонкими прослойками красно-бурой морены. Данная местность относится к типологической группе местностей: зандровые и моренно-зандровые равнины. В целом территория парка относится к классу рекреационных антропогенных ландшафтов. При изучении флористического состава отмечено, что парк расположен на территории островного лесного массива, коренными типами которого являются сосняк кисличный и сосняк лишайниково-вересковый. В настоящие время коренные лесные сообщества сильно модифицированы. Были установлены факторы негативного воздействия на экосистемы Паркового леса, в частности повышенная рекреационная нагрузка. Был сделан вывод, что для сохранения лесного массива в городской черте, необходимо придать охранный статус данной территории.

В Арборетуме Никитского ботанического сада выявлено 30 видов вредителей, 739 экз. (очагов) (74 %); 34 вида возбудителей грибных болезней, 211 экз. (21 %); в том числе: 22 вида трутовых грибов, 143 экз. (14 %); 6 видов мучнисто-росяных грибов, 41 экз. (4 %); 4 вида ржавчинных грибов, 19 экз. (2 %); 2 вида пятнистостей листьев, 8 экз. (1 %); 1 вид цветковых полупаразитов 50 экз. (5 %). Общее количество повреждаемых и поражаемых древесных интродуцентов составляет 1000 экз. Количество повреждаемых растений в 2023 году сократилось по сравнению с 2022 года на 26 %; уменьшилось количество очагов австралийского желобчатого червеца (на 55 %), продолговатой подушечницы (49 %), самшитовой огневки (28 %). Выявлено 4 новых вида вредителей с общим количеством повреждаемых древесных растений 72 экз., доминирует дубовая широкоминирующая моль (61 экз.). На 93 % увеличилось количество повреждаемых растений пальмовым мотыльком: с 6 экз. в 2022 году до 84 экз. в 2023 году. По другим видам вредителей не отмечено увеличения повреждаемых растений. В Арборетуме выявлено 22 вида ксилотрофных базидиомицетов; количество поражаемых древесных растений трутовыми грибами составляет 143 экз., по числу растений-хозяев доминирует бугристый трутовик - Fuscoporia torulosa, 92 поражаемых дерева. Количество видов фитопатогенных грибов по сравнению с предыдущим годом увеличилось на 5 видов: Byssomerulius corium, Gloeophyllum abietinum, Coprinus micaceus, Lentinus lepideus, Ganoderma cupreolaccatum. Количество видов поражаемых растений трутовыми грибами в 2023 году не изменилась и составляет 58 видов. Мучнисто-росяных грибов выявлено 6 видов на 7 видах древесных растений, общее количество поражаемых растений - 41 экз. Ржавчинных грибов выявлено 4 вида на 5 видах растений, общее количество поражаемых растений - 19 экз. Грибов, вызывающих пятнистости листьев, выявлено 2 вида на 2 таксонах растений, общее количество поражаемых растений - 8 экз. Количество растений, пораженных цветковым полупаразитом арцеутобиумом, составляет 50 экз., на протяжении последних 5 лет количество поражаемых растений не меняется. В 2023 году в Арборетуме погибло 171 экз. древесных интродуцентов 55 видов: по сравнению с 2022 года количество погибших растений увеличилось на 130 экз. От вредителей - австралийского желобчатого червеца и самшитовой огневки - погибло 104 экз. (61 %); от климатической засухи и неблагоприятных экологических факторов - 54 экз., (31 %); от цветкового паразита - 2 экз.; от корневых гнилей - 1 экз. В Арборетуме Никитского ботанического сада выявлено 4 вида инвазивных вида вредителей: пальмовый мотылек, самшитовая огневка, австралийский желобчатый червец, каштановая минирующая моль; изучены их биология и экология

На территории мыса Казантип впервые обнаружены 12 видов пауков (Gnaphosidae - Gnaphosa dolosa, G. jucunda, G. lucifuga, Zelotes longipes, Z. orenburgensis, Z. prishutovae, Z. segrex; Hahnidae - Hahnia nava; Lycosidae - Trochosa robusta; Theridiidae - Steatoda albomaculata; Thomisidae - Heriaeus horridus; Zodariidae - Zodarion thoni). С учётом наших предыдущих исследований государственного природного заповедника «Казантипский» и прилежащей территории, с мыса Казантип теперь известно 155 видов пауков: Agelenidae - Agelena orientalis, Eratigena agrestis, Tegenaria lapicidinarum; Amaurobiidae - Amaurobius erberi; Araneidae - Aculepeira armida, Agalenatea redii, Araneus circe, A. diadematus, Argiope bruennichi, A. lobata, Gibbaranea bituberculata, Larinioides folium, L. ixobolus, Mangora acalypha, Neoscona adianta; Atypidae - Atypus muralis; Cheiracanthiidae - Cheiracanthium elegans, C. erraticum, C. punctorium; Dictynidae - Archaeodictyna minutissima, Devade tenella, Lathys lehtineni, L. stigmatisata; Dysderidae - Dysdera crocata, D. lata, Harpactea azowensis, H. doblikae, H. longobarda, H. rubicunda; Eresidae - Eresus kollari; Gnaphosidae - Berlandina shumskyi, Civizelotes caucasius, C. gracilis, Drassodes lapidosus, Drassyllus crimeaensis, D. praeficus, Gnaphosa dolosa, G. jucunda, G. lucifuga, G. moesta, Haplodrassus dalmatensis, H. signifier, Leptopilos memorialis, Marinarozelotes malkini, Micaria albovittata, M. bosmansi, M. donensis, Nomisia aussereri, N. exornata, Poecilochroa senilis, Talanites strandi, Zelotes electus, Z. eugenei, Z. hermani, Z. longipes, Z. orenburgensis, Z. prishutovae, Z. segrex, Z. tenuis; Hahnidae - Hahnia nava; Linyphiidae - Agyneta rurestris, Ceratinella brevis, Cresmatoneta mutinensis, Lepthyphantes leprosus, Maso gallicus, Megalepthyphantes nebulosus, Microlinyphia pusilla, Microneta viaria, Sintula retroversus, Staveleya pusilla, Stemonyphantes lineatus; Liocranidae - Agroeca brunnea, A. cuprea, A. lusatica; Lycosidae - Alopecosa accentuata, A. pentheri A. pulverulenta, A. solitaria, A. taeniopus, Arctosa leopardus, Geolycosa vultuosa, Hogna radiata, Lycosa praegrandis, Pardosa luctinosa, P. pontica, Trochosa robusta; Mimetidae - Ero flammeola, E. furcata, Mimetus laevigatus; Oxyopidae - Oxyopes heterophthalmus; Philodromidae - Pulchellodromus medius, Thanatus arenarius, T. atratus, T. imbecillus, T. oblongiusculus, T. pictus, T. striatus, T. vulgaris; Pholcidae - Pholcus crassipalpis, Spermophora senoculata; Pisauridae - Pisaura mirabilis; Salticidae - Aelurillus v-insignitus, A. laniger, A. m-nigrum, Ballus chalybeius, Chalcoscirtus infimus, Euophrys frontalis, Heliophanus cupreus, H. flavipes, H. kochii, H. lineiventris, Leptorchestes berolinensis, Neon rayi, Pellenes brevis, P. nigrociliatus, P. seriatus, Phlegra cinereofasciata, P. fasciata, Pseudeuophrys obsoleta, Pseudicius encarpatus, Salticus zebraneus, Synageles scutiger, Talavera logunovi; Scytodidae - Scytodes thoracica; Synaphridae - Synaphris lehtineni; Theridiidae - Anatolidion gentile, Crustulina sticta, Enoplognatha thoracica, Episinus truncatus, Euryopis quinqueguttata, Latrodectus tredecimguttatus, Parasteatoda tepidariorum, Steatoda albomaculata, S. paykulliana, S. triangulosa; Thomisidae - Bassaniodes caperatus, Heriaeus horridus, H. оblongus, H. orientalis, Misumena vatia, Ozyptila atomaria, O. claveata, O. pullata, O. scabricula, Runcinia grammica, Thomisus onustus, Xysticus acerbus, X. kochi, X. laetus, X. marmoratus; Titanoecidae - Nurscia albosignata; Trachelidae - Trachelas minor; Zodariidae - Zodarion morosum, Z. thoni; Zoridae - Zora manicata.

Приведены данные полевого двухфакторного эксперимента по изучению содержания и взаимного влияния микроэлементов в почве, сегетальной растительности, сеяных травах и растениях груши при биологизации агроценоза. Опыт заложен в долине реки Салгир в центральном Крыму (Симферопольский район) на луговых аллювиальных карбонатных почвах в саду груши (Pyrus communis L.) сорта Таврическая на подвое айва ВА 29. В опыте изучали влияние фактора задернения: 1) естественное задернение почвы сегетальной растительностью (ЕЗ) - контроль; 2) смесью трав: Lolium multiflorum Lam. + Medicago sativa L. (СТ2); 3) смесью трав: L. multiflorum + M. sativa + Festuca pratensis Huds. + Trifolium pratense L. + Bromus inermisLeyss (СТ4) и фактора «микробные препараты» (МП): 1) контроль - без МП; 2) Азотобактерин 07-Агро (АБ) - азотфиксатор, стимулятор роста; 3) Микробиоком-Агро (МБК) - комплексный препарат, обладающий азотфиксирующими, ростостимулирующими, фосфатмобилизующими и биопротекторными свойствами. В почве определяли подвижные (доступные) формы Fe, Mn, Cu, Zn и Co, в травах и листьях груши - валовые формы тех же элементов атомно-абсорбционным методом. Установлено, что концентрация Fe, Mn и Co в почве была ниже регионального фона и по Mn и Co была на уровне низкой обеспеченности для плодовых культур. Содержание Cu и Zn в почве было высоким, но не превышало ПДК и расположилось в следующий ряд: Mn ˃ Zn ˃ Fe ˃ Cu ˃ Co. Биологизация вызвала увеличение подвижности микроэлементов (МЭ). Применение МБК на фоне СТ4 способствовало некоторому относительно большему накоплению Zn по отношению к Mn в почве, что может вызвать недостаток Mn в растении груши. Содержание валовых форм МЭ в травах было в основном оптимальным и высоким, Mn - низким. По содержанию в травах МЭ расположились в ряд Fe ˃ Cu ≥ Zn ˃ Mn ˃ Co. Недостаток Mn в травах связан с дефицитом этого элемента в почве. МП способствовали накоплению МЭ в биомассе сеяных трав (за исключением Mn), что может быть использовано для фиторемедиации загрязненных медью и цинком почв. Содержание Mn в травах снижалось под действием МБК. Концентрация валовых форм МЭ (кроме Mn) в листьях груши была оптимальной и высокой, Mn - низкой. Ряд соотношения элементов был аналогичным, полученному для трав, но Zn в листьях было больше, чем Сu. Применяемые приемы биологизации увеличивали содержание Fe, Zn и Co в листьях и снижали концентрацию Mn до уровня ниже оптимального для груши. Травы конкурировали с плодовым растением в поглощении МЭ, особенно при увеличении их биоразнообразия и в сочетании с МП. При биологизации значительно увеличивалось поглощение грушей Со и снижалось поглощение Mn, что вызывает недостаток последнего в питании груши, как из-за его низкого содержания в почве, так и антагонизма с Fe, Zn, Cu и Со в самом растении. Это проявилось во внешних симптомах недостаточности: слабый хлороз и некроз молодых листьев груши. В целом более оптимальным сочетанием задернения и МП (из изученных) по влиянию на свойства почвы и питание растений груши является применение АБ на фоне смеси трав СТ2. Для улучшения питания груши Mn при низком содержании его подвижных форм в карбонатных почвах и при биологизации следует провести исследование по разработке оптимальных доз марганцевых удобрений, внесенных по листу, для конкретных экологических условий.

Небольшой по площади Крымский полуостров, через который проходит одна из ветвей Понтийского или Черноморского пролетного пути (Мензбир, 1934), является регионом массовой миграции птиц, а его территория и прибрежная акватория моря – местами формирования крупных миграционных скоплений. В составе авифауны Крымского полуострова группа весенних мигрантов составляет более половины зарегистрированных здесь видов. Общие описания хода миграционного процесса в Крыму и южной его части содержатся в капитальных работах конца 19 – начала 20 века (Никольский, 1891; Pusanow, 1933); разрозненные данные, касающиеся главным образом отдельных видов и субрегионов, приводятся в ряде публикаций последних десятилетий (Костин Ю., 1983; Бескаравайный, 2008; Бескаравайный и др., 1999; Гирагосов, Бескаравайный, 2016 и др.). Однако в целом этот вопрос остается недостаточно изученным.

Исследовано содержание ртути в воде и во взвешенном веществе Чёрного и Азовского морей. Получено, что в 2020 году концентрация общей формы ртути в воде не превышала предельно допустимых значений (100 нг×л-1) и в Чёрном море изменялась в пределах от 12 до 65 нг×л-1, а в Азовском от 22 до 59 нг×л-1. Варьирование коэффициентов накопления ртути взвесями составило от 14,5×103 до 1666,7×103 единиц в Чёрном море и от 14,5×103 до 272,7×103 в Азовском море. Концентрирующая способность взвесей была максимальной в Чёрном море, на выходе из Керченского пролива, что может свидетельствовать о повышенной антропогенной нагрузке на данную акваторию в изученный период времени. Определена тенденция насыщения взвесей ртутью в Чёрном море с повышением её концентрации в водной среде, и тренд снижения содержания ртути во взвесях Азовского моря по мере возрастания ртутного загрязнения вод. Установлено, что в условиях кардинального различия тенденций изменения концентрации ртути во взвесях Чёрного и Азовского морей, параметры аппроксимирующих экспоненциальных зависимостей между коэффициентами накопления и концентрацией ртути в воде для Чёрного и Азовского морей статистически достоверно не отличались, а объединённая выборка данных по обоим морям удовлетворительно описывалась как экспоненциальной, так и степенной функциями. Полученные результаты в целом свидетельствовали о снижении концентрирующей способности взвесей при увеличении концентрации ртути в воде. Пул ртути на взвешенном веществе варьировал от 3 до 29 % для Чёрного моря и от 6 до 55 % - для Азовского.

Приводятся результаты экспериментального изучения поведения смоляной пчелы Megachile sculpturalis Smith, 1853 при заселении ульев Фабра. В составе улья пчелам предлагали для заселения отрезки тростниковых стеблей (Phragmites australis) в виде трубок, открытых с одной стороны и закрытых с другой. Трубки связывали в пучки и закрепляли на передней стенке улья или по ее бокам. Кроме того, на лицевой стенке улья закрепляли одиночные трубки на разном расстоянии друг от друга. Самки пчел предпочитали заселять трубки, расположенные на передней стенке улья одиночно на расстоянии 2,5 и 4,5 см друг от друга (49,5 % и 40,7 % заселенных трубок, соответственно). Трубки, связанные в пучки, заселялись менее охотно. Трубки в пучках, вставленных в переднюю стенку улья, заселялись охотнее (32,0 % заселенных трубок), чем трубки в пучках, расположенных по бокам улья (12,8 % заселенных трубок). Пучки, собранные из трубок с прямым срезом переднего края, заселялись чаще в 2,3 раза чем пучки, собранные из трубок с косым срезом переднего края. Трубки крайнего внешнего ряда пучка трубок заселялись чаще, чем трубки, расположенные во втором ряду или в центре пучка трубок. Процент заселения трубок первого ряда составил 16,5 %, второго ряда - 13,5 %, а трубок, расположенных в центре пучка, - 7, 7 %. Более низкая плотность заселении трубок в отдельных вариантах опыта объясняются тем, что в этих вариантах у самок пчел возникали трудности с запоминанием месторасположения выбранной ею для заселения трубки. Самки пчел заселяли трубки разного диаметра в диапазоне от 7 до 16 мм, без предпочтения трубок каких-либо диаметров. Длина заселенных трубок варьировала от 7 до 35 см. Предпочтение трубкам в каком-либо диапазоне по длине так же не выявлено. Отсутствие у самок M. sculpturalis навыков по оценке линейных параметров полости для гнезда объясняется их утерей из-за перехода к квартиранству - заселению гнезд других видов пчел. Это предположение подтверждается известной склонностью M. sculpturalis к заселению гнездовых каналов брошенных гнезд пчел Xylocopa, в том числе и в Крыму. Трубки, имеющие вогнутое дно, заселялись в 2,7 раза чаще, чем трубки с неровным и выпуклым дном. Эта особенность гнездования M. sculpturalis так же трактуется, как следствие перехода к квартиранству.

Приведены результаты изучения территориального распределения древостоев Taxus baccata L., произрастающих в Горном Крыму и детального анализа 4 крупных популяций в разных высотных поясах: западная локация на высоте 220-440 м н. у. м. - «Бельбекская тисовая Роща», с. Малое Садовое; южная локация на высоте 560-800 м н. у. м. в Ялтинском горно-лесном природном заповеднике, Тюзлер, по пути из Учан-Су на Ай-Петри; восточная локация на высоте 860-960 м н. у. м. в долине реки Су-Ат; северная локация на высоте 1040-1200 м н. у. м. - «Тисовое ущелье», Нижнее Плато Чатыр-Дага. Исследования позволили уточнить границы и площадь природной популяции, составляющую 427 га. Проведена оценка жизненного состояния, особенностей роста и развития T. baccata, которая позволила выявить высотный пояс, наиболее оптимальный для произрастания данного раритетного вида. Показано, что в среднем около 20 % всех особей относятся ко второй категории и являются ослабленными деревьями. В них отмечается снижение густоты кроны в районе 30 % за счет преждевременного опадения или недоразвития хвои, изреживания скелетной части кроны, наличие усыхающих ветвей и различного рода повреждения (объедание, болезни). Наиболее ярко из общей статистики выделяется популяция в долине реки Су-Ат на высоте 860-960 м н. у. м., где больше 50 % особей поражены. Выявлено, что высотный оптимум для роста и развития T. baccata в условиях Горного Крыма не выражен, так как на данный момент тис подвержен большому количеству лимитирующих факторов, включающих природные и антропогенные воздействия

Недавний вселенец в Азово-Черноморский бассейн двустворчатый моллюск Anadara kagoshimensis (Tokunaga, 1906) отнесён к группе опасных инвазионных видов России. Основной целью данной работы была проверка гипотезы о различии в структуре зообентоса, оцениваемой по экологическим индексам Шеннона, Симпсона, Пиелоу, Маргалефа (иначе – по индексированному «внешнему контуру» состояния макрозообентоса), в условиях присутствия анадары и без неё, а также рассмотрение возможности вступления анадары в прямые конкурентные отношения с некоторыми аборигенными видами. Полученные результаты указывают на то, что появление анадары, как вселенца, у черноморских берегов Крыма не привело к изменениям указанного «внешнего контура» структурной организации аборигенного комплекса зообентоса. При этом, данная «внешняя» стабильность реализовывалась на фоне внутренних для донной экосистемы перестроек, связанных с естественным изменением степени доминирования отдельных видов. Само же наличие внутрисистемных перестроек в присутствии анадары не является доказательством определяющей роли самой анадары в этих внутрисистемных процессах. У нас пока нет достаточных оснований говорить о прямых межвидовых конкурентных отношениях анадары с аборигенными видами за субстрат, пищу в зонах их совместного обитания. Более явной может являться положительная или отрицательная корреляция в динамике развитии отдельных видов, опосредованная изменением условий среды их обитания – климатических, эдафических и трофических. Примером этого является замещение (не прямое вытеснение) в условиях заиления биотопа псаммофильной хамелеи на пеллофильную анадару. На данном этапе наших знаний о результатах инвазии анадары в Азово-Черноморский бассейн, говорить о негативных, тем более опасных, результатах этой инвазии пока нет достаточных оснований.