SCI Библиотека

В статье анализируется реакция российской прессы разных политических направлений на начало Первой мировой войны и вступление в нее России. Делается вывод, что уже в первые дни августа 1914 г. в российских газетах появились две основные концепции, оправдывавшие участие России в мировом вооруженном конфликте - борьба культурно-расовых тенденций, воплощаемых славянскими и германскими народами («война за славянское дело»), и война как борьба против прусского милитаризма и реакции («война за прекращение всех войн»). При этом ни один из этих лозунгов не обладал достаточным мобилизационным потенциалом для широких слоев российского общества того времени.

Введение. Период 1941-1942 гг. стал временем, когда американское искусство стремительно перестраивалось на «военные рельсы». Деятели культуры всячески подкрепляли боевой дух американских солдат и занимались оправданием и обоснованием различных действий правительства с помощью более доступного и понятного широким массам языка художественного повествования. Методы и материалы. Богатый материал архива ФБР, армии и других служб безопасности США позволяет лучше взглянуть на то, как кино подчинялось пропагандистским потребностям воющей державы. Статья базируется на принципах историзма и системности, а также методах исторической компаративистики и имагологии (дискурс-анализ, анализ аудиовизуальной репрезентации и некоторые другие). Анализ и результаты. Вполне понятно, что особую роль в этих процессах сыграл кинематограф - наиболее массовый и популярный вид искусства, еще в предыдущие два десятилетия ставший наиболее популярным видом досуга американцев. Данная статья посвящена использованию кино для обоснования первоначально крайне непопулярной меры американского правительства по интернированию японцев в концентрационные лагеря в свете вступления Соединенных Штатов во Вторую мировую войну.

Статья посвящена детальному социологическому анализу феноменов пропаганды и контрпропаганды, которые являются главными инструментами управления информацией, контроля над общественным мнением, поведением, системой взглядов и представлений людей. Современная пропаганда - сложный и многогранный социально-политический феномен, представляющий несомненный интерес для многих гуманитарных и социальных наук, в первую очередь психологии и политологии, но особенно актуален он для социологии. Автор анализирует и сравнивает подходы двух выдающихся теоретиков, пионеров пропаганды - Г. Лассуэлла и Э. Бернейса. Так, приоритет введения термина “пропаганда” в широкий научный оборот принадлежит американскому политологу Гарольду Лассуэллу, разработавшему эффективную модель “организации пропаганды” в период Первой мировой войны. Этот ученый утверждал, что пропаганда - это “война идей по поводу идей”; она относится исключительно к “контролю над мнениями с помощью значимых символов, или, если выразиться конкретнее, хотя и менее точно, с помощью историй, слухов, сводок, изображений и других форм социальной коммуникации”. По мнению другого выдающегося теоретика Эдварда Бернейса, пропаганда в широком смысле этого слова - “механизм широкомасштабного распространения идей как совокупность организованных усилий по внедрению того иного убеждения или теории”. В статье выделяется два основных подхода к трактовке термина “пропаганда”, различных по объему, а также по смысловому и ценностному наполнению. Первый из них - широкий и ценностно нейтральный, а второй - узкий и достаточно идеологизированный. В данном подходе превалирует акцент на классовом характере пропаганды, целевом внедрении посредством ее инструментов установок и ценностей конкретного (обычно - правящего) класса или его идеологии в массовое сознание. Автор подчеркивает, что феномен пропаганды подразумевает под собой целенаправленный коммуникативный процесс передачи конкретной аудитории с помощью специальных средств и методов определенной (часто сконструированной) информации, способной оказать воздействие на ее мнение, установки, в конечном счете - на мировоззрение и последующее поведение. Выявление сущностных характеристик пропаганды, а также контрпропаганды позволяет создать более четкое представление о данном феномене. На первых этапах научного анализа пропаганды ее часто трактовали как однородную деятельность, сочетающую различные элементы общественно-политической и культурной жизни. В настоящее время такая трактовка представляется упрощенной, если учесть постоянно растущее разнообразие материалов, распространяемых с помощью пропаганды. Таким образом, на практике происходит все более четкая дифференциация типов пропаганды по различным основаниям, которые автор детально анализирует. Особое внимание уделяется категории “социологическая пропаганда”, которой не всегда осознанно и правомерно оперируют некоторые исследователи - уместнее вести речь о социальной пропаганде или же культурной пропаганде, характер которой существенно отличается от пропаганды политической, но которую нельзя считать новым пропагандистским феноменом. В статье обозначено предметное поле социологического анализа феномена пропаганды как в рамках общей социологии, так и специальной социологической теории - социологии пропаганды, обозначены перспективные его направления в электронно-цифровую эпоху.

В статье анализируется лингвистическая сущность явлений призыва и пропаганды, делается попытка выяснить соотношение этих понятий с точки зрения лингвоэкспертного анализа. Данное исследование значения понятий «призыв» и «пропаганда», а также особенностей их употребления позволяет объективизировать интуитивное отнесение экспертом тех или иных сообщений к различным категориям. Предметом исследования выступает правовой анализ таких понятий, как «пропаганда» и «призыв», а также их соотношение на уровне нормативного регулирования в действующем российском законодательстве. На основе использования диалектического, сравнительного, формально-юридического, лингвистического методов авторы проанализировали основные категории и понятия, необходимые для осуществления правильной квалификации публичных призывов к осуществлению террористической деятельности и публичной пропаганды терроризма.

В данной статье рассматривается вопрос установления административной ответственности за пропаганду антисемейных ценностных установок с точки зрения демографической стратегии государства. Исследуются социо-культурные аспекты демографии, выделяются проблемы влияния радикальных взглядов на общество и семейные ценности. В работе указывается на возможность внедрения мер, направленных на пресечение дальнейшего распространения опасных для общества идеологий.

Статья посвящена изучению официального издания Владимирской губернии в начале XX века. Авторы рассматривают вопросы изменения жанров и подачи информации в связи с изменившимися задачами издания: от культурно просветительского до информационно-развлекательного.

Հոդվածի նպատակն է ներկայացնել Իրան-Ադրբեջան տեղեկատվական-հոգեբանական պատերազմը և դրանում կիրառված մեթոդները՝ նարդա-րանյան դեպքերի օրինակով:
Հոդվածում քննարկվում է Նարդարանի կրոնաքաղաքական իրավիճակը, որն աչքի է ընկել հոգևորականության հետապնդումներով, կրոնական բազմաթիվ ծիսակատարությունների անցկացման արգելմամբ, արևմտյան արժեքների ներդրմամբ (եվրատեսիլյան օրինակով), տարբեր ցույցերով, ձերբակալություններով և արյունալի բախումներով: Հոդվածում ներկայաց-ված է այն հակադրությունը, որ Նարդարանը, թեև լինելով Բաքվին այդքան մոտ, միևնույն ժամանակ այդ երկրի ամենակրոնականացված և պահպանողական շիայական կենտրոնն է:
Սույն հոդվածի շրջանակում խնդիր ենք դրել վեր հանելու այն հիմնական արձագանքներն ու տեսակետները, որով հանդես է գալիս իրանական կողմը՝ Ադրբեջանի իշխանությունների կողմից 2015 թ. Ադրբեջանի Նարդարան ավանի շիա բնակչության նկատմամբ իրականացված բռնաճնշումների վերաբերյալ:
Աշխատանքը շարադրված է գիտական տարաբնույթ ուսումնասիրութ-յունների և մամուլից վերցրած նյութերի հիման վրա՝ վերլուծական, համադրական և պատմանկարագրական մեթոդների կիրառմամբ:
Ուսումնասիրության արդյունքում հանգել ենք այն եզրակացության, որ Ադրբեջանը, իրանական ազդեցությունը դիտարկելով որպես սպառնալիք իր աշխարհիկ բնույթին, իրականացնում է հակաշիայական համալիր գործողություններ, ինչի օրինակներից են նարդարանյան իրադարձութ-յունները: Խնդրո առարկայի շրջանակում իրանական կրոնաքաղաքական ղեկավարությունն իր արձագանքներում ավելի մեղմ ու զգուշավոր է` ի հակադրություն Իրանի բարձրաստիճան հոգևորականների, որոնք իրենց դիրքորոշումներում առավել կոշտ են և հռետորաբանությամբ խիստ:

Междисциплинарный потенциал интеллектуальной истории позволяет посредством изучения текста в контексте хорошо понять, какие позиции по отношению к войне, правительству, своему народу и военным противникам занимали под влиянием «августовского переживания», характерного для начального периода Великой войны, властители общественного мнения - писатели, ученые, деятели искусства и культуры. Однако обращение к коллективным инициативам - манифестам, открытым письмам, заявлениям, которые поддерживали и подписывали десятки и сотни людей связано с решением сложного комплекса вопросов. Это - проблемы авторства, мотивации, влияния индивидуальных политических и этических принципов на групповые решения, определения лидеров и маргиналов, сопоставление рациональных установок на достижение пропагандистского эффекта и неосознаваемых эмоций и т. д. В статье предпринята попытка дать ответы на эти вопросы на основе изучения обстоятельств появления и значения так называемого манифеста девяноста трех к культурному миру - подписанного видными немецкими интеллектуалами открытого письма с опровержением пропагандистских утверждений Антанты о немецких зверствах и разрушении культурных ценностей в Бельгии. Авторы пытались опровергнуть обвинения и подчеркнуть сугубо оборонительный характер действий немецких солдат. Однако пропагандистский эффект письма оказался обратным ожидаемому. Для общественного мнения стран Антанты оно стало символом идеологического и пропагандистского оправдания германской агрессии и послужило основанием для исключения немецких интеллектуалов из мирового академического сообщества.

Цель исследования заключается в сравнительном анализе представления событий пандемии COVID-19 в медиадискурсе России, Франции и Германии. Работа включала три этапа: сопоставление акторов биополитики, анализ идеологем биополитики, а также изучение сфер реализации биополитики. Теоретико-методологической основой данного исследования послужили теория биополитики М. Фуко, модель пропаганды Э. Хермана и Н. Хомского, а также концепция (ин) секьюритизации Д. Биго. В качестве материала для исследования выступили тексты о пандемии COVID-19 четырех «волн» (январь 2020 – март 2022), извлеченные по ключевым словам «пандемия», «covid», «коронавирус» из архивов «Российской газеты», «Коммерсанта», «Новой газеты», «Le Figaro», «Le Monde», «Le Parisien», «Süddeutsche Zeitung», «Die Zeit», «Die Tageszeitung». Авторы ставят гипотезу о том, что ориентация на сохранение населения в условиях пандемии и неопределенности сближает стратегии действий различных государств, отраженные в медиадискурсе. Согласно второй гипотезе, пропагандистские ориентации различных медиа одной страны во время пандемии могут значительно различаться, а трансляция биополитических программ правительств в медиадискурсе негосударственных СМИ может быть представлена локально и фрагментарно. Авторы приходят к выводу, что в дискурсе изучаемых СМИ государственная власть (в лице ее акторов) выступает в качестве ключевого субъекта биополитики, частный капитал остается в тени, а гражданское общество представлено только в немецком медиадискурсе в лице политических партий. Кроме того, все изучаемые СМИ в той или иной мере приняли участие в биополитической пропаганде вакцинации, которую проводили правительства России, Германии и Франции. В-третьих, в контексте инсекьюритизации общественной жизни основной фокус медиа касался преимущественно социальных отношений, экономики, здравоохранения и образования. В меньшей степени представлена проблематизация небезопасности в области биовласти или экзистенциальной сфере (как борьба жизни со смертью). В целом, сравнительный анализ СМИ трех стран показывает, что медиадискурс, обладая рядом общих характеристик, имеют страновые и культурные особенности в медиаконструировании «картины мира пандемии».