SCI Библиотека

Работа посвящена рассмотрению загадок о пчелах в удмуртской языковой культуре. Статья ставит целью изучение сравнений и метафор, а также анализ образа насекомого в загадках. Материалом послужили загадки, нашедшие отражение в специальных фольклорных изданиях и лексикографических источниках. В ходе анализа использовались лингвокультурологический, семантический, этимологический, концептуальный методы. В результате исследования выявлено, что образ пчелы в загадках представлен в виде сложных метафор, сравнений и эвфемизмов. Пчела и улей в удмуртской культуре раскрываются в разных категориях. Улей чаще всего соотносится с домом, ямой и сюлыком (женским головным убором). Звуки, издаваемые пчелой и пчелиной семьей, сравниваются с плачем младенца, скулением собаки, рычанием мотора. Сама пчела или пчелиная семья народной фантазией ассоциируется с невесткой, которой горестно расставание с родителями и с ожиданием тягот в новой семье. Для загадок о пчелах характерно сравнение с огромным количеством народа или со стадом овец. В количественном соотношении звук или гул пчелиного улья соотносится с сотней или тысячей. Наряду с плачем вылет пчел из улья сравнивается с просеиванием муки. В сказках также нашло отражение умение пчелы жалить, строить соты, делать мед.

Введение. Статья посвящена описанию фонетических и морфологических особенностей одного из переводов Евангелия от Луки на удмуртский язык начала XIX в. Главная цель исследования - определить диалектную основу письменного памятника с помощью выявленных фонетико-морфологических явлений. Материалы и методы. Источниковой базой исследования послужил корпус рукописного текста «Отъ Луки Святое Благовѣствованiе» на удмуртском языке, который хранится в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН. В качестве основных методов работы выступили описательный и сопоставительный. Результаты исследования и их обсуждение. В ходе исследования в рукописи были выявлены различные фонетические и морфологические особенности, присущие языку этого письменного памятника. Среди них выделяются следующие: прогрессивная лабиальная дистантная ассимиляция; выпадение конечной гласной основы ы глаголов I спряжения перед показателем сослагательного наклонения, маркером инфинитива и формантами некоторых деепричастий; функционирование форм порядковых числительных, а также глаголов, оканчивающихся на личные показатели -мы, -ды, -зы, с ударением не на последнем слоге слова; употребление лично-притяжательных маркеров с и-овой огласовкой в словах, обозначающих термины ближайшего родства; образование аккузативных форм множественного числа простого склонения с помощью суффикса -ты; маркировка форм возвратного залога от глаголов I спряжения с конечным -ты- основы показателем -чк- и др.

Заключение. Большинство зафиксированных в источнике явлений оказались архаичными по своему происхождению. Однако в памятнике присутствуют и инновационные особенности, на основе которых можно с уверенностью сказать, что рукопись подготовлена на говоре северного наречия удмуртского языка.

Введение. Работа представляет актуальное исследование в рамках антропоцентрического знания о мире. Цель статьи – рассмотреть мифологизированные образы хвойных деревьев в удмуртской языковой картине мира. Материалы и методы. Материалом стали удмуртские названия хвойных деревьев, вербальное употребление в разных сферах жизнедеятельности удмуртов. В ходе анализа использовались лингвокультурологический, семантический, этимологический, концептуальный методы. Результаты исследования, обсуждения. Было выявлено, что за образами хвойных деревьев закреплены мифологические представления удмуртов о божествах. Народные знания в них были зашифрованы самыми разными способами. Хвойные деревья и продукты их переработки сохранили первоначальную «божественную» силу растений, часто используются как апотропеи. Благодаря природным, химическим и биологическим свойствам они применяются в хозяйстве, быту и народной медицине. Заключение. Многие представления о хвойных деревьях нашли свое выражение в разных жанрах фольклора, художественных образах и даже в вышивке.

В статье рассматриваются морфологические каузативы в татышлинском диалекте удмуртского языка (Республика Башкортостан). В татышлинском удмуртском, окруженном тюркскими языками (татарским и башкирским), сложилась более сложная система каузативных маркеров, чем в стандартном удмуртском. Оно состоит из двух суффиксов: -t, уральского происхождения, и тюркского заимствования -ttər, отсутствующего в стандартном удмуртском. В этой статье рассматриваются свойства суффиксов с точки зрения морфосинтакса и семантики глагольных форм. Показано, что эти два суффикса накладывают разные ограничения на образование основ. Основное из них заключается в том, что -t, но не -ttər может служить вербализатором и присоединяться к именным основам. Еще одно важное отличие заключается в том, что -ttər можно интерпретировать как одинарный или двойной каузатив, а -t - нет. Между тем, закономерности выделения причинно-следственных связей одинаковы как в татышльском, так и в стандартном удмуртском языках: причинно-следственная связь приобретает винительный падеж независимо от аргументативной структуры глагола, в отличие от иерархии Комри.