Проблему исследования, представленного в статье, определило противоречие между условиями развития инклюзивных процессов и разного рода ограничениями, формирующими стиль жизни детей с инвалидностью в арктическом городе. Исследование направлено на выявление факторов, влияющих на формирование стиля жизни детей с инвалидностью в пространстве арктического города. Методом исследования выступило полуформализованное интервью. Выборку составили матери, воспитывающие детей с инвалидностью 4-13 лет, проживающие в Мурманске и Архангельске (n = 71). Основные результаты исследования состоят в том, что определены характеристики стиля жизни ребенка с ментальной инвалидностью в арктическом городе, независимые от территории проживания, а именно, ограниченность специфических детских видов активности, дистанцирование от сверстников, недостаточность возможностей для удовлетворения своих интересов и предпочтений, получения качественного образования, социокультурного и физического развития. Показана малая доступность для детей городского пространства, что приводит к ограничениям в формировании «территориального поведения» и отражает низкую эффективность инклюзивных процессов. В качестве ведущих причин такой ситуации определены два фактора: характер социальных взаимодействий и степень пространственной доступности городского ареала.
Настоящая работа представляет опыт изучения роли духовных миссий в культурной жизни Дальневосточного региона на примере Камчатской Духовной миссии, которая была создана Российской православной церковью (именуемая с 1943 года Русской православной церковью) в 1742 году с целью распространения православия и русской культуры среди коренного населения этого региона, а также ввиду того, что Камчатка получила роль одного из самых территориально и социокультурно удалённых регионов Российской Империи. Опыт первой Духовной миссии вскрыл и сделал явным ключевое затруднение на Камчатском полуострове – языковый барьер, что позже было решено открытием учебных заведений, выпускники которых могли полноценно работать на школьном и церковном поприще. Отмечается, что во многом стараниями иеромонаха Нестора возрождалась активная деятельность Камчатской Духовной миссии. В 1908 году, овладев несколькими языками аборигенов, иеромонах Нестор сделал перевод на корякский язык ряда христианских литературных произведений, также создав русско-корякский словарь и разговорник. Указывается, что значимость и важность проектов иеромонаха Нестора по упрочнению российского присутствия в регионах Дальнего Востока для государства в целом по достоинству была признана и оценена П. A. Столыпиным. В 1911 году Нестор передал Синоду проект, в соответствии с которым планировалось создать на полуострове единую Духовную миссию. В качестве примера проводится анализ материальной и духовной культуры такой малой дальневосточной народности как негидальцы, показывающий, что эта этническая группа не утратила вплоть до современности такие элементы идентичности, как собственный язык, уникальное самосознание и отличительные черты этнокультурного характера.
Статья посвящена истории становления советского византиноведения. В центре внимания находятся взаимоотношения двух ученых - академика Евгения Алексеевича Косминского, который являлся руководителем образованной в 1943 г. группы по изучению истории Византии (с 1955 г. - сектор истории Византии) Института истории АН СССР, и его ученицы Зинаиды Владимировны Удальцовой, ставшей впоследствии лидером советского византиноведения. В статью включена публикация писем Е. А. Косминского к З. В. Удальцовой, хранящихся в Архиве Российской академии наук. В письмах, написанных в 1942-1943 гг., Е. А. Косминский подтверждает свое согласие выступить научным руководителем З. В. Удальцовой, которая готовила диссертацию о Византии. В этой переписке освещается также научная и педагогическая работа советских ученых в эвакуации во время Великой Отечественной вой ны. В одном из писем Е. А. Косминский объясняет причины отказа от участия в организации группы по истории Англии в Институте истории и сообщает о своем решении взять на себя руководство возрожденным ежегодником «Византийский временник». В пятом из публикуемых писем руководитель сектора истории Византии обсуждает с З. В. Удальцовой подготовку статей по византиноведческой тематике для Советской исторической энциклопедии. Публикация корреспонденции двух выдающихся отечественных ученых XX в. позволяет оценить ту роль, которую сыграл Е. А. Косминский, специализировавшийся на истории средневековой Англии, в формировании и развитии советского византиноведения
Статья представляет собой вступительное слово главного редактора журнала “Россия: общество, политика, история”
В статье рассматриваются интерпретации некоторых памятников архитектурного и археологического наследия Крыма, возникшие в Новое время. Путешественники-христиане, описывавшие в XVII-XIX вв. Крымский полуостров, пришли к выводу, что наиболее выдающиеся соборные мечети были перестроенными церквями. Они исходили из убеждения в неспособности мусульман создать столь величественные сооружения, а также из их умозрительных представлений об архитектуре. Дополнительный импульс этим рассуждениям придало присоединение Крыма к России. Сказывалось отсутствие точных знаний о ранней христианской истории региона и истории архитектуры в целом. После присоединения Крыма к России некоторые авторы независимо друг от друга пришли к мысли о том, что средневековые «пещерные» города и монастыри были звеном в культурных и религиозных связях между Византией и Русью. Основанием для таких выводов стало визуальное сходство между искусственными пещерами Крыма и Святогорского и Киево- Печерского монастырей. Проанализированные сюжеты говорят о попытках отыскать «древнейшее прошлое» крымского христианства, не имевших отношения к исторической реальности. Однако такого рода суждения характеризуют особенности мышления представителей интеллектуальной элиты Нового времени.
Сатирический роман «Мом» является одним из наиболее интересных и загадочных произведений ренессансного гуманиста и теоретика архитектуры Леона Баттисты Альберти (1404-1472). В нем в форме забавных новелл, аллегорий и притч затронуты самые разнообразные предметы и темы, от обременительных забот государей до переустройства мира и взаимоотношений людей и богов. Ядром сквозного сюжета является история Мома, античного бога насмешки, злословия и критики. Его изгоняют из сонма богов, он бродит по земле, беседует с философами, возвращается на Олимп в качестве советника и сотрапезника Юпитера, но в конце концов подвергается жестокому наказанию. Рассказ о судьбе Мома служит Альберти для изложения, как он сам пишет, серьезных мыслей в увлекательной форме. Сочинение, написанное в середине XV в., дошло до нас в виде нескольких рукописей, первые печатные издания датируются 1520 г., когда фигура Мома стала популярной в полемическом контексте начала Реформации. Сам Альберти в лице героев своего философского романа рассуждает о политике, религии, обществе, искусстве и других привычных для ренессансных гуманистов предметах. Античные бессмертные боги, мало чем отличающиеся от людей с их страстями и пороками, выступают также в качестве аллегорического воплощения отвлеченных понятий и качеств (Добродетель- Виртус, Молва- Фама, Обман- Фраус и др.). Устами действующих лиц Альберти высказывает много нетривиальных и даже крамольных с точки зрения официальных канонов суждений о политике и религии, но в целом они не выходят за рамки гуманистических поисков истины путем сопоставления разных мнений.
В статье анализируется участие Византии и Венеции в организации крестового похода 1443-1444 гг. против османов, подготовленного папой Евгением IV с целью оказания помощи ромеям и предотвращения дальнейшей османской экспансии на Балканах. По материалам византийских, итальянских, польских и османских источников исследуется степень вовлеченности Византии и Венеции в дела крестоносцев, рассматриваются причины и последствия фактического неучастия византийцев и венецианцев в крестовом походе. Установлено, что Венецианская республика, несмотря на ее активное участие в переговорах, не оказала сколько-нибудь заметной помощи папе Евгению IV в деле организации крестоносной кампании. Ссылаясь на неоплату, Венеция медлила с предоставлением обещанных кораблей, в результате чего крестоносцам не был обеспечен надежный тыл со стороны проливов. В свою очередь, византийский император Иоанн VIII Палеолог (1425-1448) и морейский деспот Константин Палеолог вели активные переговоры с лидерами крестового похода, особенно летом 1444 г., что показывает высокую степень вовлеченности и крайнюю заинтересованность греков в возобновлении военных действий крестоносцев после заключения Сегедского перемирия с османами. Была также установлена связь между действиями крестоносцев на Балканах и военной экспансией деспота Константина в Греции в 1443-1444 гг., прерванной после поражения крестоносного вой ска у Варны в 1444 г.
В статье рассматривается международный контекст Констанцского собора, на котором осенью 1415 г. от имени польского короля прозвучала идея церковной унии между латинским Западом и православным Востоком. Истоки этой инициативы увязываются в работе с политической игрой, которую вел византийский император Мануил II Палеолог. По мнению автора, Византия стремилась в тот период обеспечить себе мир с турками, и путь к нему лежал через разделение и уравновешивание трех сил, к которым относились Венеция, римский король Сигизмунд Люксембург и турецкий султан Мехмед I. На фоне противоречий между Сигизмундом и Венецией важнейшая задача византийской дипломатии заключалась в том, чтобы блокировать возможность соглашения между Венецией и османским правителем. Именно для этого византийцы намеренно внушали всем ложное предположение о намерениях своего императора примкнуть к королю Сигизмунду, который вел подготовку к крестовому походу. Автор считает, что в русле такой игры имитировалась подготовка греков к переговорам о церковной унии, и византийцы фактически спровоцировали польского короля и поддержавшего его литовского князя Витовта на соответствующий призыв, который в результате прозвучал на Констанцском соборе. В свете выдвигаемой гипотезы в статье находят объяснение некоторые детали византийского посольства, которое в 1415 г. посетило двух названных правителей. Далее раскрывается византийский след миссии на Констанцский собор Феодора Хрисоверга. Результат византийской игры усматривается в том, что с ее помощью греки сумели вовлечь Венецию в переговоры с императором о морском соглашении, которое предусматривало международный контроль над проливами при сохранении союза Византии с турецким султаном.
В начале XV в. полуостров Пелопоннес (Морея) продолжал быть зоной затяжного греко-латинского противостояния, которое началось с завоевания участниками Четвертого крестового похода византийских территорий. К рассматриваемому периоду баланс сил на полуострове радикально изменился, и теперь уже ромеи Морейского деспотата во главе с деспотами из династии Палеологов (1383-1460) проводили завоевательную политику против латинян Ахейского княжества. В статье рассматривается влияние византийской «реконкисты» в Морее на латинское население полуострова: жителей Ахейского княжества, а также венецианских территорий, которым регулярные столкновения соседей наносили ущерб. Опираясь на венецианский актовый материал, данные византийских нарративных источников (исторические сочинения Георгия Сфрандзи, Лаоника Халкокондила и Дуки, риторические сочинения Мануила II Палеолога и Георгия Гемиста Плифона), автор статьи анализирует, как завоевательная политика Палеологов изменила жизнь латинского населения и отношение греков к нему. Делается вывод, что рассматриваемый период стал для латинского населения критическим не только с политической, но также с психологической и экономической точек зрения. Крайне тревожные настроения в латинской среде были связаны с колоссальным экономическим ущербом от военных действий, с неуверенностью в будущем из-за малочисленности латинского населения в Морее. Несмотря на это, после вхождения Ахейского княжества в состав Морейского деспотата (1430) латинянам по-прежнему оставалось место в изменившихся реалиях, однако исключительно на византийских условиях.
В гл. 93-98 «Памятных заметок» (1320-е гг.) Феодор Метохит допускает предположение, что основные социально- политические агенты общества - василевс, аристократия и народ - принадлежат к разным природам. Подобное воззрение, мельком высказываемое и Шекспиром в «Гамлете» (1599-1601), в богословском плане означает перенос в политическую философию положений возникшей в VI в. ереси тритеитов, с которой боролись Леонтий Византийский, Отцы Церкви и анонимные полемисты. В конце XIII в. ряд положений этой ереси воскрешает Иоанн XI Векк. Очевидно, Метохит воспроизводит те положения латинофильства, которые еще в последней трети XIII в. были близки его отцу Георгию Метохиту, осужденному в 1285 г. вместе с Иоанном Векком и Константином Мелитениотом на Соборе во Влахернах. В плане признания политической роли народа Метохит, конечно, считает энтелехией народа аристократию - сообразно с одним из положений неоплатонизма Феодора II Ласкаря (1254-1258), согласно которому, энтелехия и различие - два принципа, охватывающих все сущее. Рассматриваются отчасти сходные представления о роли народа и аристократии в структуре социума, высказанные в «Чужестранце» неаполитанским мыслителем Джулио Капаччо (1560-1634). Капаччо ближе Метохита подходит к идее народного представительства в органах власти, действующего на системной основе. Однако и он еще близок вышеприведенным положениям средневекового неоплатонизма. Поэтому, в отличие от Е. де Врис-ван дер Вельден, мы считаем, что политические воззрения Метохита надо сравнивать не с Ш. Монтескье, а с представителями ренессансно- раннебарочного мира XIV-XVII вв. С другой стороны, мысль о необходимости поддержания в социуме гармонии, подобной музыкальной, высказывалась еще в конфуцианском трактате «Записи о музыке» в I в. до н. э. Таким образом, эта мысль выходит за рамки индоевропейской цивилизационной общности.