Фискальный федерализм в России является необходимостью, что определяет зависимость регионов и закономерности их развития. Как распределяются дотации, что при этом происходит с качеством жизни и какие меры возможно предпринять для повышения эффективности расходования федеральных бюджетов, какие закономерности можно выявить, рассмотрев базовые показатели в динамике развития регионов России. В российской централизованной бюджетной системе средства распределяются по непрозрачным критериям. Финансовая помощь менее развитым регионам необходима, но при отсутствии прозрачности не даёт положительного эффекта. Без поддержки и совершенствования финансовых связей теряется стабильность экономики регионов. Нарушение принципов бюджетного федерализма приводит к ослаблению государства, нестабильности бюджета, снижению эффективности экономической политики и качества жизни населения. Правительством России при формировании бюджетных программ уделяется большое внимание показателю валового регионального продукта. Валовый региональный продукт и численность населения в большинстве регионов не являются взаимосвязанными ввиду наличия различных факторов, влияющих на данную связь. Наибольший интерес в рамках данного исследования представляют субъекты Российской Федерации, оказавшие значительный прирост численности населения и валового регионального продукта. Зависимость показателей среди лидеров роста понятна, но в большинстве регионов необходимо учитывать их индивидуальные особенности. Необходимость развития региональных связей - одно из условий повышения эффективности. Экономическое и социальное выравнивание регионов возможно за счёт преодоления границ: как транспортных, так и коммуникационных, что, соответственно, будет способствовать выравниванию уровня и качества жизни населения в России.
6 марта 2024 г. в Институте социально-экономических проблем народонаселения им. Н. М. Римашевской (ИСЭПН) ФНИСЦ РАН состоялась ежегодная Международная научно-практическая конференция «Римашевские чтения «Сбережение населения России: здоровье, занятость, уровень и качество жизни», ставшая седьмой с начала её проведения. Организаторами выступили ИСЭПН ФНИСЦ РАН и Отделение общественных наук РАН.
Статья анализирует экологическую уязвимость населения на территории Краснодарского края, который сильно подвержен речным наводнениям в бассейне реки Кубань. Актуальность исследования определяется тем фактом, что уязвимость населения к наводнениям и другим опасным процессам мало изучена отечественными специалистами, занимающимися социально-экологической тематикой. Авторы апробируют Многофакторную демографическую модель экологической уязвимости (МДМЭУ), конечным итогом которой является карта уязвимости населения модельных субъектов (муниципалитетов) Краснодарского края. Разработан алгоритм анализа уязвимости. Во-первых, производится выбор переменных и их вычисление. Во-вторых, формируется междисциплинарная матрица экологической уязвимости. В-третьих, полученные количественные показатели, рассчитанные по единой методике для каждого модельного субъекта, группируются, и создаётся карта уязвимости населения десяти модельных субъектов, ранжированных по трём уровням (высокий, средний и низкий). Модель включает факторы демографический (возраст, включая лиц в возрасте до 19 и старше 65 лет, доля лиц с ограниченными возможностями здоровья, тип занимаемого жилого помещения и состав домохозяйства, отсутствие знакомства с местом проживания, а также плотность населения) и социально-экономический (доля низкодоходной группы, иждивение, телекоммуникации и уровень образования). Выявлены как наиболее уязвимые районы и муниципалитеты, так и группы населения (пожилые, лица с ограниченными возможностями здоровья, проживающие в индивидуальном доме и домохозяйства, состоящие из одного человека в индивидуальном доме). Полученные результаты увеличат эффективность мер по снижению ущерба от наводнений со стороны органов власти и организаций, занимающихся чрезвычайными ситуациями, демографической политикой, пространственным планированием и градостроительной деятельностью, здравоохранением и социальной защитой.
В статье рассматривается проблема серьёзного отставания сельских населённых пунктов от городов и поселков городского типа (пгт) России в развитии инженерной инфраструктуры. Для анализа авторами используются шесть показателей из опросов Росстата «Комплексное наблюдение условий жизни населения» 2014 г. и 2022 г., отражающих подключение около 18,5 тыс. домохозяйств в сельской местности 82 субъектов РФ (без трёх городов федерального значения) к водопроводу и горячему водоснабжению, наличие современной канализации, туалета, систем отопления и доступа домохозяйств к бытовому газу. В первой части статьи выявлено особое отставание сельских домохозяйств от городских по качеству жизни в части обустройства канализации (на 50,6 п.п. меньше домохозяйств по РФ в целом), современного туалета (на 29,3 п.п.) и горячего водоснабжения (на 21,0 п.п. меньше); лидерство по средним показателям Центрального и Северо-Кавказского федеральных округов (ФО); критическое отставание по развитию инженерной инфраструктуры в сельской местности Сибирского и Дальневосточного ФО и таких субъектов, как республики Саха (Якутия), Коми, Тыва, Карелия, Бурятия, области Амурская, Тюменская и Иркутская, Ненецкий автономный округ (АО) и Красноярский край. В статье построены шесть классификаций с шестью группами субъектов РФ каждая по степени отставания сельских домохозяйств от городов и пгт по рассматриваемым в статье составляющим инженерной инфраструктуры. Во второй части статьи предложена методика и рассчитаны значения сводного индекса отставания инженерной инфраструктуры в сельской местности для 82 регионов РФ. На базе полученных показателей составлена типология, включающая семь типов субъектов РФ, которая может стать основой для определения или корректировки региональных приоритетов государственных программ по обустройству отдельных компонентов инженерной инфраструктуры в сельской местности.
В статье представлены результаты исследования факторов преступности в России, проведённого в рамках изучения характеристик человеческого потенциала. В первой части работы описаны теоретические аспекты: проведено разграничение понятий факторов и причин преступности, выделены сущностные различия между данными категориями. Так, фактор в большей степени отражает внешнюю по отношению к человеку силу, в то время как причина кроется в нём самом и в его психологии. Описаны основные факторы, воздействующие на уровень преступности: социально-экономические (бедность, безработица, уровень дифференциации доходов), демографические (возраст, пол, социальный статус, образование и место проживания), психологические (личность преступника, обстановка в семье и социальная среда), политические (законодательство и уголовный кодекс, политическая обстановка и безопасность, эффективность правоохранительной системы), культурные (традиции, обычаи, верования, язык) и другие (национальные, региональные, религиозные). Во второй части приведены результаты корреляционного анализа связей между социально-экономическими факторами и уровнем преступности в регионах страны по данным официальной статистики за 10 лет с 2011 по 2020 год. Результаты анализа подтвердили воздействие на преступность таких факторов, как уровень жизни населения, в особенности безработицы и уровня доходов, а также выявили взаимосвязь с уровнем охвата высшим образованием, потребления алкоголя. Неоднородность значений коэффициентов корреляции в региональном разрезе объясняется высокой степенью синтетичности общего показателя преступности, агрегирующего все возможные виды правонарушений, а также комплексом региональных особенностей, включая эффективность правоохранительной системы. Результаты работы могут быть использованы в дальнейших исследованиях с целью кластеризации регионов и анализа выявленных факторов по отдельным видам преступлений.
Проблемой крупных городов, снижающих комфортность проживания, являются автомобильные пробки. Борясь с ними, власти мегаполисов накладывают ограничения на собственников автомобилей-организуют платные парковки, запрещают проезд на выделенных полосах и другое. Одним из решений описанной проблемы становится каршеринг-сервис поминутной аренды автомобиля, который позволяет жителям мегаполисов оставаться мобильными и пользоваться машиной только тогда, когда в этом есть необходимость, сокращая при этом затраты на её содержание. В статье представлены результаты авторских социологических исследований, проведённых в 2019 и 2021 гг. методом массового опроса и фокусированных групповых интервью с целью изучения отношения москвичей к различным формам совместного потребления, в том числе в транспортной сфере. Согласно полученным данным, абсолютное большинство респондентов хорошо представляют, что такое каршеринг, количество тех, кто имеет личный опыт его использования растёт. К числу пользователей каршеринга присоединяются и те, кто владеет личным автомобилем, поскольку имеется ряд ситуаций, в которых каршеринг открывает для них спектр дополнительных преимуществ. На основании комбинации регулярно используемых респондентами видов транспорта произведена типологизация транспортных стратегий, включающая 5 моделей: «закоренелый автовладелец-автомобилист», «комбинированный автовладелец-автомобилист», «активный каршеринг-юзер», «ситуативный каршеринг-юзер», «общественник». Основные драйверы использования каршеринга имеют экономический характер (экономия на приобретении и обслуживании автомобиля, бесплатность парковки), опасения вызывают потенциально возможные расходы при нанесении вреда автомобилю и техническое состояние арендованной машины.
В статье рассматривается проблема серьезного отставания сельских населенных пунктов от городов и поселков городского типа (пгт) России в развитии инженерной инфраструктуры. Для анализа авторами используются шесть показателей из опросов Росстата «Комплексное наблюдение условий жизни населения» 2014 г. и 2022 г., отражающих подключение около 18,5 тыс. домохозяйств в сельской местности 82 субъектов РФ (без трёх городов федерального значения) к водопроводу и горячему водоснабжению, наличие современной канализации, туалета, систем отопления и доступа домохозяйств к бытовому газу. В первой части статьи выявлено отставание сельских домохозяйств от городских по качеству жизни в части обустройства канализации (на 50,6 процентных пункта (п.п.) меньше домохозяйств по РФ в целом), современного туалета (на 29,3 п.п.) и горячего водоснабжения (на 21,0 п.п. меньше); лидерство по средним показателям Центрального и Северо-Кавказского федеральных округов (ФО); критическое отставание по развитию инженерной инфраструктуры в сельской местности Сибирского и Дальневосточного ФО и таких субъектов РФ как республики Саха (Якутия), Коми, Тыва, Карелия, Бурятия, области Амурская, Тюменская и Иркутская, Ненецкий автономный округ (АО) и Красноярский край. В статье построены шесть классификаций с шестью группами субъектов РФ каждая по степени отставания сельских домохозяйств от городов и пгт по рассматриваемым в статье составляющим инженерной инфраструктуры. Во второй части статьи предложена методика и рассчитаны значения сводного индекса отставания инженерной инфраструктуры в сельской местности для 82 регионов РФ. На базе полученных показателей составлена типология, включающая семь типов субъектов РФ, которая может стать основой для определения или корректировки региональных приоритетов государственных программ по обустройству отдельных компонентов инженерной инфраструктуры в сельской местности.
Статья содержит исследование региональной дифференциации сельского населения России на базе агрегированного массива переменных, отражающих различные аспекты качества жизни, в форме объективных показателей наличия благ (недостатков) и субъективных оценок их качества (проявления). Источником показателей является Росстат - Комплексное наблюдение условий жизни населения за 2020 год. Все переменные сгруппированы по регионам РФ и приведены к единой шкале от 0 до 1. По принципу статистической и содержательной близости массив переменных разбивается на блоки с последующим агрегированием в «блочные индикаторы», сохраняющие высокую информативность каждой переменной. Они становятся основой для классификации регионов и формирования интегрального индикатора качества жизни, который эффективно решает задачу межрегиональных сравнений. По итогам анализа установлена высокая информативность в формализации сельского качества жизни тех переменных, которые отражают благоустройство домохозяйства, его финансовые возможности, безопасность проживания и социальные характеристики главы семьи - характер его работы, состояние здоровья, активность использования интернета. Для села остаётся актуальной более низкая доступность услуг, в том числе коммунальных. Хозяйственная деятельность в личном подсобном хозяйстве не является дополнительным источником семейного дохода и разнонаправлена с качеством жизни. Географические условия не влияют на качество жизни сельского населения: регионы-лидеры и аутсайдеры по значениям интегрального индикатора располагаются дисперсно во всех частях страны и не образуют сплошных территориальных ареалов. Сельское население южных и центральных регионов характеризуется высокими самооценками здоровья и работы, высокой благоустроенностью сельского жилья при низких оценках его качества, низкой досуговой и общественной активностью. Для сельского населения значительной части сибирских, уральских, северных регионов характерна более высокая, чем в целом по стране, удовлетворённость социально-экономической средой проживания и более низкие оценки благоустройства жилья, условий труда и здоровья.
В статье рассмотрены способы коррекции дисфункций опорно-двигательного аппарата и сенсорной интеграции детей младшего школьного возраста с резидуальной энцефалопатией.
Описана методика физической реабилитации, основанная на применении соматической и вестибулярной базальной стимуляции в условиях водной среды, а также представлены средства, направленные на решение коррекционных, профилактических, оздоровительных и образовательных задач.
Приведены результаты оценки влияния разработанной методики на уровень качества жизни детей.
В статье проведен анализ качества жизни пациентов с гидроцеле после традиционных операций и склеротерапии. Выявлено, что интенсивность боли в группе склеротерапии была менее выражена и составила 1,1 ± 0,10 балла против 2,6 ± 0,20 балла после открытой операции. Физическая активность у пациентов после склеротерапии составила 1,2 ± 0,20 балла, после традиционной операции – 2,8 ± 0,24 балла. Кроме того, среднее число койко-дней пребывания пациентов в стационаре и срок возвращения к обычной жизни после склеротерапии достоверно были меньше, чем после открытой операции.