SCI Библиотека

Введение. Вместе с рядом несомненно положительных возможностей интернет привнес в нашу жизнь и негативные стороны, связанные с так называемым феноменом кибербуллинга - травлей среди подростков с помощью интернет-коммуникаций. Как показывают современные исследования и опросы (О. О. Андронникова, Г. Ф. Биктагирова и др., Ю. В. Обухова, В. О. Гурьева, C. R. Cook, et al., M. Fekkes, et al. и др.) почти четверть школьников регулярно подвергается кибербуллингу. Такое положение требует выработки эффективных мер, направленных на противодействие кибербуллингу (этикета и этики киберобщения) или, если это случилось, - психологической поддержки жертв травли. Цель статьи - рассмотреть основные поведенческие мотивы участников кибербуллинга, его социально-психологические последствия в среде современных подростков, а также определить меры по противодействию кибербуллингу.

Материалы и методы. Рукопись статьи готовилась с опорой на культурно-историческую теорию Л. С. Выготского, а также методы компаративного анализа и обобщения содержания научных исследований, опросов и публикаций, отражающих основные идеи по проблемам кибербуллинга и кибервиктимизации как деструктивных поведенческих моделей и предупреждения и предотвращения их негативных последствий. Результаты исследования. В статье проанализирован и расширен перечень основных мотивов травли в интернете у подростков обоих полов с учетом специфики самой интернет-коммуникации. Отмечена важность «биологического» фактора как генетической предрасположенности к той или иной модели поведения. Утверждается, что социальные последствия кибербуллинга однозначно негативны для всех участников этого процесса. Булли и его сторонники приобретают опыт решения проблем с помощью силы. Жертва получает психологическую травму, чей отрицательный эффект может сказываться всю последующую жизнь, вплоть до развития суицидальных наклонностей. Сторонние наблюдатели оказываются в положении молчаливого большинства, перенося этот опыт и во взрослую жизнь, становясь терпимыми к такого рода ситуациям травли. Обсуждение и заключение. Выделены три стратегических направления противодействия кибербуллингу и кибервиктимизации: технологическое (создание «умных» компьютерных технологий, способных распознавать и предотвращать конфликтные ситуации); образовательное (обучение интернет-пользователей основам правил безопасности, интернет-грамотности и корректного и уважительного поведения по отношению к другим пользователям) и самое важное - социальное (разработка специализированных рекомендаций и программ для школ по формированию безопасной социальной среды как в стенах образовательных учреждений, так и за их пределами, ориентированных на создание в среде школьников нетерпимого отношения к подобного рода негативным проявлениям и чуткого отношения со стороны взрослых, равно как и на предотвращение, выявление и, при необходимости, разрешение ситуаций, связанных с травлей как в традиционных, так и киберформах).

Введение. Актуализируется философский анализ амбивалентных отношений индивидуального и коллективного субъекта, вовлеченных в культуру цифрового общества. Цель исследования состоит в осмыслении диалектики отношений, возникающих между Я и Другим, подвергающимся мощному воздействию культуры цифрового общества, вследствие чего социокультурное бытие получает другой статус и иное качество, меняя представление об особенном и индивидуальном в современном мире.

Материалы и методы. Методологической базой исследования является неклассический подход к изучению человека, субъекта (Э. Гуссерль, М. Мерло-Понти), к проницаемости границ между Я и Другим (М. Бубер), реализация которого в сочетании с социокультурным подходом (А. С. Ахиезер) и диалектическим методом (Г. В. Ф. Гегель) способствует осмыслению закономерностей социокультурных трансформаций. Результаты исследования. Выявлена двойственность обновляющегося мышления общества, проявляющегося в эмерджентности как закономерности, определяемой социокультурным фактором. Рассмотрена подмена сущностных смыслов социокультурного основания социума, интерпретированного как строящегося на иррациональной логике, провоцирующего ментальные сдвиги в масштабе целого общества. Затрагивается утрата социокультурной реальностью привычных характеристик, которые приобретают многогранную реализацию амбивалентных отношений между индивидуальным и коллективным. Обсуждение и заключение. Тенденцией амбивалентности индивидуального и коллективного субъекта выступает несоответствие между реальным и виртуальным, между макромиром и микромиром человека. Противоречия аксиологического дискурса социальной реальности выступают импульсом социокультурных преобразований, формируют наполнение человеческой субъективности. Выдвигается предположение о неизменной динамике оснований коллективного субъекта, что позволяет перманентно проблематизировать вопрос о соотношении Я и Другого. Сделан вывод о возникновении антиномии «реальный и виртуальный субъект», которые также находятся в состоянии амбивалентности, провоцируя переориентацию коллективного субъекта, разрушая прежние смыслы личностного плана.

Введение. Статья посвящена проблеме оценок Стратегической оборонной инициативы (СОИ), выдвинутой администрацией Р. Рейгана в 1983 г., в научных кругах США.

Материалы и методы. Исследование основано на материалах заседаний Конгресса США, научных отчетах относительно Стратегической оборонной инициативы, законодательных актах, материалах прессы. В статье используются общеисторические методы - проблемно-хронологический и историко-генетический. Результаты исследования. Автором рассмотрены основные проекты и научные разработки, которые должны были стать основой противоракетной обороны Соединенных Штатов, проанализирована система аргументации представителей научного сообщества, активно поддерживающих президентскую инициативу и тех, кто выступил с ее критикой. Обсуждение и заключение. Исследование показало, что научное сообщество США сыграло важную роль не только в формировании целей и задач, технического содержания, но и в продвижении Стратегической оборонной инициативы в американском обществе и политических кругах. В то же время другая часть научной интеллигенции стала основной движения за прекращение финансирования программы, деэскалацию в американо-советских отношениях.

Введение. Цель статьи заключается в установлении роли воинских формирований из Казахской ССР в боевых действиях за Ржев в 1942-1943 гг., ставших частью стратегических оборонительных и наступательных операций за Сталинград Вооруженных сил СССР во втором периоде Великой Отечественной войны.

Материалы и методы. Основой для решения научной задачи настоящей работы стали историко-сравнительный и историко-типологический методы исследования. Боевые документы частей и соединений, сформированных в Казахстане в исследуемый период, хранящиеся в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации, а также труды авторов советского периода, Республики Казахстан и Российской Федерации позволили реконструировать события исследуемого периода. Результаты исследования. Казахстанские части: 39-я отдельная стрелковая бригада, переформированная в этих боях в 88-ю гвардейскую стрелковую дивизию, 30-я гвардейская стрелковая дивизия, 100-я национальная стрелковая бригада, 101-я отдельная стрелковая бригада, 173-й гаубичный артиллерийский полк РГК, 8-я гвардейская стрелковая Панфиловская дивизия и Московская 26-я отдельная курсантская стрелковая бригада, участвуя в наступательных операциях в составе войск 3-й, 4-й ударных армий, 20-й, 39-й, 61-й, 22-й армий, способствовали уничтожению крупных немецких сил 9-й армии вермахта, 1-й танковой дивизии в районах городов, крупных районных центров и железнодорожных станций, имевших для Ставки ВГК СССР стратегически важное значение: Великие Луки, Велиж, Рудня, Осташково, Селижарово, Торопец, Большое Кропотово, Подосиновка, Оленино, Белый, Погорелое Городище, Холм и др. и их освобождению от врага. Обсуждение и заключение. Автор приходит к выводу, что участие воинских формирований из Казахской ССР в битве за Ржев стали составляющей весомого вклада республики в победу СССР в Великой Отечественной войне.

Введение. В статье рассматривается взаимодействие важнейших компонентов традиционной жизнедеятельности мордовского народа - дома и семьи. В народном сознании они были неразделимы. Дом был не просто местом обитания семейного коллектива, здесь люди вели хозяйственную деятельность, совершали обрядовые действия, отмечали праздники. До настоящего времени как семья, так и жилое пространство, где она обитает, сохраняют этническое своеобразие; они являются частью культурного наследия народа. В связи с этим их изучение важно для понимания современного развития этносов, для решения задач, связанных с гармонизацией межличностных отношений, воспитанием детей, передачей им духовных ценностей.

Материалы и методы. При проведении исследования в основном использовался сравнительно-исторический метод, который позволяет проследить изучаемые явления на протяжении длительного исторического периода, выявлять этапы появления в культуре этноса новаций и инноваций. Все это дает возможность создавать объемлющее представление по рассматриваемой теме. Также применялся ретроспективный метод, когда на основе изучения компонентов традиционной культуры, сохранившихся до настоящего времени, были реконструированы основные элементы бытового уклада мордовской семьи. Результаты исследования. Жилище и проживающая в нем семья в традиционном сообществе воспринимались как единая система. Своеобразным элементом ее идентификации в обществе служили так называемые родовые знаки (меты), которые применялись как в социальной, так и в хозяйственной среде. Хозяйственная деятельность традиционной мордовской семьи была основана на четком разделении трудовых обязанностей, обусловленных возрастом и гендерной принадлежностью ее членов. Трудовые функции членов семьи во многом определяли разделение внутридомового пространства по половозрастному признаку, что отражалось в выделении здесь своеобразных «женских» и «мужских» территорий. Обсуждение и заключение. Вплоть до начала XX в. семейные коллективы у мордвы представляли собой единое хозяйственное сообщество, обитавшее в едином жилом пространстве. Но постепенно многочисленные семьи начинают распадаться, отделившиеся семейные пары переселяются в новые дома, где обустраивают собственную жилую среду, в которой находят отражение культурные предпочтения этноса и его мировоззрение.

Трансформационные процессы современности настолько разноплановы и многоуровневы, что вновь и вновь побуждают апеллировать к необходимости их комплексного исследования. Переходное состояние мировой системы усиливает настоятельные потребности в поиске, аргументации и объяснении текущих и вероятностных тенденций, закономерностей, движущих сил, принципов и перспектив также с философских позиций. В последнее время в центре внимания все более оказывается философия геополитики, позволяющая акцентировать взаимосвязь совокупности аспектов, включая аксиологический. Одним из ведущих представителей в этой области в Союзном государстве Беларуси и России по праву можно назвать действительного члена Академии военных наук, доктора военных наук, профессора Н. В. Карпиленю. Монография «Философия геополитики: современные аспекты» (2024) продолжает серию публикаций в обозначенном русле и развивает разработанную им авторскую концепцию.

Введение. Цель исследования - выявить и оценить ключевые факторы, влияющие на состояние иммерсивного образования и присущий ему формат ролевых игр, а также направления и условия совершенствования данной модели обучения.

Материалы и методы. Основой для написания статьи послужили публикации российских и зарубежных авторов по вопросам организации иммерсивного обучения, цифровизации образования и использования искусственного интеллекта в образовательной сфере. В исследовании использованы методы экспертно-аналитического, программно-целевого, структурно-функционального, системного, сравнительного, морфологического и сравнительного анализа и оценки понятий «иммерсивное обучение», «ролевая игра», «искусственная реальность», «интеллект». Объектом исследования является современное иммерсивное обучение, предметом исследования являются ролевая игра и роль современных отраслей науки в ее организации и развитии. Результаты исследования. Основной задачей развития практики ролевых игр и иммерсивного образования в целом является необходимость обеспечения связанности всех элементов образовательного процесса для достижения «эффекта присутствия» и обеспечения безопасности современного образовательного процесса. На фоне развития новых технологий и изменения роли техносферы в образовательном процессе особое внимание уделяется малоизученной проблеме, связанной с негативными последствиями использования искусственных ситуаций, а также практики «погружения» в таких ситуациях («эффект третьей стороны»). Обсуждение и заключение. Выявлены экзогенные и эндогенные факторы таких негативных последствий: отсутствие приоритетов и особого подхода к планированию различных форматов иммерсивного обучения; отсутствие учета психологического здоровья обучающихся, возможностей их адаптации на «входе» и «выходе» из ролевых игр и т. д. На фоне сравнения возрастных различий субъектов образования в разных моделях современной педагогики (андрагогике, эвтагогике, хьютагогике) сделан вывод о необходимости использования аксиоматики современной ноксологии (науки о рисках и опасностях), фантомологии (науки о влиянии техносферы на человека) и достижений асфатроники (науки о глобальной безопасности).

Введение. Поиск себя и меры измерения постигаются через сравнение общественно допустимого и морально одобряемого образца. Закрепление образца или его уничтожение прослеживается в морали представляемого, подкрепляемого своим опытом в самопереживании к герою произведения и дальнейшем перенесении в формы визуального изображения. Результаты исследования. Для оценки разностороннего внутреннего содержания одного подхода слишком мало, поэтому нами используется поступательная вариация оценок и суждения. Нам интересен подход, связанный с восприятием и перенятием формы с последующим изменением в зависимости от прочтения. В парадигме оценки справедливости во времени и пребывания в рамках норм прошлого, настоящего и будущего форма познания постоянно индивидуальна. Обществом закладывается фундамент, но процесс созерцания и акт выбора - сугубо личная ответственность женского с последующей формой отказа от ранней формы общественных норм. Нами рассматривается вопрос вне категорического суждения времени, которое вневременное и постоянное, о продуцировании в женском начале общественной парадигмы и вычленении отличной от общества парадигмы следования новому. Закостенелость форм общественной парадигмы породила не только борьбу за равенство женщин, но и сверхрадикализм с примыканием к радикальным группам, с последующим отказом женщин от женской доли, женского Я. Обсуждение и заключение. Модель мировосприятия женского Я сквозь призму справедливости представляется нам включающей такие компоненты, как поиск себя, встраивание в систему общественных отношений, понимание семейной основы и т. д. Проблема сублимации образов и сопоставления с жизнью нивелирует исторические представления о мире. Образы обрядов и их последующая эволюция в творческом начале не выставляют идею о доминировании добра как такового. Выход из системы ложного окружающего и доброго сказочного, поэтического приводит к уходу из общества творческого абсолютного, заменяя его творческим компромиссным.

Цель исследования. Оценка диагностической точности инфузионной пробы с 3% гипертоническим раствором NaCl по отношению к совокупности клинико-лабораторных данных (включая пробу с депривацией жидкости и данные МРТ) с целью дифференциальной диагностики НД (несахарный диабет) и ПП (первичная полидипсия).

Материалы и методы. Проведено интервенционное одномоментное исследование на базе ГНЦ РФ ФГБУ «НМИЦ эндокринологии» Минздрава России. В исследование с сентября 2021-го по сентябрь 2023 гг. было включено 90 пациентов с синдромом полиурии-полидипсии. Всем пациентам были последовательно проведены два теста с осмотической стимуляцией: инфузионная проба с 3% гипертоническим раствором NaCl и проба с депривацией жидкости. Оценивались нежелательные явления.

Результаты. По результатам анализа совокупности клинико-анамнестических, лабораторных и инструментальных данных, результатов пробы с депривацией жидкости 48 пациентам (53%) поставлен заключительный диагноз: «НД», 42 (47%) пациентам — «ПП». Согласованность результатов двух проб является существенной — Каппа = 0,823, 95% ДИ (0,707; 0,939). Операционные характеристики инфузионной пробы с 3% гипертоническим раствором NaCL составили: ДЧ = 98% (95% ДИ: 89–100%), ДС = 98% (95% ДИ: 87–100%), ПЦПР = 98% (95% ДИ: 89–100%), ПЦОР = 98% (95% ДИ: 87–100%).

Озноб встречался статистически значимо чаще (31 vs. 12%), а выраженность головокружения и головной боли были больше на инфузионной пробе с 3% гипертоническим раствором NaCl. Медиана продолжительности пробы с депривацией жидкости у пациентов составила 11 часов, инфузионной пробы c 3% раствором NaCL — 1,5 часа (Р<0,001).

Заключение. Инфузионная проба с 3% гипертоническим раствором NaCl обладает высокой (98, 95% ДИ (92; 100%)) общей диагностической точностью по отношению к классической совокупности клинико-лабораторно-инструментальных данных пациентов (включающей пробу с депривацией жидкости). Важным преимуществом инфузионной пробы является ее небольшая продолжительность и, как следствие, лучшая переносимость и, вероятно, большая комплаентность, в то время как значимых отличий в возникновении нежелательных явлений при проведении проб выявлено не было.