Рецензируемая книга заслуживает внимания тем, что в ней анализ кадровой политики государства в сфере интеллектуального труда осуществлён с теоретических позиций воспроизводства социально-профессиональной структуры общества. Основанные на теоретических постулатах выводы авторов книги верифицированы в опоре на богатый статистический и социологический материал. Раскрыта структура неравенства шансов в получении высшего образования, причины формирования «профессионального балласта», дисбаланса на рынке интеллектуального труда. Обоснована необходимость укрепления координирующей роли государства в воспроизводстве специалистов интеллектуального труда в интересах кадровой поддержки инновационного производства.
Актуальность исследования заключается во внимании к бобылю как исчезнувшему социальному типу; обычно лексема понимается в переносном смысле, превалирующем ко времени написания рассказа Есенина, условно датированного 1915 годом.
Цель статьи - анализ данных словарей и энциклопедий, исторических и этнографических монографий, географических и религиозных справочников, школьных учебников и хрестоматий, научных статей, произведений художественной литературы XIX-XX веков, русских народных сказок на предмет выявления разных трактовок образа бобыля.
Сопоставляются тексты о бобыле С. В. Максимова, И. Г. Прыжова, Д. В. Григоровича, И. С. Никитина, М. Е. Салтыкова-Щедрина, А. Н. Толстого, Е. В. Честнякова и др. Этот персонаж, выведенный в заглавии рассказа Есенина, впервые является предметом историко-филологического анализа.
В результате исследования получены выводы о «бобыле» как о термине-историзме, заинтересовавшем Есенина именно из-за его экзотичности и характерности для Средневековья; этот тип в прошлом встречался на «малой родине» поэта, в соседнем селе, ставшем волостным центром.
Это позволило Есенину использовать образ бобыля во вневременном контексте, обычно характерном для фольклорных сказок. Получается, что Бобыль оказался главным элементом фольклоризма Есенина и задает вектор изучения жанровой многозначности произведения, обозначенного рассказом в подзаголовке, но тяготеющего к литературной сказке.
Также бобыль (написанный со строчной буквы) упомянут в составе отрицательного сравнения в повести «Яр» Есенина, созданной в том же 1915 году; в остальных произведениях этот персонаж не встречается.
Следовательно, он характерен для раннего периода творчества писателя и включен в контекст сельской жизни, глубоко прочувствованной Есениным в детстве и юности в Рязанской губернии и перенесенной в трансформированном виде в художественную прозу.
В статье подвергаются анализу трансформационные процессы в рамках социокультурной, политической и идеологической ситуации в стране и массовом сознании российских народов, на основании новой государственной концепции об Основах государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственной ценностей (Указ Президента РФ №809 от 9 ноября 2022г.). Показывается, что динамика взаимосвязанных соответствующих процессов направлена на укрепление национальной безопасности и усиление опоры в соответствующих областях на ценности различного порядка- традиционно-культурные, духовно-нравственные, политико-демократические. Большое внимание в статье уделяется такой гуманитарной ценности, как права человека (их обеспечение/ нарушение).
Эмпирической основой статьи стали результаты исследования, проведённого Центром социологии идеологических и социокультурных процессов ИСПИ ФНИСЦ РАН в начале пост-пандемического периода, в 2022 году, на территориях Москвы, Мурманской, Архангельской областей, Ненецкого автономного округа. Инструментарий исследования включал вопросы, касающиеся, в частности, оценки политического, социокультурного положения в стране, обеспечения социал-демократических ценностей- прав и свобод человека, безопасности, социальной защищённости и пр.
На наш взгляд, взаимоотношения субъектов политики с религией и религиозными организациями являются одним из параметров взаимосвязи и взаимопроникновения нынешних общественно-культурных и политических процессов, которые выступают одновременно в роли фактора социальной стабильности, а также достаточно значимого источника ценностей. Приверженность же к традиционным конфессиям повышает ориентированность на позитивный образ Родины. Образы желаемого будущего демонстрируют достаточно устойчивые исторические и ценностные связи и не ведут к противоречиям, а поликонфессиональность России, характеризующаяся существованием общего ценностного пространства, единства ценностных ориентаций выступает культурной основой национальной безопасности.
Японо-китайская война 1894-1895 годов стала важным событием для Азиатского региона. Противостояние двух империй привлекло внимание европейских держав, имевших собственные интересы в этом вопросе.
Пристально следившие за развитием конфликта страны выражали свое отношение к войне через прессу, анализ которой может показать, как Япония и Китай воспринимались Западом в тот период.
В статье предпринята попытка анализа образов империи Цин и Страны восходящего солнца, явленных на страницах британской прессы в период первой японо-китайской войны. Представление Японии и Китая в таких авторитетных изданиях второй половины XIX века, как The Daily News , The Evening Mail , The Morning Post , The Illustrated London News , формировало отношение англичан к азиатским странам, их внешней и внутренней политике, культуре и искусству, своему месту в международных отношениях.
Восприятие «чужой», а через нее и «своей» культуры дает возможность взглянуть на события военного конфликта 1894-1895 годов глазами современников.
Цель статьи состоит в выявлении значения опыта службы в тех или иных регионах при назначении английских послов конца XV - первой половины XVI века. Предметом является региональная специализация дипломатов, под которой понимается совпадение между местом службы и выполненными в соответствующем направлении дипломатическими поручениями.
Актуальность поставленной проблемы связана с необходимостью определения степени профессионализации английской дипломатии в контексте общих тенденций развития западноевропейской дипломатии эпохи Итальянских войн.
На основе анализа данных просопографического корпуса английских дипломатов рассматриваемого периода сделан вывод о признаках региональной специализации дипломатов двух социальных категорий: знати и клириков.
Для обеих категорий устанавливается высокая степень корреляции между гражданской службой в приграничных с Шотландией районах (марках) и назначением на пост посла при шотландском дворе.
Для дипломатов знатного происхождения также усматривается закономерность между службой в Пэйле Кале и дипломатическим назначением во Францию.
Для дипломатов других социальных статусов региональная специализация не прослеживается.
Сделан вывод о том, что выявленные закономерности, связанные с региональной специализацией английских послов конца XV - первой половины XVI века, отражают тенденцию к профессионализации английской дипломатии. Фактором профессионализации являлись осознанные усилия государственной власти по назначению послами лиц, отбираемых по определенным критериям.
Одним из таких критериев был опыт службы в регионе, приграничном с местом дипломатического назначения.
Актуальность исследования заключается в том, что китайский язык все более востребован в наши дни, а история развития отечественного китаеведения мало изучена, и предпочтение отдается практическому использованию китайского языка, а не истории его становления в России.
Предмет исследования - история становления китаеведения в XVIII-XX веках. Цель исследования - анализ этапов становления отечественного китаеведения с XVIII по XX век. В статье описываются тенденции в изучении Китая, китайского языка и культуры, преобладающие на разных исторических этапах.
Также рассматриваются значимые исторические личности, внесшие вклад в основание и развитие отечественной синологии. В статье отмечаются основные трудности, возникающие в процессе становления отечественного китаеведения.
Авторы делают предположение, что исторически это обусловлено менталитетом китайского народа, достаточно скудно делящимся с иностранцами своими культурными особенностями, но активно изучающим народы-оппоненты, а также внутренними противоречиями в работе российских деятелей в процессе формирования китайско-русских отношений.
Основу исследования образуют методы историографического и теоретического анализа, а также метод контент-анализа научных и учебных источников. Результаты исследования могут быть применены в сфере лингвокультурологии и социологии, а также в качестве базы для дальнейшего изучения и анализа особенностей исторических этапов становления синологии в России.
Актуальность настоящего исследования состоит в том, что, несмотря на огромный интерес к полиции Российской империи, в новейшей историографии в современных исследованиях преимущественно рассматривается круг ее правоохранительных обязанностей, из-за чего значительная часть деятельности полиции остается слабо изученной, в том числе в области медицины и ветеринарии.
Цель статьи - рассмотреть осуществление полицией мер по противодействию распространению инфекционных заболеваний на примере Уральского региона.
Предмет статьи - полицейско-медицинские меры, предпринимаемые против инфекционных заболеваний в Вятской, Оренбургской, Пермской и Уфимской губерниях в 1862-1917 годах.
В результате проведенного исследования обнаружено, что осуществление полицейскими управлениями медицинских функций регулировалось многочисленными законодательными и подзаконными актами, которые издавались как центральными властями, так и органами местного самоуправления.
Преимущественное значение в деятельности полиции имели наблюдение за чистотой улиц и составление протоколов на лиц, которые пренебрегали правилами отношения к окружающей среде.
В системе медико-полицейских мер основное внимание уделялось борьбе с эпидемиями и эпизоотиями. В то же время анализ источников показал, что работа полиции, направленная на соблюдение исполнения врачебных норм, играла второстепенную роль по сравнению с правоохранительными и противопожарными мерами и значительно обременяла полицейские управления.
Полученные результаты могут быть использованы в преподавании курса истории органов внутренних дел, ветеринарии, медицины, а также в исследованиях по отечественной истории на смежные темы.
В статье на основе архивных материалов рассмотрены особенности формирования образа врага на завершающем этапе Великой Отечественной войны.
Цель публикации заключается в изучении трансформации образа неприятеля в советской пропаганде с сентября 1943 года по май 1945 года для выявления его характерных особенностей.
В качестве предмета исследования выступают закономерности исторического развития в аспекте работы органов пропаганды при создании образа врага в глазах широких масс общественности.
Изучаются архивные материалы, в которых описывается пропагандистская работа, ведущаяся среди населения территорий, освобожденных РККА, пропагандистские акции, проводимые для жителей страны, включая операцию «Большой вальс», директивы, содержащие нормы об обращении с населением территорий других государств, и др.
Делаются выводы о неоднозначности оценок в отношении представления образа врага на завершающем этапе Великой Отечественной войны. Осознание неизбежности скорой победы привело к необходимости трансформации облика противника, причем в ориентации не только на советскую армию и общество, но и на агрессора.
Для того чтобы избежать ожесточения противника, оказавшегося в критической ситуации, в сознание советских воинов внедрялась идея о том, что мщение только отдаляет победу и умножает жертвы. Образ врага не смягчался, но становилась очевидной идея о гуманном отношении к тем, кто готов сложить оружие.
Отмечается пропагандистское значение шествия военнопленных немцев 17 июля 1944 года. Подобное мероприятие имело огромное интернациональное значение, поскольку показывало реальное положение дел в некогда победоносной германской армии, когда впервые наглядно был продемонстрирован образ поверженного врага.
В статье впервые вводятся в научный оборот письма от 2 и 8 февраля 1866 года дворянина Россиенского уезда Ковенской губернии, издателя газеты «Народный голос» Петра Антоновича Юркевича-Литвинова, адресованные императору Александру II.
Публикуемые источники личного происхождения в настоящее время хранятся в Государственном архиве Российской Федерации, фонд 109 (Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии), в деле «Письма писателя Юркевича П. А. (Литвинова) Александру II и шефу жандармов о злоупотреблениях петербургских чиновников, о намерении своем издавать газету “Голос правды сына отечества”, о необходимости открыть в Кронштадте народный театр и справки III отделения о Юркевиче П. А. с приложением печатного экземпляра “Проекта устройства постоянного народного театра в Кронштадте”».
Публикуемые письма позволяют обратить внимание на одну из наиболее значимых форм объективации общественных практик эпохи Великих реформ - стремление мыслящих людей быть услышанными в верхах и наладить прямой диалог с самодержавной властью.
При помощи прямого обращения к императору Александру II представители российской общественности надеялись преодолеть дистанцию между властью и образованным обществом и получить возможность скорректировать отдельные аспекты правительственной политики.
Письма Юркевича-Литвинова развивались в новой стилистике гражданственного дискурса и свидетельствовали о «невероятных отношениях», установившихся между публицистом и монархом в 1866 году и отмеченных многими современниками.
Взгляды публициста, отразившиеся в письмах к императору, выражались в его идейном синкретизме и приверженности консервативно-либеральной ценностной парадигме, в которой представление о монархической власти как символе государственного единства и национальных политических традиций сочеталось с признанием необходимости дальнейшего реформирования политических и социально-экономических устоев в стране.
В статье проведен критический анализ историографического стереотипа об осведомленности ближайших соратников Е. И. Пугачева в его самозванстве. С этой целью сопоставлены и систематизированы материалы допросов первых сподвижников Пугачева, главным образом показания атамана И. Н. Зарубина.
Выдвинута и обоснована гипотеза о том, что яицкие казаки сразу поверили, будто Пугачев - действительно император Петр III. Показано, что только по этой причине первые сторонники изъявили готовность оказать ему полную поддержку в борьбе за права и вольности яицкого казачества.