Статья посвящена анализу внешней политики Ирана в период Исламской революции 1979 года и её последствий для международных отношений. Рассматриваются ключевые этапы формирования и трансформации иранской внешнеполитической стратегии, начиная с прихода к власти аятоллы Хомейни и установления исламского республиканского режима. Особое внимание уделяется роли религиозной идеологии в формировании внешнеполитического курса страны, а также влиянию революции на отношения Ирана с США, Советским Союзом и странами Ближнего Востока. В статье обсуждаются последствия Исламской революции для региональной безопасности и глобальной геополитики.
События Шестидневной войны, произошедшей на Ближнем Востоке в конце 1960-х гг., оказали большое влияние на развитие отношений между Советским Союзом и Египтом. Израильская агрессия против арабских стран, начавшаяся 5 июня 1967 г., вызвала негативную реакцию со стороны СССР. Москва обвинила Израиль в нарушении международного права и выразила поддержку как Египту, так и другим арабским странам. Целью данной статьи является выявление и анализ взглядов арабских авторов на эту войну. Автор делает попытку углубить понимание усилий СССР, направленных на поддержку арабских стран, включая Египет, на основе анализа различных точек зрения, прозвучавших с арабской стороны конфликта.
Авторы размышляют об истории и судьбе русского либерализма. Основное внимание в статье уделено монографии известного исследователя из Нижегородского государственного университета В. А. Китаева «К истории либерализма в России». Подчеркнуто, что ученый из Нижнего Новгорода очень точно, аргументированно и корректно выразил свой взгляд на эволюцию либерализма в нашей стране во второй половине XIX — начале XX столетия. Авторы отмечают тщательный анализ В. А. Китаевым либеральных убеждений И. С. Тургенева, полемики с русскими либералами Ф. М. Достоевского, итогового сочинения Б. Н. Чичерина, общественно-политических траекторий журналов «Атеней» и «Вестник Европы». Вместе с тем авторы излагают и свои соображения об историческом пути русского либерализма, которые существенно отличаются от анализа и оценок В. А. Китаева.
В статье речь идет о просветительской деятельности представителей художественной и других групп интеллигенции Байкальской Сибири во второй половине XIX — начале XX в. Источниковой основой статьи выступают материалы иркутских архивных и музейных собраний. Автор особое внимание обращает на историю формирования музейно-выставочных центров в Байкальской Сибири и их место в просвещении населении. Отдельно показана просветительская деятельность художников во взаимодействии с педагогами, духовенством и представителями других групп интеллигенции по распространению культурных знаний. Среди наиболее активных участников данного процесса автор выделяет художника Н. И. Верхотурова и педагога, историка и архивиста священника Иоанна Дроздова. Благодаря деятельности этих и других активистов горожане Байкальской Сибири получали возможность познакомиться с достижениями мировой и отечественной культуры. Художники и поддерживающие их творческие личности активно включались в движение за сохранение и изучение художественного и архитектурного мирового и отечественного наследия. Постепенно они втягивали в него и других людей, стали применять достижения культуры в просветительских и воспитательных целях. Со временем этот процесс вел к формированию массового движения за охрану культуры во всем ее многообразии — от сохранения архивных документов и объектов архитектуры до повышенного интереса к краеведению.
Взгляды внутригерманской интеллектуальной оппозиции национал-социализму недостаточно изучены в российской исто-риографии. Существует мнение, что немецкая интеллигенция в большинстве своем поддержала Гитлера, а те, кто был против, уехали в эмиграцию или, оставаясь в стране, вынуждено подчинились нацист-ской диктатуре. Создается ложное впечатление, что нацистская диктатура служила немецкому народу: личную выгоду из гитлеровского ре-жима извлекли 95 % немцев, включая и интеллектуальную элиту. Историк из ФРГ Гёц Али назвал это явление «услужливой диктатурой». Однако 5 % –— подавляемое нацистами меньшинство — было в оппозиции нацистскому режиму и оказывало ему сопротивление. Одним из центров интеллектуального Сопротивления внутри рейха был «Кружок Крейзау», о лидере которого, графе Гельмуте Джеймсе фон Мольтке, его единомышленниках, программе этой оппозиционной нацизму группы, рассказывает статья.
Источниковую основу статьи составляют документы «Кружка Крейзау», рассматриваемые на основе принципа историзма и традиционных методов исторического исследования. Впервые в российской ис-ториографии на русском языке публикуется новый исторический источник: «Краткая версия меморандума об основах политической теории графа Гельмута Джеймса фон Мольтке как основы для дискуссий в Крейзау, 1940/41 гг.».
На основе анализа с помощью историко-антропо-логического и просопографического подходов к многочисленным приме-рам разносторонних международных контактов ученых Белорусского государственного университета (БГУ) в 1921—1941 гг. выделены и систематизированы их главные направления и формы: творческие командировки профессорско-преподавательского состава в научно-образовательные центры СССР и за границу для повышения квалификации; участие ученых БГУ в научных мероприятиях в университетах и исследовательских институтах Запада; приглашение европейских коллег в Минск для участия в различных научных мероприятиях, в том числе во всебелорусских конференциях; востребованность публикаций белорусских авто-ров за рубежом и их публикационная активность в европейских журналах; приоритеты по отношению к преподаванию иностранных языков; пополнение библиотеки БГУ, государственной, иностранной литературой как путем прямого книгообмена, так и благодаря заинтересованному со-действию со стороны многих представителей профессуры и преподавателей; зарубежная материально-финансовая помощь; фиксирование в учеб-ных планах и программах дисциплин как по естественнонаучным, так и гуманитарным направлениям современных мировых тенденций подготовки специалистов.
Отмечается, что конкретные научные связи основывались на личном авторитете того или иного белорусского ученого, а также на до-статочно быстром росте авторитета всего коллектива БГУ. И хотя уча-стие видных представителей коллектива БГУ в зарубежных научных форумах осуществлялось в том числе и в составе союзных делегаций, однако прежде всего подобные зарубежные контакты были обусловлены авторитетностью ученых БГУ как среди зарубежных, так и своих, советских, коллег. Сделан вывод, что становление и трансформация международного сотрудничества первого университета Беларуси про-ходили в сопряжении с постоянно изменявшейся внутренней и внешней общественно-политической ситуацией и в условиях доминирования властных установок.
В статье систематизируются сведения о проповедях митр. Рязанского и Муромского Стефана (Яворского), посвященных российским святителям Петру, Алексию, Ионе и Филиппу. На примере двух проповедей (на день свт. Петра (1700‑е гг.) и день свт. Алексия (1707 г.)), опубликованных впервые в приложении к работе, рассматривается место этих сочинений в творческой биографии проповедника. Исследуется авторская работа над этими текстами, анализируется их идейное содержание, выявляются сквозные мотивы и риторические стратегии. Обращение к авторитету российских святителей позволяло митр. Стефану, с одной стороны, обличать грехи паствы, «бесовских плевел», из-за которых Россия переживает различные бедствия, а с другой — создать идеальный образ «доброго пастыря», заботящегося о вверенных ему овцах, и призвать слушателей к покаянию в грехах.
Из материалов кадастровых описаний пятин Новгородской земли конца XV–XVII вв. известно, что при погостских церквях, подчас совместно, проживало значительное число монашествующих, нищих, как мужчин, так и женщин. Причем те, кто составлял описания погостов, в ряде случаев называли эти сообщества монастырями. Речь здесь идет о так называемых, по терминологии Е. Е. Голубинского, «несобственных» монастырях. Собственно монастырями их назвать трудно, так как в этих сообществах, группировавшихся вокруг погостских церквей, судя по кратким сообщениям писцовых книг, часто могла отсутствовать аскетическая деятельность и признаки организации монашеской общины. Представители подобных сообществ во главе с игуменами активно занимались обработкой земельных наделов, торговой и иной деятельностью. Подобные «монастырьки» вырастали из желания части мирян — жителей погостов принять монашество и поставить себе келию рядом со своим погостским храмом, а также обычая мирских общин иметь у себя «чорного попа» приходским священнослужителем. Широко распространенные в XVI в. подобные сообщества в XVII в. сходят на нет.
Начальные главы 4 части «Истории Российской» относятся к 1 редакции татищевского труда. Положенный в их основу XV Академический список Никоновской летописи подвергся существенной обработке. Не менее 50 сообщений были Татищевым вычеркнуты или сокращены. В то же время, в текст было внесено около 40 заимствований из других источников — Львовской и Воскресенской летописей, Владимирского и Казанского летописцев, Хронографа, Степенных Книг (включая Латухинскую). Также татищевский нарратив содержит не менее 6 заимствований из Типографской летописи. В первых двух главах четвертой части «Истории Российской» содержится около 70 известий, не отраженных в каких- либо исторических источниках. Эти известия представляют собой «реконструкции», основанные на имевшихся у Татищева данных и предназначенные для репрезентации татищевского толкования исторических событий. При этом гипотетические соображения не только не отделяются Татищевым от летописных текстов, но и излагаются стилизованным под летопись языком.
В условиях раннего русского средневековья одним из важнейших условий включения духовенства в городскую и сельскую среду было участие пастырей в различных праздниках и пирах, устраиваемых миром (общиной). Культура и традиции подобных торжеств были таковы, что служили соблазном как для их участников, так и для их свидетелей. В представленной статье предпринята попытка проанализировать комплекс рекомендаций, данных киевским митрополитом черноризцу Иакову относительно присутствия священнослужителей и христиан в целом в подобных празднествах, а также относительно совместного вкушении пищи с иноверцами. Очевидно, что бытовавшие на Руси застольные традиции, воспринимавшиеся даже духовенством в качестве своего рода естественной нормы, вступали в острое противоречие с каноническими нормами и византийскими практиками.