Передача в 1954 г. Крыма из состава РСФСР в подчинение Украинской ССР со временем превратилась в одно из главных событий периода «хрущевской оттепели» и одну из самых острых межгосударственных проблем на постсоветском пространстве, а затем и в мировой политике. В последние десятилетия вокруг этого акта развернулись настоящие баталии историков и публицистов. Сложилась даже своеобразная мифология, включающая как откровенную фантастику, так и правдоподобные, на первый взгляд, сюжеты. В исследовании этой страницы советской истории остается еще немало лакун, но доступные данные уже позволяют подвести промежуточные итоги: определить инициаторов переподчинения Крыма и их мотивы, восстановить детальный ход событий и прямые последствия такого решения.
Немало страниц истории Крыма, имеющих большое значение для России, остаются мало или недостаточно исследованными. В частности, очень перспективен для дальнейшей научной разработки период XIII-XV вв., поскольку он обещает новые открытия на основе прежде неизвестных либо малоизвестных источников, включая архивы итальянских факторий Причерноморья. Давние прочные взаимосвязи между Крымом и русскими княжествами показывает массив археологических находок. Для анализа и введения в научный оборот всех данных в Севастопольском государственном университете создана Историко-археологическая лаборатория по комплексному изучению Византийского Причерноморья. Комплексное исследование письменных и археологических источников позволяет проследить, как медленно, но уверенно Крым встраивался в систему средиземноморских связей России и российской государственности.
В статье представлены результаты поисковой работы в Таллиннском городском архиве (Tallinna Linnaarhiiv), произведенной с материалами коллекции писем городского совета Любека к магистрату Ревеля на предмет упоминания двух купеческих корпораций, а именно «новгородских гостей» (Nowgorodfahrer) и «ревельских гостей» (Revalfahrer). В результате поиска были выявлены пять документов, относящихся к началуXVI века. Первые два источника относятся к истории двух судебных разбирательств, другие три документа следует рассматривать в контексте надвигавшейся войны Ганзейского союза с Датским королевством. В приложении к статье помещены полные тексты ганзейских источников, снабженные аннотациями на русском языке и необходимыми комментариями.
Автор выявил и проанализировал упоминания о Ледовом побоище в латвийской периодике, начиная с последней четверти XIX и до начала XXI века: то есть, последовательно, в периодике Лифляндской губернии Российской империи, Латвийской Республике, Латвийской ССР, современной Латвии, а также латвийской послевоенной эмиграции. Некоторые статьи посвящены специально этому историческому событию, но в большинстве статей рассказы о битве на Чудском озере приводятся в контексте статей, посвященных истории завоевания крестоносцами Восточной Прибалтики и наступления на Новгородскую Русь в XIII веке. В разных статьях событие может использоваться как напоминание о мужестве русского народа, о совместной борьбе русского и латышского народа против завоевателей, или же как пример агрессивности русских. Оценки этого события зависели от политического положения Латвии как независимого государства или в составе Российской империи и Советского Союза. Ошибки при описании исторического события показывают, что для авторов материалов важна не точность в деталях, а упоминание битвы как факта. Иначе говоря, Ледовое побоище воспринимается не как историческое событие, а некий политический символ прошлого, отраженный в настоящем.
Король Артур – самый знаменитый из кельтских героев, легендарный король Британии, чье имя известно многим людям по всему миру. Этим большим интересом к личности полулегендарного героя Средневековья обусловлена научная актуальность изучаемой проблемы. Как правило, подобные фигуры «обрастают» мифами и порождают большое количество псевдонаучных теорий. Наибольший интерес вызывает вопрос происхождения цикла легенд о знаменитом короле бритов, замке Камелот и рыцарях Круглого стола. В современной исторической науке существует несколько основных теорий происхождения цикла легенд о короле Артуре: британо-нормандская (согласно этой теории, цикл легенд о короле Артуре возник на основе исторических событий при участии персонажей, связанных с Британией и Нормандией), кельтская (легенды о короле Артуре имеют корни в кельтской мифологии и фольклоре) и теория о том, что король Артур полностью вымышленный персонаж. Данная статья посвящена изучению историографии вопроса об алано-сарматских параллелях с циклом легенд о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. В ней анализируются работы как зарубежных, так и отечественных исследователей, которые внесли существенный вклад в развитие проблематики, а также ставшие основоположниками теории алано-сарматского происхождения Артурианы. Новизна исследования обусловлена тем, что историография вопроса о присутствии сармато-аланских параллелей в Артуриане впервые ставится в качестве самостоятельного объекта для изучения. Основными методами исследования выступают методы сравнительного анализа и историзма.
The article examines the crusades and integration processes in Europe in the period of XI–XIII centuries on the basis of Russian and foreign historiography.
In conclusion, the author notes that the crusades, which initially were the “military-integrative expansion” of the Europeans, increasingly turned into a purely aggressive campaign, gradually losing the spiritual basis under the leadership of the papacy, which began the period of decline. Contemporaries of the crusades were skeptical about these military-religious expeditions. The Reformation of the XVI century put an end to the Christian republic of scientists, which Erasmus of Rotterdam dreamt of. There came a time when, along with the religious integration, purely political unions were also being formed, joined by the opponents who were difficult to be imagined together (for example Francis I and the head of the “true believers”, the Turkish sultan).
Статья посвящена биографии видного общественного и политического деятеля, первого председателя облисполкома Марийской автономной области И.П. Петрова. Иван Петрович стоял у истоков рождения Марийской автономной области и в 1920–30-е годы являлся одним из активных работников, внесших большой вклад в развитие автономии. Цель статьи – рассмотреть основные этапы биографии И.П. Петрова, определить его важнейшие достижения и роль в становлении Марийской автономной области. Материалы и методы. В работе использовались документы Государственного архива Республики Марий Эл, а также научные труды исследователей по данной проблематике. В основу работы положены конкретно-исторический, хронологический и генетический методы. Результаты исследования, обсуждения. Февральская и Октябрьская революции оказали кардинальное влияние на судьбу И.П. Петрова. Будучи матросом Балтийского флота, он стал одним из первых большевиков-марийцев, принимал участие в революционных событиях в Петрограде. Вернувшись в одной край, он включился в созидательную работу, руководил отделом народного образования. Благодаря своему авторитету и заслугам он получил доверие стать председателем ревкома МАО, тем самым первым возглавить область. В 1920–1922 годах он занимался организационным оформлением автономии, боролся с продовольственным кризисом. Ивана Петровича три раза выбирали председателем облисполкома. На этом поприще он добился высоких результатов. При его учас тии в Краснококшайске (с 1928 года – в Йошкар-Оле) открылась первая типография, глазная лечебница, электростанция и многое другое. В 1930-е годы он включился в работу по индустриализации области, участвовал в разработке плана первых пятилеток. Заключение. И.П. Петров оставил внушительный след в истории родного края. Занимая ответственные посты, ему удалось добиться значительных результатов в поднятии хозяйственной и культурной жизни автономии. Сегодня очень важное значение имеет сохранение памяти о нем, а также продолжение изучения его профессиональной деятельности, которая до конца не исследована.
Идея о «желательности введения латинского шрифта для всех народностей, населяющих территорию Республики», возникла во властных кругах РСФСР еще в 1919 г. Мишенью для «латинизаторов» стали в том числе использовавшиеся в стране алфавиты на кириллической основе. Намерения «латинизаторов» базировались на общих установках «гиперинтернационалистической» политики первого десятилетия советской власти. При этом аргументация того, почему кириллицу следует поменять на латиницу, была слабой. Практика латинизации письменности разных народов имела схожие и особенные черты. Несмотря на утверждения «латинизаторов» о «всеобщей поддержке» латинизации, среди общественности и даже властных структур было выявлено сопротивление этой инициативе. Главным и решающим фактором сопротивления стала жесткая отрицательная реакция руководства СССР на деятельность по латинизации русского алфавита. Несмотря на все усилия «латинизаторов», многие народы, использовавшие кириллический алфавит, так и не перешли на латиницу. Отказ от латинизации русского алфавита стал «триггером» для отмены латинизации во всесоюзном масштабе.
В статье анализируются представления одного из лидеров конституционно-демократической партии В. А. Маклакова об основных идеях русских либералов в 1906 г. в период работы I Государственной думы, о значении взаимодействия правительства и общества с целью укрепления государства и защиты права личности. Трактовка В. А. Маклаковым обстоятельств роста популярности кадетов в 1906 г. особенно интересна. Автор статьи раскрывает воззрение В. А. Маклакова на государство, устанавливающее законность, обеспечивающее целостность страны; личность, заинтересованную в правопорядке, свободе и благополучии; конституционные права граждан и причины критики кадетами монархии.
В статье анализируется надпись с о. Делос (ID 2. 1603), в которой должностной статус Марка Антония Оратора обозначен как ταμίας ἀντιστράτηγος - квестор-пропретор, что является первым известным случаем наделения римских республиканских квесторов полномочиями преторов (quaestor pro praetore). Привлекаются другие эпиграфические и нарративные источники. Автор статьи датирует наделение квестора М. Антония полномочиями пропретора 113 г. до н. э., отвергает его случай в качестве доказательства того, что проквесторы pro praetore официально в надписях назывались квесторами (как это принималось в историографии вопроса).