Статья посвящена анализу роли образа Кубы в письмах американских граждан, адресованных Н. С. Хрущёву в разгар Карибского кризиса 1962 г. Исследование фокусируется на восприятии Кубы как политического и символического субъекта, её значении в конфронтации двух сверхдержав, а также на эмоциональных реакциях, отражённых в этих письмах. Карибский кризис, достигший апогея после обнаружения советских ракет на Кубе, стал важнейшим эпизодом Холодной войны, породившим общественные тревоги и страхи, которые проявились в письмах, адресованных лидеру СССР. Автор рассматривает письма как важный исторический источник, позволяющий изучить социальные и культурные практики передачи эмоций. Применяя методы социального конструктивизма, исследование демонстрирует, как эмоции, такие как страх, гнев или надежда, трансформировались в политически значимые формы групповой идентичности. Письма показывают, что доминирующий образ Кубы как опасного “Другого” служил инструментом конструирования эмоционального сообщества, объединявшего граждан США и СССР, одновременно исключая Кубу из этой группы. Статья подчёркивает уникальность восприятия Кубы как символа угрозы и выделяет её маргинальное место в общественном сознании американцев, которые редко идентифицировали себя с кубинским народом. Анализ также раскрывает потенциал эмоций как инструмента для формирования новых идентичностей в условиях глобальных конфликтов. Выводы исследования подчеркивают, что Карибский кризис способствовал не только эскалации политических напряжений, но и трансформации международных отношений через эмоциональные и культурные механизмы.
Цель этой статьи - проанализировать дебаты, которые велись в Бразилии в 1920-1930-е гг. между коммунистами и троцкистами о значении революции 1930 г. Необходимо проанализировать различные политические черты, которые характеризовали революцию 1930 г. в зависимости от того, как те или иные течения рассматривали роль народных масс в политической борьбе. Воспринимаемый с ужасом, с точки зрения консерваторов, или с восхищением, с точки зрения прогрессистов, для тех, кто решался на политическую борьбу, отныне народ стал тем, действующим лицом, в которым следовало считаться. Троцкисты считали, что участие народа используется элитами в их борьбе за власть. Коммунисты из промосковской компартии склонны были считать участие масс фундаментальным, так как оно вызвало в качестве противодействия реакционному контрпереворот, либо потому, что массы находились в состоянии возбуждения и стали действовать самостоятельно, заставив часть правящего класса изменить свой ранее принятый политический курс. Итоги дискуссии среди бразильских марксистов показывают, что и коммунисты, и троцкисты рассматривали революцию 1930 г. как поворотный момент, как движение, положившее конец старой эпохе и положившее начало «модерности» в Бразилии, а ее главной причиной и следствием было включение народных масс в качестве основного политического агента.
В историографии Первой мировой войны и участия в ней латиноамериканских стран Уругвай занимает не самое видное место по сравнению с Аргентиной, Бразилией и Чили. Тем не менее большой интерес представляют анализируемые в статье проблемы перехода от нейтралитета к вступлению в конфликт на стороне Антанты; коллизий между «союзофилами», «германофилами и сторонниками нейтралитета в двух главных политических партиях страны «Колорадо» и «Бланко»; парламентских дебатов и дипломатических отношений с США и Великобританией; реформистской деятельности Х. Батлье-и-Ордоньеса и его сторонников, а также перехода по окончании войны к этапу неоколониализма, замены британской «неформальной империи» американской гегемонией. Значительное внимание уделяется искусным действиям администрации В. Вильсона и посла в Монтевидео Р. Э. Джеффри, которые использовали риторику панамериканизма, чтобы привлечь уругвайское правительство на свою сторону в борьбе против Тройственного союза, особенно Германии. Немалую роль в этом сыграли искусственно нагнетаемые страхи по поводу «угрозы», исходившей от немецких поселений на приграничной территории Бразилии. Автор приводит данные о значительном росте экономики Уругвая в годы войны и послевоенный период, однако приходит к выводу, что опыт страны (как и других латиноамериканских государств-сателлитов) доказал, что национальное индустриальное развитие могло быть эффективным только в условиях ослабления или прекращения связей с метрополиями. Когда США и Британия оправились от послевоенного кризиса и восстановили торговлю и инвестиционные потоки, они вплотную занялись восстановлением своих позиций в Уругвае, втягиванием страны-сателлита во всемирную систему, удушением местной независимой промышленности. Итогом стал процесс «развития неразвитости», который привел в 30-е гг. к острейшему экономическому кризису, падению демократии, государственному перевороту и установлению диктатуры Г. Терры.
В центре внимания автора находятся ключевые работы двух известных исследователей мексиканской истории Франсиско Бульнеса и Карлоса Перейра, оказавших серьезное влияние на становление мексиканской историографии. На примере их исторических трудов освещается процесс формирования исторической науки и общественной мысли Мексики в конце XIX - начале ХХ вв. Автор указывает на тесную связь формирующейся мексиканской национальной историографии с ключевыми событиями в истории страны. Бурные политические события мексиканской истории XIX в.: буржуазная революция и последовавшая за ней гражданская война 1854-1860 гг.; иностранная интервенция, поставившая под угрозу сохранение суверенитета мексиканского народа; длительное бессменное правление генерала Порфирио Диаса, предопределившее революцию 1910-1917 гг., оказывались в центре внимания и получали оценки в работах мексиканских историков конца XIX - начала XX вв. Исторические труды Франсиско Бульнеса и Карлоса Перейра, продолжили традиции формирования мексиканской исторической мысли, стали важными вехами в развитии национальной историографии и до сегодняшних дней сохранили важность и актуальность для исследователей.
Целью статьи является презентация научному сообществу неизвестной рукописи политического ссыльного А. В. Боголепова «Селение Булун Верхоянского округа Якутской области», подготовленной им во время отбывания наказания в отдаленном арктическом населенном пункте. Рукопись, составленная до революционных событий 1917 г., интересна своей идеологической неангажированностью, сдержанной нейтральностью наблюдений за повседневной реальностью малого северного поселения Якутии. Текст А. В. Боголепова привлекателен широтой освещаемых вопросов, созвучностью тем социальным и культурным проблемам, которые существовали в актуальном дискурсе передовой общественности того периода. В связи с этим представляется обоснованной публикация выявленного документа с дальнейшим обсуждением в междисциплинарном поле. Материалы и методы. Рукопись выявлена в Государственном архиве Иркутской области в 2023 г. Содержание текста придало авторскому коллективу импульс на поиски информации об авторе рукописи, который привел к ряду находок в Государственном архиве Алтайского края (г. Барнаул), Государственном архиве Красноярского края (г. Красноярск), Национальном архиве Республики Саха (Якутия) (г. Якутск) и Санкт-Петербургском филиале Архива РАН. Методологической основой разработки темы стало применение принципов, заложенных в разрабатываемом авторами направлении научного поиска — антропологии холода. Результаты. Обнаруженные материалы открывают ранее неизвестную страницу в якутском досоветском североведении. Рукопись А. В. Боголепова богата широким кругом сведений о природных условиях, экономической и культурной жизни в отдаленном маленьком поселении, представляющем своеобразный заполярный мир. Автор освещает взаимопроникновение русской и якутской культур, специфические локальные социокультурные явления, диктуемые географическим расположением и климатическими особенностями. Длительный холодный период, отмечаемый А. В. Боголеповым, формирует весь жизненный цикл поселения: от него зависит функционирование транспортной сети, распорядок хозяйственных работ и торговых мероприятий, быт и досуг местных жителей. Подчеркивается замкнутость и скудость общественной активности, темпоральная и событийная «замороженность» повседневности северного социума. Рукопись является важным источником для исследований по антропологии холода, а также содержит ценную информацию по социально-экономической и культурной истории Якутии первых десятилетий ХХ столетия.
Сведения из тибетских источников о титуле Дайчин Аюки-хана еще не вводились в научный оборот и не были предметом анализа. Целью статьи является введение в научный оборот сведений о времени правления калмыцкого хана Аюки и о даровании ему Далай-ламой титула Дайчин Аюка-хан. Материалом для исследования послужили биографии Далай-ламы V Лобсанг Гьяцо, Далай-ламы VI Цангъянг Гьяцо и Панчен-ламы V Лобсанг Еше на тибетском языке. В результате исследования установлена дата получения Аюкой титула Дайчин Аюка-хан и выяснены даты посольств, доставивших ему печать с монограммой Калачакры и ханскую печать от Далай-ламы VI. Выводы. В статье рассмотрен материал из различных тибетских источников, таких как автобиография Далай-ламы V и его биография, написанная Деси Сангье Гьяцо, а также биографии Панчен-ламы V и т. д. Установлено, что правитель Калмыцкого ханства Аюка получил титул Дайчин Аюка-хан от Далай-ламы VI Цангъянг Гьяцо в 1697 г. Автор также выдвигает гипотезу о том, что печать с монограммой Калачакры была дана Аюке регентом Сангье Гьяцо в 1684 г. Кроме того, обнаружены сведения о пребывании в Тибете посольства Аюки-хана, возглавляемого Арабджуром, и данные о матери Арабджура Цоджал. Установлен факт отправки посольства к Аюке-хану от Далай-ламы для раскрытия секрета о смерти Далай-ламы V, что является важным исторически фактом, неизвестным прежде.
В исследовании впервые рассматривается политика советского государства по организации борьбы с вирусом иммунодефицита человека в стране в период с 1985 г. по 1990 г., а также вспышка ВИЧ-инфекции на юго-востоке РСФСР в 1988–1989 гг. Хронологические рамки статьи охватывают время кардинальных перемен и переустройства в политической и социально-экономической структуре страны, которое было названо «перестройкой». Целью исследования является анализ и выявление особенностей политики руководства советской республики и министерств здравоохранения в условиях появления ВИЧ-инфекции в 1980-е гг. В работе особое внимание уделяется деятельности государственных институтов власти, принимаемым мерам, профилактическим и противоэпидемическим мероприятиям, а также деятельности специальной комиссии по организационной и практической помощи Министерству здравоохранения Калмыцкой АССР. Материалы и методы. В исследовании использовались основные для исторической науки принципы системности, объективности, историзма и комплексности, позволившие проанализировать источники и сопоставить полученные материалы, описать развитие и изменение политики государства в отношении ВИЧ-инфекции, изучить социальные, политические и экономические изменения в рассматриваемых регионах как неотъемлемую часть происходивших в стране трансформаций, объективно оценить проводимую советским государством политику в условиях возникновения эпидемии. Источниками для написания статьи послужили ранее неизвестные документы, находящиеся на хранении в Национальном архиве Республики Калмыкия и Государственном архиве Российской Федерации. Результаты. Появившаяся в стране ВИЧ-инфекция стала своеобразным индикатором и проверила на прочность систему здравоохранения Советского Союза, которая, как и вся страна, оказалась не готова к борьбе с «чумой XX века». Проводимая государственная противоэпидемическая политика оказалась малоэффективной, ограничение доступа к исследованиям, устоявшаяся практика засекречивания и некомпетентность руководства страны отрицательно сказались на борьбе с опасной болезнью. Протекавшие в стране изменения негативно отразились на такой важной социальной сфере, как здравоохранение, и повлекли за собой упадок когда-то одной из лучших в мире систем по охране здоровья населения.
Статья посвящена формированию наиболее многочисленных этнических групп, появившихся на территории Калмыцкой АССР в 1957–1991 гг. Изучение данного процесса представляет научный и практический интерес, поскольку обогащает знания по истории формирования этнического состава населения России в целом и в ее отдельном регионе — Республике Калмыкия. Цель статьи — показать процесс формирования новых этнических сообществ на территории Калмыцкой АССР на завершающем этапе существования советской власти. При подготовке статьи использовались историко-сравнительный и историко-генетический методы исследования. В качестве материалов исследования выступили документы Национального архива Республики Калмыкия, сборники опубликованных документов и статистики, публикации республиканских газет. Результаты. Автор исследовал обстоятельства возникновения новых этнических групп, показал динамику их численности, типы, виды и формы расселения, проанализировал государственную политику и межэтнические взаимоотношения между местным населением и пришлым населением. Современная этническая структура населения Калмыкии начала складываться после восстановления автономии калмыцкого народа в 1957 г. Государство выделило большие средства для воссоздания и развития Калмыцкой АССР, но трудовых ресурсов, необходимых для освоения капиталовложений, у возвращающихся из ссылки калмыков и старожильческого населения недоставало. Вследствие этого власти вынуждены были набирать на работу жителей из других субъектов. Устойчивые новые этнические группы сложились в сельской местности, при этом большинство мигрантов прибыли из соседних республик Северного Кавказа, где был высокий естественный прирост и избыток трудовых ресурсов. Незадолго до ликвидации СССР в республике поселились эвакуированные в срочном порядке в результате обострения межнациональной обстановки турки-месхетинцы и курды. Выводы. Возникновению новых этнических групп в Калмыцкой АССР способствовало государство, благодаря большим капиталовложениям которого в экономику резко возросло количество рабочих мест, а заполнить их из-за малочисленности вернувшегося из ссылки и местного населения властям не удалось. Специальных проектов по организации этнических переселений не было, но были созданы хорошие возможности для трудоустройства в восстановленной республике, что привело к миграционному всплеску и формированию в итоге новых этнических групп.
В 2024 г. исполняется 155 лет со дня рождения VIII Богдо-гэгэнa — лидера монголов, стоявшего у истоков монгольской государственности начала ХХ в. Именно он сосредоточил в своих руках светскую и религиозную власть в новой Монголии. Авторы статьи вводят в научный оборот документы Государственного архива Республики Бурятия, которые позволяют выявить отношение буддистов Российской империи в лице XII Пандито Хамбо-ламы Итигэлова как к самому факту возникновения монгольской государственности, так и их трепетного отношения к духовному отцу монгольской революции. Эти документы представлены официальной перепиской бурятского Хамбо-ламы с военным губернатором Забайкальского края — генерал-майором А. И. Кияшко, и одновременно с раскрытием указанных сюжетов они опосредованно выявляют отношение официальных кругов Российской империи к факту появления нового государства на политической карте, ставшей политическим гарантом существования монгольской государственности. Целью исследования является официальная переписка Пандито-Хамбо ламы Д.-Д. Итигэлова с российскими и монгольскими властями в 1911–1913 гг. Для ее решения были поставлены следующие задачи: 1) проанализировать переписку Пандито Хамбо-ламы Д.-Д. Итигэлова с Военным губернатором Забайкальской области в декабре 1911 – феврале 1912 гг.; 2) изучить переписку Пандито Хамбо-ламы Д.-Д. Итигэлова с российскими и монгольскими властями в период с декабря 1912 г. по январь 1913 г.; 3) изучить переписку Пандито Хамбо-ламы в апреле-мае 1913 г. по вопросу направления в Ургу особой делегации, состоящей из бурятских лам и чиновников. Выводы. Бурятские буддисты в лице Пандито Хамбо-ламы буддийского духовенства Восточной Сибири Д.-Д. Итигэлова искренне выражали свою поддержку вновь созданному монгольскому правительству во главе с VIII Богдо-гэгэном. Официальная переписка духовного лидера российских буддистов с региональными и монгольскими властями показывает как осторожную политику Российской империи в монгольском вопросе, так и всю сложность и неповоротливость чиновной бюрократической машины. Бурятские буддисты во главе с Пандито Хамбо-ламой Д.-Д. Итигэловым все же сумели добиться отправки особой делегации в Ургу для поздравления VIII Богдо-гэгэна и всего монгольского народа с обретением независимости.
В начале 1970-х гг. монгольское руководство в соответствии с Комплексной программой социалистической экономической интеграции преследовало цель выравнивания уровня экономического развития МНР. В этой связи Советом экономической взаимопомощи был выдвинут ряд инициатив, об одной из которых и пойдет речь в статье. Цель исследования. Статья посвящена истории согласования в органах Совета экономической взаимопомощи проекта создания Международной геологической экспедиции в МНР. Материалы. Источниковую базу исследования составили как опубликованные, так и неопубликованные материалы Российского государственного архива экономики и Российского государственного архива новейшей истории. Результаты. Показано, что согласование учреждения в МНР Международной геологической экспедиции явилось сравнительно долгим и нелинейным процессом. В ходе трехлетнего рассмотрения Постоянная комиссия Совета экономической взаимопомощи по геологии два раза обращалась в Исполнительный комитет организации для проведения согласования наиболее спорных вопросов. Выводы. Результатом такого продолжительного и порой острого переговорного процесса стало то, что основные положения соглашения о создании Международной геологической экспедиции в МНР кардинально отличались от первоначальных предложений монгольской стороны. Определяющими для будущего функционирования экспедиции стали совещания 1972–1973 гг., так как в ходе них было сформировано основное целеполагание экспедиции. Монгольская сторона при внесении предложения о создании Международной геологической экспедиции составила его так, чтобы работа будущей экспедиции велась параллельно с мероприятиями по проблеме № 11 «Геологическое строение и закономерности размещения месторождений важнейших полезных ископаемых на территории МНР» и не пересекалась с ней тематически, однако этой идее воспротивились европейские социалистические страны. Затем, в ходе июльского совещания 1973 г., была запущена новая инициатива монгольской стороны, заключавшаяся в том, чтобы будущая экспедиция занялась детальной разведкой трех месторождений, идея совместной разработки которых в то время лоббировалась монгольскими представителями в органах Совета экономической взаимопомощи. Корни этих противоречий, по нашему мнению, лежат в разном видении целей работы Международной геологической экспедиции у Монголии и европейских стран социалистического лагеря. Тем не менее сам факт учреждения Международной геологической экспедиции в МНР можно расценивать как вполне положительный опыт вследствие того, что это была одна из немногих монгольских инициатив в рамках Совета экономической взаимопомощи, завершившихся подписанием многостороннего соглашения.