Кое-кто из читателей, знакомых с характером прежнего преподавания логики в школе, возможно, поставит под сомнение целесообразность занимательной логики. Однако читатель, наверное, согласится с тем, что мыслить последовательно, судить доказательно, опровергать неправильные выводы должен уметь всякий: физик и поэт, тракторист и химик.
Особенно в наше время, постоянно приносящее множество необыкновенных и удивительных открытий и изобретений в разнообразных областях: в географии, политике, в общественной жизни… Тот, кто хочет по-настоящему во всем этом разобраться, кто желает иметь самостоятельное мнение и защищать его, а тем более тот, кто желает активно вмешиваться в жизнь, изобретать, выдвигать рационализаторские предложения, иначе говоря, деятельно участвовать в строительстве коммунизма, тот должен уметь логически мыслить.
И эта способность для своего дальнейшего развития требует упражнений, подобно тому, как для совершенствования лыжных навыков необходимо участвовать в лыжных соревнованиях. Возможно, что вы с этим несогласны. Что же, попробуйте тогда решить какую-нибудь логическую задачу, пусть столь же простую, как следующая.
Настоящий том «Истории европейского искусствознания» начинает свое изложение с 40-х годов XIX века, со времени наступления нового этапа в истории социалистической мысли — появления марксизма — и оканчивается, в основном, 70-ми годами XIX века.
В отмеченный период марксистская теория оказывает все более заметное воздействие на эволюцию как исторических, так и философских дисциплин. Именно в это время, под перекрестным влиянием и философским, и исторических наук, искусствознание формируется одновременно как историческая и теоретическая дисциплина. В то же время следует подчеркнуть, что только к концу означенного периода история искусства начинает занимать господствующее положение в триаде самостоятельных элементов, составляющих сложное единство искусствознания (история искусства, теория искусства, художественная критика), тогда как в первой половине XIX века, а в некоторых странах (например, во Франции и в России) и позднее руководящую роль играет художественная критика.
Когда мы с тобой, дорогой Постумий Терентиан,¹ как ты помнишь, изучали краткое сочинение Цецилия о возвышенном, то обнаружилось, что оно не охватывает всей темы, совершенно неудачно затрагивает основные вопросы и читатель не извлекает из него той пользы, к которой прежде всего должен стремиться автор.
К каждому ученому руководству обычно предъявляются два требования: во-первых, следует определить предмет исследования, во-вторых, найти и указать способы, помогающие овладеть этим предметом, причем второе требование стоит последним лишь по порядку, хотя по своему значению оно гораздо важнее.
Цецилий же пытается показать свойства возвышенного на бесчисленных примерах, словно обращаясь к невеждам; но вопрос о том, что делать с нашими природными дарованиями, чтобы в какой-то степени приблизиться к овладению возвышенным, он оставляет без всякого внимания, словно совершенно праздный.
Терновой Олег Сергеевич (р. в 1933 г.) — советский ученый, кандидат философских наук, доцент кафедры философии Минского государственного педагогического института имени А. М. Горького. Специализируется в области истории прогрессивной идеологии Кубы и Латинской Америки, а также в области этики и исторического материализма.
Книга представляет собой серьезное исследование одного из важнейших этапов истории экономического учения марксизма — с момента его зарождения и вплоть до того времени, когда К. Маркс завершил свой труд «К критике политической экономии». Автор раскрывает лабораторию научного исследования К. Маркса и Ф. Энгельса, процесс формирования их взглядов и выводов по коренным проблемам политической экономии.
В работе показана сложность пути, каким шел Маркс, совершивший вместе с Энгельсом великий переворот в экономической науке. Автор привлек обширное рукописное наследие Маркса, опубликованное на языке оригинала или вовсе неопубликованное. В книге подвергнуты критике распространенные ныне буржуазные концепции, грубо и тенденциозно искажающие историю формирования марксистской экономической теории.
Книга А. И. Малыша, научного работника Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, рассчитана на преподавателей общественных наук, научных работников, аспирантов, на тех, кто глубоко изучает историю и теорию марксизма-ленинизма.
В XX веке человечество вступило в период необычайно быстрого социального обновления, развития научного знания и постепенного освобождения от религии. Миллионы людей во всех странах мира убеждаются на собственном опыте, что правда на стороне науки, а не религии, материализма, а не идеализма.
Прежде обыватель понимал материализм как корыстолюбие, плотские наслаждения и другие пороки, которым он сам предается тайно. Идеализм же обыватель толковал как бескорыстие, веру в добродетель, любовь к людям; стремление к «лучшему миру». На картине «Материалист и идеалист» художник В. Е. Маковский так изобразил эти обывательские представления, возникшие под воздействием многовековой религиозной проповеди и клеветы на философский материализм. Материалист — повар с огромным животом и толстой шеей.
На лице этого повара — тупое самодовольство, и он с явным раздражением слушает, что ему говорит худенький человечек-идеалист, весь какой-то воздушный, в ветхом одеянии, с тонкой шейкой, с жиденькими волосами, разбросанными в разные стороны, — он настолько чужд всего земного, что и причесаться забывает; взоры его устремлены ввысь, он весь в грезах…
В отличие от науки, для которой разложение чувственно данного, разъятие целостности явления — условия проникновения в сущность вещи, постижения ее закона, ее внутренней структуры, искусство ни на мгновение не может отвлечься от самой чувственной формы явления, от его непосредственной данности, от его являемости, так как именно с ними связана специфика искусства.
Чем глубже погружается ученый в тайны «сущности вещей», тем меньше обращает он внимания на то, соответствует ли теоретически воссозданный им «образ» вещи обычным представлениям о ней, гармонирует ли он с традициями и стереотипами привычного восприятия, не противоречит ли он очевидности и достоверности повседневных наблюдений.
Пьер Гассенди(1) крупнейшая фигура среди передовых представителей европейской науки и философии XVII в. Его имя стоит рядом с именами Бакона, Гоббса, Декарта, Локка. С некоторыми из них он был лично знаком, имел тесную дружбу, другие считали его своим учителем. Гассенди оставил после себя большую школу последователей. Его влияние сказалось в английской философии и науке XVIII в. и, несколько позже, на его родине, во Франции, среди французских материалистов-сенсуалистов XVIII в.
Пьер Гассенди вошел в историю европейской философской мысли как один из тех, кто серьезно способствовал освобождению философской мысли от уз средневековой схоластики и утверждению философского материализма и материалистического естествознания нового времени. Он был не только философом, но и разносторонним ученым, вмещавшим в своей голове все основные научные знания своей эпохи.
Естественные науки развиваются неравномерно: в центре внимания человечества оказывается то одна, то другая область знаний. В последние десятилетия первенствующее положение занимала физика вообще и ядерная физика в особенности. От чего же зависит в определенные моменты истории науки «неожиданный» всеобщий интерес к какой-то одной ее отрасли? Что касается ядерной физики, то здесь огромную роль сыграла ее практическая полезность. Правда, это скорее следствие, чем причина. Причина — это возможность совершить качественный скачок в данном направлении.
Эта популярная книга излагает в общедоступной форме вопросы физики и астрономии, так или иначе связанные с завоеванием космоса.
Научное содержание книги богато и разнообразно. Автор обладает широкой и разносторонней эрудицией и вводит читателя в курс современного состояния науки. Уровень изложения не требует от читателя специальной подготовки. Книга написана ясным языком и прекрасно иллюстрирована. Она будет интересна и полезна широкому кругу читателей, в том числе школьникам старших классов.