РЕГИОНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Дается описание современного состояния авиагрузового транспорта мира, определены основные особенности его размещения. Доля воздушного транспорта в общемировом объеме перевозок грузов по их стоимости составляет 35%, по весу грузов - 1%. Основными авиагрузами являются продукция с высокой долей добавленной стоимости, экономически и физически скоропортящиеся товары немедленного потребления. 55% мирового парка грузовых самолетов принадлежит авиакомпаниям США, 21% - европейским компаниям. Мировой грузооборот авиатранспорта увеличился в 2004-2021 гг. с 139 до 219 млрд т-км, объем перевезенных авиатранспортом грузов - с 41 до 66 млн т. Для грузовых авиаперевозок характерен высокий уровень концентрации: одна треть всего мирового грузооборота приходится на 5 крупнейших авиакомпаний, две трети - на 15 крупнейших; 30% объема перевезенных грузов - на 4 крупнейшие компании, 60% - на 20 самых больших. Более половины мирового грузооборота (59%) концентрируется в 7 странах (США (19%), КНР (9%), ОАЭ, Гонконг, Катар, Южная Корея, Япония). При кризисах концентрация авиаперевозок в крупнейших по грузообороту странах (и грузовых авиакомпаний) увеличивается, в период общего восстановления и быстрого роста доля ведущих стран и крупнейших авиакомпаний в общемировом грузообороте, наоборот, сокращается. В главном мировом транспортно-экономическом кольцевом поясе (Северная Америка - Европа - страны Персидско-го залива - Южная, Юго-Восточная и Восточная Азия - Северная Америка) концентрируется 60% всех перевозимых в мире авиагрузов. Грузовые потоки авиатранспорта более разрежены в пространстве, чем пассажирские; основные грузовые авиаузлы тяготеют к местам производства продукции с высокой добавленной стоимостью и к центрам ее немедленного потребления. Сеть грузовых авиалиний имеет более дисперсный пространственный характер своего распределения по территории, чем сеть пассажирских авиалиний: она обслуживает незначительное число центров, тогда как пассажирская - максимальное их число.

Статья представляет собой полимасштабное исследование обеспечения разными видами продовольствия населения регионов и региональных центров Центрального Нечерноземья. Существенное сокращение объемов сельскохозяйственного производства в постсоветское время отразилось на состоянии регионального производства пищевых продуктов и изменении специализации регионов. Показано, что регионы, специализирующиеся на производстве и на переработке отдельных видов продовольствия, могут не совпадать. Приход агропромышленных холдингов привел к сильной концентрации производства внутри регионов. Тем не менее, снабжение населения продовольствием опирается также и на межрегиональные и международные связи. Анализ соотношения в регионах производства и потребления продукции при активном межрегиональном обмене позволил выделить их преимущественную специализацию на определенных продуктах. Рассмотрены различия в развитии промышленного производства продуктов питания и обеспеченность населения регионов основными видами продовольствия (мясом, молоком, овощами, фруктами, яйцом, картофелем) собственного производства. Ее сопоставление с доктринальными значениями по соответствующим продуктам и учет связей при обмене продовольствием позволили определить специфику продовольственного обеспечения разных регионов. На примере обеспечения региональных центров Центрального Нечерноземья молоком и молочными продуктами выявлены межрегиональные продовольственные связи, показано соотношение собственного производства, ввоза из российских регионов разной степени удаленности и импорта.

В начале 2020-х гг. в России увеличивается дефицит квалифицированной рабочей силы. Официальных статистических данных становится недостаточно для оценки состояния рынка труда. Благодаря повсеместному распространению использования сети Интернет поиск работников и работодателей в большей степени переместился в цифровую сферу в форме публичных вакансий и резюме. Новые источники информации на основе технологии больших данных позволяют существенно дополнять картину современного состояния и функционирования российского рынка труда в региональном разрезе. В данном исследовании в качестве источника используется агрегированная база данных 3 основных площадок по онлайн-рекрутменту. В статье рассмотрена дифференциация регионов по спросу на рабочую силу, который был изучен в следующих разрезах: метод занятости, квалификация, сфера экономики и опыт. Спрос на рабочую силу по данным базы данных публичных вакансий имеет сильные региональные различия. При этом они носят не хаотичный характер, а подчиняются географическим закономерностям согласно основным осям регионализации России и прежде всего по направлениям Центр - Периферия (метод занятости и квалификация) и староосвоенный Запад - слабоосвоенный Восток (сфера экономики и опыт работы). Остальные оси регионализации в спросе на рабочую силу практически не проявляются. При этом корреляции региональной структуры спроса на рабочую силу с данными Росстата о структуре занятых по ОКВЭД-2 не выявлено. Основными факторами, определяющими структуру спроса на рабочую силу в регионах, являются структура региональной экономики и плотность населения.

Одно из направлений совершенствования стратегического планирования в российской Арктике - повышение степени учета арктической специфики в стратегиях социально-экономического развития. Это определило цель исследования - оценить степень проявленности арктической специфики в текстах стратегий социально-экономического развития регионов и муниципалитетов Арктической зоны Российской Федерации (АЗРФ) методом контент-анализа. Использована авторская методика контент-анализа текстов стратегий социально-экономического развития на основе сформированного перечня 34 слов-маркеров, которые отбирались исходя из соответствия семи первичным элементам арктической специфики и их сочетаниям. Проведен контент-анализ текстов 61 действующих стратегий социально-экономического развития, определена встречаемость слов-маркеров, выявлены наиболее и наименее употребляемые слова-маркеры перечня. Среди наиболее встречаемых: «удаленность/отдаленность», «самобытность/уникальность» и «Крайний Север». Наименее встречаемые: «фронтир», «таяние льдов», «арктические технологии». 12 слов-маркеров из 34 исследованных обнаружены более чем в половине стратегий. Рассмотрено соотношение встречаемости понятий «АЗРФ» и «Крайний Север» в региональных и муниципальных стратегиях, обнаружено превалирование «АЗРФ» в стратегиях муниципалитетов на границе Арктической зоны. На примере Ямало-Ненецкого автономного округа разобраны различия между городскими и районными стратегиями по употреблению слов-маркеров, связанных с климатом. Не подтвердилась гипотеза о прямой связи между объемом стратегий и отражением в них арктической специфики. Выделены четыре группы муниципальных стратегий в зависимости от степени проявления арктической специфики и объема стратегий. Выявлены различия в уровне проявления арктической специфики в муниципальных стратегиях социально-экономического развития в зависимости от географического положения.

Определены основные географические параметры портового кластера на примере крупнейшего в мире порта Нинбо Чжоушань (КНР). Увеличение глубины осадки судов и размера их грузоподъёмности привело к смещению портов к глубоководным акваториям, и, как следствие, кардинальному изменению их пространственного распределения, возникновению новых форм их концентрации - портовых агломераций (плотных скоплений портов на близлежащей акватории) и портовых кластеров (их дисперсному скоплению). Основными отличиями портового кластера от портовой агломерации, выявленными на примере анализа функциональной и морфологической структуры порта Нинбо Чжоушань, являются его очень сложный функциональный и пространственно-морфологический состав, относительно большие расстояния между отдельными его элементами (в среднем от 16 км до 68 км при максимальных значениях в 120-207 км) и единая институциональная структура (единое портовое управление). Картометрически обнаружены 11 полифункциональных (сочетаются 2-7 разных групп грузов) и 19 монофункциональных портовых зон (всего 30), в которых сосредоточено 68 портовых терминалов и пунктов. Выявлены следующие пространственные этапы расширения этого портового кластера: 1) вытягивание портового ареала в виде полосы с запада на восток с охватом соседних островов; 2) возникновение узкоспециализированных терминалов на малонаселенных островах архипелага Чжоушань, изолированных от основной портовой полосы-дуги и сильно удаленных от главного портового ядра Нинбо (на 80-100 км); 3) дальнейшее удлинение главной портовой полосы на юг.

Миграционная привлекательность крупных городов и их пригородов (центров) и отток населения с периферии в России - известный факт. С использованием детальных пространственных данных анализируется пространственное разнообразие миграционного баланса 137 выделенных центров, представленных городами с числом жителей 100 тыс. и более и их пригородами, и 82 периферийных территорий за 2011-2020 гг. Анализируется не только переток между центрами и периферией, но и между отдельными центрами, а также миграция с центрами и периферией своих регионов и в межрегиональном обмене. Из многообразия центров выделяются 21 главных, которые концентрируют основной переток населения с периферийных территорий и стягивают население с других центров. При этом половина центров испытывали миграционную убыль. Выделяются центры - лидеры миграционного перетока в каждом федеральном округе, особенностям миграционного баланса крупнейших центров уделено особое внимание. Использованные данные позволили проводить анализ с учетом и без учета автовозврата, который влияет на масштабы миграционного прироста/убыли, но, как выяснилось, практически не меняет пространственную картину перетока населения между центрами и периферией.

В статье анализируются уровень и динамика межрегионального неравенства в России, Казахстане, Узбекистане, Беларуси в сравнении с другими странами Европы на основе данных официальной статистики стран СНГ (1995-2022 гг.) и Евростата (2011-2022 гг.). В качестве основного параметра оценки используется взвешенный по населению и нормированный в зависимости от числа территориальных единиц коэффициент Джини. В Белоруссии и в странах Евросоюза уровень межрегионального неравенства ниже, что связано с высокой и более равномерной освоенностью территории, более устойчивой структурой экономики. В России, Казахстане и Узбекистане уровень межрегионального неравенства выше, а его динамика разнонаправленная, что связано с влиянием ресурсной ренты на ограниченный круг регионов. В России и Узбекистане с конца 2010-х гг. неравенство росло, в Казахстане сокращалось, а в Беларуси было небольшим и стабильным вследствие особенностей структуры экономики и институциональных факторов развития. Оценки влияния макроэкономической динамики на межрегиональное неравенство не дали очевидного подтверждения ее воздействия. Влияние перераспределительной политики государства можно оценить лишь для России: значительный рост трансфертов в кризисы 2009 и 2020 гг. способствовал смягчению неравенства. Внутри федеральных округов (ФО) России дифференциация в целом ниже. Высокое неравенство характерно для крайне неоднородного Уральского ФО и Центрального ФО, где оно в последние годы снижалось. В Дальневосточном ФО региональная дифференциация росла, постепенное ее увеличение происходило и в регионах Северо-Западного ФО.

Районирование - традиционное направление и «визитная карточка» российской географии. Однако электоральное районирование, разрабатываемое в рамках политической географии, существенно уступает в разработанности не только экономическому, но и культурному, туристско-рекреационному и экологическому. В настоящей статье предложена методика районирования, разработанная на примере структурирования электорального пространства Республики Корея. Макроструктуры на южнокорейских выборах подробно изучены, так как один из важнейших и специфичных феноменов южнокорейской политики - регионализм. В данной работе особое внимание уделяется средним и нижним «этажам» районирования - электоральным районом, под- и микрорайонам. В основу различий между электоральными районами среднего уровня положен традиционный для электорально-географических исследований количественный принцип, подразумевающий членение территории по основным электоральным показателям. Конфигурация этих районов подчинена центр-периферийной дифференциации, где центры - крупные города и места локализации «региональных синдромов» и «элитогенеза». Подрайоны сочетают и количественное своеобразие, и качественные особенности локальных политических культур. В основном это «электоральные аномалии» в теле районов, обособляющиеся под действием каких-либо эффектов местного электорального контекста. Электоральные микрорайоны могут обладать любым сочетанием качественных и количественных характеристик и выделяются обычно из-за наличия объектов (университетских кампусов, промышленных комплексов, военных баз и др.), обуславливающих проживание в них групп избирателей со специфичным электоральным поведением. Полученная схема районов - удобная система, упорядочивающая разнообразие и сложность электорального пространства страны в более простую структуру, демонстрирующую ключевые особенности электоральной географии Республики Корея.