Анализируются положения российской уголовно-процессуальной доктрины, касающиеся статуса прокурора по делу, поступившему с обвинительным заключением (гл. 31 УПК РФ). Оценивая реальные полномочия прокурора в ситуации, связанной с изменением обвинения, изложенного в указанном акте, как инициативно, так и посредством указаний следователю (п. 2 ч. 1 ст. 221 УПК РФ), автор обосновывает вывод о том, что пределы полномочий прокурора изначально связаны императивным указанием закона и позициями судебной практики. По сути, «формула» утвержденного прокурором в обвинительном заключении государственного обвинения всегда должна соответствовать «формуле» того обвинения, которое ранее было сформировано в следственном постановлении о привлечении в качестве обвиняемого. Таким образом, «независимая» оценка и решения прокурора по делу всегда опосредованы этой латентной процессуальной «ловушкой», фактически нивелируя самостоятельность и независимость последнего в формировании государственного обвинения исключительно в соответствии со своим внутренним убеждением.
Предпросмотр статьи
