ACTA LINGUISTICA PETROPOLITANA. ТРУДЫ ИНСТИТУТА ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

На материале мультимедийного подкорпуса (МУРКО) Национального корпуса русского языка мы исследовали два дискурсивных маркера, представляющих собой результат прагматикализации базового глагола речи сказать: так сказать и как сказать. Выявлено, что несмотря на очевидную структурную близость и почти полное сегментное совпадение, семантика, грамматика, просодия, а также частотность этих маркеров существенно различаются. Маркер так сказать является маркером автомониторинга говорящего: его функция — сигнализировать о том, что говорящий снимает с себя ответственность за точность выбранной номинации и что он опирается на речевой опыт других говорящих, употреблявших эту номинацию в подобной ситуации. Маркер как сказать является маркером поиска: его функция — сигнализировать о том, что говорящий испытывает трудности с подбором адекватной номинации.

В статье исследуется лексика игр в классики в марийском языке: названия игры в разных диалектах, би́тки в игре, элементов разметки пространства и др.; реплики, звучащие в игре, а также глаголы в нарративах об игре в классики. Выявлено два основных канала формирования лексикона игры: 1) из общего словарного фонда языка; 2) из контактного языка вместе с заимствованием игры. В марийской лексике игр в классики есть заимствования из русского и тюркских языков. Наиболее консервативна глагольная лексика, где преобладают исконные слова финно-угорского происхождения.

В статье продолжается поиск этимологий топонимов, подтверждаемых географическими реалиями [Соболев 2020]. Предмет рассмотрения — субстратные потамонимы Юго-Восточного Обонежья, оканчивающиеся на -ега и -ой / -ей, которые восходят к прибалтийско-финским (в данном случае — вепсским и карельским) оригиналам на -jogi ‘река’ и -oja ‘ручей’. Сочетание микрорегионального и общерегионального подходов позволило выявить территории, на которых, судя по субстратной микротопонимии, имелось значительное прибалтийско-финское население (бассейн Пинеги и Мезени), а также пути его ранних миграций.

В статье анализируются стратегии морфологической адаптации русских глаголов в нанайском и ульчском языках. В двух этих близкородственных языках глаголы, заимствованные из русского, оформляются по-разному. В нанайском языке в качестве основной стратегии используется непрямая вставка русской основы с помощью вербализатора. В ульчском — прямая вставка. Предполагается, что наблюдаемые различия могут быть вызваны двумя факторами. Первый — ареальный: стратегия адаптации глагола, видимо, заимствуется из одного языка в другой. Второй фактор — морфонологический: различия в адаптации глаголов согласуются с различиями в том, насколько отчетливы в языке морфемные границы и насколько для него характерны морфонологические процессы на стыке основы и аффикса.

В статье представлен сравнительный анализ употребления падежей в двух диахронических разновидностях удэгейского языка: в традиционном удэгейском, не испытавшем влияния доминирующего русского языка, и в современном удэгейском, прошедшем все этапы языкового сдвига: от аттриции до почти полной утраты языка.

Рассматриваются функции падежей в традиционном варианте удэгейского. Особое внимание уделяется разграничению значений падежей, близких по значению. Анализируется употребление падежей в современных вариантах удэгейского языка. Показано, что употребление падежей в современном удэгейском во многом копирует употребление падежей в русском языке.

В статье анализируются особенности употребления субъектных местоимений в ингерманландском финском языке на материале устных нарративов и художественных текстов. Согласно полученным данным, ингерманландский финский язык в большинстве случаев использует модель с эксплицитно выраженным субъектным местоимением. Однако в устных нарративах носители обычно эксплицируют местоимения 1-го и 2-го лица (возможно, в связи с использованием более длинных предикаций, а также за счет общей прагматики ситуации), которые в художественной прозе преимущественно опускаются.

В статье описываются основные изменения в морфологии и морфонологии прибалтийско-финских языков Ингерманландии в ходе языкового сдвига. Предлагаются критерии для разграничения аттриционных изменений и изменений, вызванных внутриструктурными тенденциями. Для морфонологии этих языков более частотны случаи аттриции, которые характерны только для конкретного идиолекта. С другой стороны, исчезновение целых грамматических категорий в результате категориального выравнивания или категориального переключения чаще охватывает целые локальные идиомы и даже ареалы, как например, исчезновение абессива.

В статье предложен опыт идентификации, локализации и временно́й стратификации типов финно-угорского языкового субстрата в Пермском крае на материале апеллятивной лексики русских говоров. Основная часть статьи — это сводка субстратной финно-угорской апеллятивной лексики в русских говорах Пермского края: указаны наиболее близкие соответствия этой лексики в живых или угасших финно-угорских идиомах, даны ссылки на этимологические разработки (или предложены собственные этимологические решения). В заключении описаны типы финно-угорского языкового субстрата в Пермском крае — коми и мансийский; их ареалы очерчены на карте и сопоставлены с историческими и лингвистическими данными; намечены области пересечения изоглосс этих типов.

Книга посвящена речи детей с расстройством аутистического спектра (РАС). На материале сессий с участием финно- и франкоязычных детей с РАС и терапевтов описываются просодические особенности, нарушения плавности, проблемы взаимопонимания и интеракционные стратегии участников, визуальный контакт. Описание просодии выглядит наиболее интересно и убедительно. Некоторые выводы и утверждения представляются небесспорными и порой не согласующимися с избранной автором конверсационно-аналитической методологией.

Успешная межкультурная коммуникация зависит от понимания собеседниками прагматики высказываний и, соответсвенно, выявления предполагаемого смысла. Различия в культурных нормах заставляют коммуникантов прибегать к использованию разных языковых средств и разных стратегий вежливости в идентичных ситуациях общения. В статье представлены результаты сравнительного анализа способов выражения реализации речевого акта просьбы, используемых алжирскими и российскими студентами и преподавателями в процессе общения в университетской аудитории. Для сбора данных был использован метод письменного завершения дискурса, в рамках которого 148 респондентам (53 русским и 95 алжирским участникам) были предложены три различные ситуации. Полученные результаты доказывают, что вежливость не обязательно предполагает замаскированную просьбу, а прямая просьба не всегда подразумевает невежливость. В исследовании содержатся новые данные о влиянии социокультурных факторов на использование прямых и замаскированных просьб. Статья вносит вклад в изучение прагматики межкультурной коммуникации и дискурса общения в учебной аудитории.

Цель статьи — исследование др.‑исл. Mú-spell, Múspellz-heimr, номинации мифологического локуса в «Младшей Эдде», а также аналогий из «Старшей Эдды», древневерхненемецкой поэмы «Муспилли» и древнесаксонского «Хелианда», чтобы создать целостную «эддическую» трактовку соответствующей лексемы; продемонстрировать ее германскую перспективу; объяснить соотношение между локальным (др.‑исл. Múspellz-heimr ‘Муспелля мир’) и темпоральным (д.‑в.‑н. mūspilli, обозначение конца мира) значениями; реконструировать исходное значение.

В данной работе представлены 6 словарных статей составляемого автором «Этимологического словаря тунгусо-маньчжурских языков (праязыковой фонд)». Праязыковые корни в этих статьях формально одинаковы (*dā-), и задача автора заключается в том, чтобы доказать, что не все эти корни являются омонимами. Автор пришел к выводу о том, что 3 корня со значениями 1. ‘напасть на след, найти след՚, 2. ‘впасть (о реке)՚ и 3. ‘заразиться՚ этимологически связаны друг с другом. Общее происхождение имеют также корни, означающие ‘родственник(и) со стороны матери, жены’, ‘переправиться на другую сторону, на другой берег՚ и ‘мера длины, равная максимальному расстоянию между вытянутыми в стороны руками՚, причем первоначальным значением этих корней было, вероятно, ‘сторона՚.