Статья: Квазижанры в структуре обучающего и исследовательского дискурса: постановка проблемы (2025)

В статье представлен анализ жанрового репертуара электронной коммуникации между преподавателем и студентом как одной из новых сфер интернет-коммуникации, которая прежде не была предметом жанрового анализа. Рассмотрена и обоснована классификация выявленных речевых жанров. Актуальность темы обусловлена тем, что данная деловая форма общения становится предпочтительной в современном педагогическом дискурсе вследствие многочисленных социальных и технологических процессов. Материалом исследования послужили тексты письменной электронной асинхронной коммуникации между преподавателями и студентами в компьютерно-опосредованной среде. Применяя методы наблюдения и сравнения различных жанров, формирующихся в процессе электронной коммуникации, авторы рассматривают речевые жанры, релевантные для современного электронного общения между преподавателем и студентом. Классификация включает информативные, этикетные, императивные, оценочные группы жанров. Информативные и этикетные жанры в количественном отношении значительно преобладают над императивными и оценочными. Установлено, что группа информативных жанров является самой большой в нашем эмпирическом материале, что обусловлено целями и задачами данного вида коммуникации – предоставление и запрос информации. Многочисленность группы этикетных речевых жанров свидетельствует о том, что нормы этикета институционального общения сохраняются ввиду их значимости. Императивные и оценочные входят в речевой репертуар преподавателя, что обусловлено институциональной природой рассматриваемой формы взаимодействия. Выделенные речевые жанры обладают рядом характеристик: вторичность, письменность и официальность, а также им свойственны признаки устной неофициальной речи первичных жанров, что позволяет утверждать, что электронная коммуникация между преподавателем и студентом проходит этап формирования и развития.

В литературоведении остается дискуссионным феномен фанфикшн, ключевым признаком которого выделяют вторичность. Цель работы обосновать, что в условиях трансмедийности постмодерна вторичность на массиве фанфикшн носит условный характер, но наблюдается общность жанровопоэтического своеобразия текстов, которая транслируется в оригинальную литературу, а в случае монетизации творчества фикрайтеров – в профессиональную. Анализ метаданных российской платформы https://ficbook. net/показывает, что степень связанности фанфиков с каноном и тип вторичной переработки варьируется достаточно широко: от непосредственной стилизации к вариациям и ремейкам и до оригинальных произведений. Многообразие фанфиков объединяет своеобразный психологический романтизм, отраженный в художественном характере текстов и в жанровых предпочтениях фикрайтеров. Чаще всего герой – личность, погруженная в чувства и внутренние потрясения. Мотивы поворота судьбы, столкновения с необыкновенным, обнаружения тайны помогают запустить или обострить конфликт с самим собой, реальностью или объектом страсти. Особое внимание уделяется лирическим переживаниям. Романтический вектор определяет жанровые приоритеты. Жанры: альтернативная вселенная, драма, ангст по количеству текстов следуют сразу за романтикой, которая на Фикбуке занимает первое место. Обращение к внутреннему миру человека дополнительно акцентируется с помощью частотных поджанровых характеристик: любовь/ненависть, отрицание чувств, развитие отношений, становление героя. В статье доказывается, что фанфикшн выходит за границы вторичной в новейшую массовую литературу, становится ее частью и привносит в нее своеобразный жанрово-поэтический отпечаток.

Рассматривается категория «фамильного сходства» и связанная с ней категория «базовых (базисных) моделей» в аспекте жанрологического анализа на примере двух ранних произведений Н. М. Карамзина: перевода идиллии С. Геснера «Деревянная нога» и первой оригинальной повести «Евгений и Юлия». Теория «базовых моделей» Дж. Лакоффа, созданная исследователем для нужд когнитивной лингвистики, с оговорками и доработками может быть применена к анализу жанровых структур как речевых, так и литературных жанров. Используя методику различения формы как феномена и формы как структуры, предложенную К. И. Белоусовым, по аналогии в аналитических целях возможно разделить категории жанра-феномена (миромоделирующая функция) и жанра-структуры (проекция жанрового феномена на предметную область текста). В результате выявления жанровых подструктур выделяются ядерные, периферийные компоненты, необходимые для интерпретации жанровой модели. Как показывает предложенная методика анализа, под влиянием творчества Геснера и через переводы его идиллий («Деревянная нога») в сознании Карамзина как начинающего писателя формируется несколько базовых жанровых моделей: ядерная – идиллически-буколическая, периферийные – гимническая, героическая, прециозно-галантная, галантно-сказочная – связанных между собой синергетическими отношениями и создающих мультижанровую матрицу, открывающую неограниченные возможности выбора и распределения жанровых базовых моделей в соответствии с оригинальным творческим замыслом. Развитие и усложнение жанрово-стилевой матрицы происходит в первой оригинальной повести Карамзина «Евгений и Юлия», ядерным жанровым компонентом которой становится сентиментальнолирическая базовая модель, образующая кластер из двух пасторальных базовых структур, связанных метонимической когнитивной связью: жизни в сельской усадьбе и георгик. В архитектонике повести сентиментальная, патриархальная базовая модель противопоставлена новой базисной модели, масонскопсихологической, возникающей на основе нравственно-философской прозы масонов, в переводах которой активно участвовал Карамзин. Именно на базе масонской матрицы формируется сентиментальный психологизм карамзинской прозы. Этот тип синергетического соотношения жанрово-стилевых матриц становится основным для целого ряда повестей Карамзина 1790–1800 годов.

В статье предпринят анализ коммуникативных готовностей универсального феномена немой сцены под углом зрения теории речевых жанров. Немая сцена понимается как распространенное речежанровое событие, в процессе которого возникает безмолвно реализуемый психологический эффект восприятия озадачивающей неожиданности. Нами рассматриваются структурно-функциональные признаки немой сцены, ее семантические горизонты и формы проявления в живой речи и в художественных произведениях. Установлено, что структурные составляющие композиции немой сцены включают в себя, во-первых, привычно общающихся адресатов будущей новости, во-вторых, само внезапное коммуникативное событие, в-третьих, эмоционально окрашенную реакцию заметного удивления со стороны участников события, в-четвертых, спонтанно порождаемую обстоятельствами речевую паузу как встречный когнитивный отклик на отклонение от изведанного и привычного; в-пятых, едва намечаемый самой внутренней энергией паузы выход из напряженного состояния. В отмеченной пятиактной цепочке речежанровых признаков немой сцены доминантную роль в маркировке данного явления играет фактор порождаемого ситуацией невольного содержательного молчания. Красноречивое молчание вызвано состоянием аффекта как непроизвольной реакции на случившееся. Немая сцена – разновидность коммуникативного поведения, способная проявлять себя в пределах разных жанров межличностного дискурса: в информативной сфере бытия, в фатическом общении, в сосредоточенно монологическом мышлении. Немая сцена является испытанной коммуникативной формой обнаружения до времени скрытой вести, вызывающей широкий диапазон ответных реакций – от страха и ужаса до радости и ликования.

На материале корпуса малоформатных высказываний исследуются семантика и аксиология страсти, а также дискурсные свойства афористики. Устанавливается, что афоризм не имеет четкого определения на основании какого-либо одного признака и речь здесь может идти лишь о «семейном сходстве» как приближенности какого-то малоформатного текста по совокупности признаков к идеалу афористического высказывания. В корпусе афоризмов о страсти доминирует аксиологический признак – каждое третье высказывание о страсти содержит её оценку: чаще всего страсть рассматривается как грех и порок, несколько реже она получает положительную оценку – рассматривается как духовное богатство и источник плодотворной деятельности, еще реже наблюдается компромиссный взгляд на оценку страсти, когда она признается благотворной, если её интенсивность не выходит за пределы меры, задаваемой разумом и волей, а вредоносной – если она выходит за пределы меры и овладевает человеком. Праксеология страсти в афористике сводится к рекомендациям подчинять страсти своей воле и учиться управлять ими. Из отличительных семантических признаков страсти в афористике можно отметить её всесилие и неподвластность воле, а также врожденность и неискоренимость страстей. Из числа собственно отличительных признаков афористики в высказываниях о страсти явно преобладает образность – метафора присутствует практически в каждом четвертом афоризме, причем доминирующим типом метафорического переноса здесь выступает пиро/термометафора: горение и температурные колебания отражены в каждой третьей метафоре страсти. Другая отличительная черта афористики – антитезисность присутствует в каждом шестом высказывании о страсти, где чаще всего страсть противопоставляется разуму. Еще одна отличительная черта афористики – парадоксальность в высказываниях о страсти проявляется относительно редко.

Рассматривается проблема вариативности речевых жанров и размывания их границ. Цель исследования – определить, изменение каких параметров ведет к разрушению жанра аннотации, функционирующего в издательском дискурсе, а какие изменения допустимы и являются проявлением внутрижанровой вариативности в пределах одного дискурса. Материалом исследования послужили собранные методом случайной выборки 100 русскоязычных прикнижных аннотаций на литературно-художественные издания и издания для детей, выпущенные в 2000–2024 гг. По результатам исследования определено, что издательская аннотация в условиях маркетинговой коммуникации расширяет функциональные возможности и становится полиинтенциональной: помимо предписанной ГОСТом информативной функции, она выполняет функцию воздействия. Усиление рекламного компонента приводит к нарушению требований, предъявляемых нормативными документами к структуре и языковому воплощению прикнижных аннотаций. Проявление дополнительной воздействующей функции и гибкость структуры демонстрируют вариантную реализацию жанра аннотации в издательском дискурсе, поскольку сохраняется ведущая информативная функция и статус вторичного текста. В том случае, когда текст, размещенный на обороте титульного листа, является цитатой из произведения, которое должно аннотироваться, или его структурным элементом, аннотация утрачивает информативную функцию и свою вторичность, что свидетельствует о разрушении жанровой формы.

Рассматриваются бытовые приметы как особый речевой жанр в рамках прогностического дискурса. Календарные и метеорологические приметы в значительной мере отражают повторяющиеся объективные обстоятельства, в то время как в бытовых приметах зафиксированы большей частью случайные совпадения событий. С позиций научной и религиозной картин мира бытовые приметы квалифицируются как суеверия. Функция бытовых примет состоит в построении простой картины мира с предписаниями и объяснениями, имеющими мистический характер. Дискурсивная формула бытовой приметы включает следующие компоненты: 1) действие, 2) последствие, 3) объяснение, 4) предписание, 5) исправление. Обязательными компонентами этого жанра являются действие и предписание, остальные части формулы могут быть факультативными. Объяснение бытовой приметы часто носит мистический характер, поскольку иррациональные объяснения хорошо запоминаются. Приметы характеризуются высокой степенью этнокультурного своеобразия. Примета возникает как иконический знак и впоследствии становится индексальным знаком. В новых приметах повторяются в ином проявлении древние магические установки поведения. Современные толкования примет показывают, что этот речевой жанр в значительной мере выполняет не столько объяснительную, сколько развлекательную функцию.

В статье обсуждается правомерность и целесообразность использования в современном жанроведении понятия жанросферы, по аналогии с другими «сферами», используемыми во многих современных гуманитарных науках, например, в концептологии.

Автор приходит к выводу, что жанросфера объективно существует, но у использования жанросферы как понятия жанроведения существуют тоже объективные плюсы и минусы.

Рассматривается возможный состав жанросферы: совокупность всех РЖ/речежанровое пространство отдельной национальной культуры в данный период и в динамике; отдельной внутрикультурной субкультуры; отдельной возрастной субкультуры. В жанросферу не входят речевые акты, тональности, стили, стратегии и тактики, типажи, прецедентные тексты, а также собственно языковые единицы разных типов и уровней.

Обсуждаются задачи «теории жанросфер» и задачи ТРЖ, решению которых способствует использование понятия жанросферы: упорядочение представлений о структуре коммуникативных концептов и в их составе – РЖ, национальная жанросфера и национальная культура, генрогенные ситуации, антология (энциклопедия, словарь) РЖ, типология РЖ.

Отдельное микроисследование посвящено категориям, сценариям и т. п. русской жанросферы (значимость концепта общения, коммуникативной персональности, бóльшая и меньшая проработанность отдельных жанров, внутрижанровых тональностей и ценностей, таких как искренность, справедливость, прямота, вежливость, комплимент).

В качестве доводов «против» использования в жанроведении понятия жанросферы приводятся и обсуждаются недостаточная разработанность методологии жанроведения, отсутствие новых специальных методов и приемов, которые использовались бы при изучении жанросферы, а также то, что на современном этапе развития жанроведения данное понятие воспринимается как во многом избыточное по отношению к таким активно и успешно разрабатываемым понятиям, как речежанровая картина современности, речежанровое пространство, околожанровое пространство речи.

В статье исследуется применение большой языковой модели (БЯМ) при решении задачи идентификации речевых жанров. Искусственные нейронные сети, эффективно используемые во многих важных областях, имеют, однако, серьезный недостаток: механизм их функционирования скрыт от исследователей. Поэтому результаты их применения не получают объяснения. Цель работы – определить базовые закономерности функционирования лингвистического модуля БЯМ (глубокой нейронной сети с архитектурой «Трансформер») и тем самым обеспечить интерпретируемость предоставляемых ею данных. Рассматриваются два жанра научных текстов – «Описание нового для науки явления» и «Экспликация научного понятия». Верифицируется гипотеза, согласно которой признаковое пространство, создаваемое БЯМ, базируется на речевой системности распознаваемого жанра. Обосновывается положение о том, что, поскольку жанрово-речевая системность детерминируется экстралингвистическими факторами, прежде всего характеристиками человеческого сознания, ее проявления, отражаемые во внутреннем состоянии БЯМ, могут быть использованы для моделирования воплощаемых в речи когнитивных процессов. Анализируются существующие подходы к интерпретации БЯМ. Описан применяемый метод интерпретации сетей-трансформеров. Предлагается лингвистическая трактовка предварительного обучения и дообучения БЯМ: предварительное обучение на больших корпусах текстов позволяет относительно полно отображать ресурсы языка – систему языковых единиц и общих принципов их использования; при дообучении же на образцах определенной жанрово-речевой организации происходит перестройка языковой системности в системность речевую. Декодирование внутреннего состояния БЯМ точно воспроизвело состав и частоту употребления лексических средств, образующих обучающую выборку. Показатель качества распознавания БЯМ каждого из рассмотренных жанров в результате отображения их речевой системности – F1 0,99. Ключевые слова: жанр речи, речевая системность, познавательно-речевое действие, научный текст, большая языковая модель, искусственная нейронная сеть, Трансформер, BERT