СЛОВО.РУ: БАЛТИЙСКИЙ АКЦЕНТ

   Изучено функционирование технологической метафоры и коммуникативных мо­делей в поэтическом дискурсе. Новейшая русскоязычная поэзия исследована в ее отно­шении к цифровым технологиям в контексте междискурсивного взаимодействия. Проанализирована взаимосвязь технологической метафоры и коммуникативных моде­лей в современных поэтических текстах в рамках когнитивно-дискурсивного и медиа­когнитивного подходов. Технологическая метафора трактуется как то, что импли­цитно присуще и самим техническим объектам, и поэтическим текстам. Реализация технологической метафоры рассмотрена на двух уровнях — лексико-семантическом и когнитивно-коммуникативном. В статье предложен подход к изучению технологиче­ской метафоры в трех аспектах: исследование технического объекта как содержащего собственный метафорический субстрат, тематизация технического объекта в поэ­тическом тексте и стратегии метафоризации, а также имплицитное функциониро­вание технологической метафоры на уровне целого текста, влияющее на его коммуни­кативную структуру. В качестве ключевых параметров новых коммуникативных моделей в поэтическом дискурсе выделяются трансформация прототипического про­странства поэтического текста, изменение принципов поэтического фреймирования, семантическая и синтаксическая компрессия, множественная интеграция менталь­ных пространств, референциальная неопределенность, функционирование компью­терных терминов-метафор в поэтическом дискурсе и их вторичная метафоризация / деметафоризация. Активное междискурсивное взаимодействие поэзии и технологий приводит к возникновению коммуникативной эстетики, ключевым параметром ко­торой становится формирование гибридных когнитивно-коммуникативных зон в поэтическом дискурсе.

    Гибридный жанр «поэтического трактата» достаточно маргинален в системе литературных жанров. Однако он представляет особый интерес как пространство взаимодействия художественного и научного дискурсов (в некоторых случаях еще и с обыденной речью). В ХХ веке междискурсивное взаимодействие научного и поэтическо­го текста, стиха и прозы приобрело новые экспериментальные формы. На Западе ска­залось воздействие Л. Витгенштейна и его философии (трактатной формы) на худо­жественные (в том числе поэтические) практики ХХ века. «Логико-философский трактат» Витгенштейна оказал большое влияние и на поэтов «языковой школы» в США. Витгенштейновская трактатность и ее трактовка у А. Драгомощенко про­должают отзываться и в современной русскоязычной поэзии, в особенности той, ко­торая ассоциируется с линией объективизма.
      Материалом исследования послужили тексты поэтических трактатов русского авангарда (И. Терентьева, Д. Хармса, Я. Друскина), современной русскоязычной объек­ти­вистской поэзии (А. Драгомощенко, А. Скидана, Н. Сафонова) и американского «язы­кового письма» (Р. Силлимана, Л. Хеджинян, Ч. Бернстина, Б. Перельмана). В ста­тье рассмотрены языковые особенности такого междискурсивного взаимодей­ствия в экс­периментальной форме «трактата в обличье поэмы». Отличительные языковые чер­ты жанра трактата как научно-философского сочинения переносятся в поэтический текст: дискурсивные слова и выражения, передающие метатекстовый дейксис и про­цесс аргументации; специфическая субъективность я-мы, характерная для научного дискурса; отчетливая установка на пропозициональность как носитель истинности-ложности высказывания; четкая математически упорядоченная члени­мость высказы­ваний.

   Представлена специфика интеграции поэтических произведений в авторский ки­нодискурс. В качестве отправной точки исследования анализируется многоплановый характер взаимодействия кино и поэзии в современной художественной культуре. Рассмотрен подход к пониманию авторского кинематографа сквозь призму понятия «поэтическое». Описаны интермедиальность и интердискурсивность как, с одной стороны, свойства, отражающие онтологическую сущность кино как такового, а с дру­гой — как «инструменты» формирования оригинальной стилистики и эстетики ки­норежиссера. Обоснован выбор использования в качестве источника материала двух ки­нокартин — «Сталкер» А. А. Тарковского и «Гадкие лебеди» К. С. Лопушанского. От­мечены преемственность между двумя авторами и в то же время новаторский ха­рактер их творчества. В исследовании использована комплексная методология, вклю­чающая методы параметризации лингвокреативности, корпусного аннотирова­ния и концептуального анализа вербальных и невербальных средств, конструирующих поэ­тику фильмов; проведена программная обработка данных. В ходе исследования вы­яв­лены сходства и различия в подходах двух кинорежиссеров к работе с поэтическим ма­териалом. Обоснован вывод, что интеграция поэтических текстов в фильмы пред­став­ляет собой «механизм» особой психоэмоциональной настройки кинозрителя на ре­цепцию мировоззренческой концепции кинорежиссера.

   В статье представлен взгляд на нейросети как на инструмент формулирования и верификации филологических гипотез, связанных с различными аспектами порожде­ния и рецепции художественного текста. Анализируются принципы эстетической коммуникации, в которой благодаря развитию современной техносреды могут на рав­ных участвовать антропный автор, нейросеть и реципиент. Нейропоэзия интерпре­тируется через метафору «баттла поэтических языков» (в соответствии с конвен­циями жанра рэп-баттла) — как коммуникативное поле, в котором антропный и цифровой авторы взаимодействуют как равноправные участники творческого акта, совместно формируя новые предпосылки читательского восприятия художественного текста. «Сотворчество» антропного и цифрового авторов рассматривается в проек­ции на акторно-сетевую теорию Б. Латура; развивается представление о том, что при взаимодействии человека и нейросети последняя утрачивает чисто инструмен­тальную функцию и приобретает черты субъектности, становится равноправным агентом порождения коллективного эстетического высказывания. Нейропоэзия как результат сотворчества подобного рода характеризуется двойной семиотической природой: одна ее часть есть результат креации антропного автора, вторая же де­монстрирует «вторичный поэзис», в котором цифровой автор имитирует процеду­ры естественного речепорождения. В результате формируется новая, усложненная, модель эстетической коммуникации, дополняющая стандартные позиции коммуни­кативного акта (автор — текст — читатель) уровнем коммуникативного взаимо­действия антропного и цифрового соавторов. Реципиент в ситуации восприятия текста, написанного в соавторстве человеком и нейросетью, вовлекается в сложную интерпретационную игру, активизирующую механизмы эстетической рецепции, а сам акт «нейротворчества» создает новые формы мимезиса, который перестает быть «подражанием миру» и становится «подражанием подражанию».

    Рассмотрены коммуникативные параметры и языковые особенности современной поэзии, которые меняются под влиянием цифровых технологий. Помещение поэтиче­ского текста в новые интерфейсы (блоги, социальные сети, приложения) приводит к тому, что помимо поэтической функции в новой коммуникативной среде активизи­руются канал (контакт) и код передачи информации, которым соответствуют фа­тическая и метаязыковая функции. Новые стратегии субъективации и адресации в современной поэзии выстраиваются за счет взаимодействия поэтического языка с разговорной речью и влияния цифровых технологий, что приводит к повышению ча­стотности употребления прагматических маркеров и усилению роли прагматическо­го измерения. Кроме того, в процессе смыслообразования в современной поэзии участ­вует механизм транскодирования, который лежит в основе перевода сообщения из одного формата в другой, в частности при трансфере из бумажного (или аналогового) формата в цифровой. Транскодирование сопровождается изменением формы и содер­жания сообщения, а также остальных коммуникативных параметров. В статье си­стематизированы и подробно рассмотрены прагматические параметры, которые под­вергаются транскодированию под влиянием цифровых технологий, выступая в роли новых прагматических техник поэтического высказывания

    Основной целью данной работы является попытка актуализировать опыт пере­живания вины «после Освенцима» в творческом споре Пауля Целана и Иоганнеса Боб­ровского, творчество которых все еще недостаточно изучено, особенно в контексте взаимодействия языка и бытия, а точнее — поэтической семиотики и онтологиче­ской основы бытия. Целан в своей «Фуге смерти» вынес окончательный вердикт о языке Германии «после Освенцима», объявив о том, что учителем немецкого языка стала Смерть. Бобровский же при всей своей близости к Целану в его убеждении, что Освенцим доказал адоцентризм немецкого языка, попытался возразить ему в убежде­нии, что и в языке мира-ада, навязанного Смертью, поэт может быть синергийным соучастником Света Истины от Света Истины — в перформативном «производ­стве присутствия» Бога. Одним из тех, кто помог ему в этом возражении, является, пожалуй, самый сложный автор в германской истории И. Г. Гаман, названный Гёте «самой светлой головой своего времени» и будущим «прародителем и наставником» всех немцев. В этой связи поэтический спор между Целаном и Бобровским о немецком «языке после Освенцима» мог бы послужить попытке не допустить его окончательной деонтологизации, и вернуть его в «измерение священного» (Хайдеггер).

     Проанализированы взгляды Ф. М. Достоевского и К. Маркса на свободу человека. Актуальность исследования обусловлена противоречивостью общественного развития в условиях позднего капитализма. Известно, что в контексте критики буржуазного общества, власти денег, материальных приоритетов и отчуждения позиция «право­славного социализма» писателя перекликалась с установками К. Маркса. Оба мысли­теля ставят проблему свободы человека и отстаивают необходимость свободы как атрибутивной характеристики и сущности человека. Цель данного исследования — на основе сравнительного анализа взглядов Ф. М. Достоевского и К. Маркса показать, что, несмотря на концептуальные различия в понимании свободы и путей ее дости­жения, позиции мыслителей могут рассматриваться как дополняющие друг друга. Достоевский предлагает путь совершенствования внутреннего мира, Маркс выступа­ет за изменение внешних обстоятельств. Авторы статьи выдвигают и аргументи­руют тезис о том, что достижение свободы по Достоевскому, то есть духовной сво­боды, возможно посредством трудовой деятельности, понимаемой марксистски как praxis.

    В современной критической литературе вопрос о взаимосвязи поэзии и политики получил широкое и разнообразное рассмотрение. В одних случаях поэзия представля­ется в качестве формы политики (поэтическая формула «слово — оружие»), а в дру­гих политика воспринимается в качестве необходимой формы поэзии (поэтизация политического мышления — например, у Субкоманданте Маркоса). Статья посвяще­на одному из аспектов этой большой темы — выяснению поэтических параметров, обусловливающих политическую потребность в поэзии, то есть таких ее свойств, которые обеспечивают «сцепление» с политическим. Особое внимание уделяется поэ­тическому остранению и его связи с политическим в рамках концепции Жака Рансье­ра — согласно его теоретическому подходу, искусство производит разрыв в структу­ре чувственного опыта и запускает процесс его пересборки. Деавтоматизирующее начало поэзии сопоставляется с «полицейской эстетикой» (К. Вацулеску) и установ­ками на креативность общества потребления. Делается вывод о том, что событий­ность поэтического высказывания универсализируется в контексте эстетизирующих практик современной культурной индустрии, то есть теряет свой подрывной харак­тер. Возможность сопротивления коммодифицирующему перехвату автор видит в стратегиях выхода поэтического за границы собственных конвенций.

    В статье, которая носит во многом личный и ретроспективный характер, автор делится своими воспоминаниями о встречах с творчеством Юрия Лотмана и пыта­ется переосмыслить его семиотику как своего рода размышление об истории России. Начав с воспоминаний о первом знакомстве с творчеством российского ученого более тридцати лет назад в Корее, автор описывает свой опыт изучения Лотмана в России под руководством профессора Бориса Фёдоровича Егорова, а после возвращения на ро­дину — интенсивное исследование последних лет жизни Лотмана (так называемого «лотмановского взрыва»). В частности, автор пытается переосмыслить интригую­щую концепцию Смуты, которую Лотман разрабатывал в последние годы жизни, в ключе «непредсказуемости прошлого» и подчеркнуть ее глубокое значение для ученого, которого, как утверждает автор, следует рассматривать не только как теоретика, но и как (русского) мыслителя