Статья: ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ СТУДЕНЧЕСКОЙ МОЛОДЕЖИ ГОРОДА-ГЕРОЯ (НА ПРИМЕРЕ ВОЛГОГРАДА) (2025)

В работе утверждается, что экспансия информационно-коммуникационных технологий в жизненный мир людей определяет вектор развития гражданского общества и формирует новый тип современного человека – цифрового гражданина. Цифровая среда способствует мобилизации молодого поколения как субъекта общественного развития. В статье рассматриваются технологии вовлечения молодежи в цифровой гражданский активизм с позиции выявления потребностей (внешних: цели-ценности, связанные с богатством, престижем; внутренних: цели-ценности, соотнесенные с чувством общности, личностного роста, помощи), лежащих в основе мотивов участия. В соответствии с теорией потребностей Э. Л. Деси и Р. М. Райана авторами обосновывается положение о приоритетности внутренних целей-ценностей и основанных на них технологий рекрутинга в активизм. На базе всероссийского опроса экспертов (n = 32, целевой отбор, 2023) и опроса молодежи Свердловской области в возрасте 14–25 лет (n = 1150, квотный отбор, 2022) предлагается авторская типология технологий вовлечения в цифровой активизм. Типология включает 8 технологий, ориентированных на внутренние и внешние цели личности: идейные, заявительные, увлекающие, преобразующие, инфраструктурные, коммуникативные, бонусные и трендовые. Показывается соотношение позиций экспертов и молодежи, дается оценка ключевых характеристик каждой технологии. Выделяются проблемные зоны и барьеры участия молодежи в цифровых гражданских проектах с учетом разных потребностей, на основании чего структурируются рекомендации экспертов по их преодолению. В ходе исследования отмечено приоритетное внимание экспертов и молодежи к мотивам, связанным с внутренними целями, значимость потребностей в автономии, компетентности и взаимодействии с людьми в системе мотивации и вовлечения молодежи в гражданский активизм.

В фокусе внимания исследования находится процесс формирования социального капитала местных сообществ. В статье показано, что именно через социальные практики, их распространение и тиражирование происходит формирование социального капитала местных сообществ. В исследовании речь идет о соседских сообществах в городах, которые в своих границах иногда могут совпадать с местными сообществами. Соседство основано на проживании людей в непосредственной близости друг от друга. Соседское сообщество включает местных жителей, объединенных общей территорией проживания, близкими интересами, проблемами и задачами, которые взаимодействуют друг с другом для решения этих проблем. Отмечается два направления исследования местного сообщества: социально-территориальное (сообщество места) и на основе общности связей, интересов (сообщество интересов). В основе методологии исследования лежит ресурсный подход к социальному капиталу сообществ (теории П. Бурдье, Н. Лина, Р. Патнэма), согласно которому социальный капитал имеет общественную природу, члены сообщества получают пользу от совместного взаимодействия, активно участвуя в деятельности сообщества с целью создания или накопления какого-либо ресурса. Таким образом, социальный капитал состоит из ресурсов, заложенных в социальных отношениях и социальной структуре, которые могут быть мобилизованы сообществом. На материалах экспертных интервью (N = 14) проанализированы социальные практики местных сообществ Волгограда: волонтерские практики, практики проведения совместных мероприятий по благоустройству территорий, формирование групп по интересам. Социальные практики местных сообществ способствуют созданию и укреплению социальных связей между членами сообщества, что позволяет формировать и накапливать социальный капитал. В свою очередь, социальный капитал упрощает организацию и реализацию социальных практик в сообществе.

Данная статья представляет собой историко-философский и религиоведческий анализ суждений М. Лютера о теозисе. Отмечается назревшая необходимость пересмотра устоявшегося мнения об отсутствии интереса к идее теозиса в теологии Лютера. Делается краткий обзор современных исследований финской школы Т. Маннермаа, посвященных проблеме теозиса в протестантизме и раскрывающих данную тему с экуменических позиций православно-лютеранского диалога. Согласно выводам школы Маннермаа, теозис являлся одним из образов, в которых Лютер описывал спасение, данная теория Т. Маннермаа опиралась на постулат Лютера о действительном присутствии Христа в вере. Отмечается отсутствие специальных работ Лютера, посвященных идее обожения, редкое использование данного термина или его производных или синонимических понятий, при этом раскрывается, в том числе с опорой на первоисточники, его приверженность данной идее. Отмечается напряжение между практическими задачами экуменического диалога и различиями в догматическом учении об обожении в православии и у Лютера, подчеркивается ключевая для понимания представлений Лютера о теозисе его концептуальная доктрина онтологии веры. Подчеркивается погруженность идеи теозиса у Лютера в контекст христианской догматики – христологии и сотериологии, что объясняется через догматы боговоплощения, вне контекста которого невозможно понимание мистического единения Бога и человека, и шире – всего искупленного сотворенного мира. Раскрывается тема онтологии веры и понимание веры как онтологического основания обожения. Онтология веры подразумевает, что все, чем человек является, есть его отношения с Богом, то есть определено его верой либо неверием, это «ontologia relationis», а не субстанциальная онтология. Подчеркивается, что Лютер понимал обожение как необходимый аспект спасения, что раскрывается через учение о вмененной праведности, которая никогда не принадлежит человеку, а всегда остается праведностью Христа, Христос – активно действующее начало, «форма веры», а оправдание и обожение в таком случае являются актом веры. Делается обобщающий вывод об онтологическом статусе веры, соединяющей верующего со Христом, Который реально присутствует в самой вере.

В статье рассмотрена специфика формирования и проявления возможностного мышления, позволяющего человеку преодолеть погруженность в действительность и реализовать действенно-конструктивный подход к миру в форме волевой устремленности к желаемому будущему. На примере античной и египетской культур показана связь конструктивного воззрения на мир с отношением культуры к будущему и характером воли. Проанализирована связь возможностного мышления в русском менталитете с традицией использования категории возможного в богословских размышлениях о соотношении Божественного промысла и свободы воли. С опорой на выявленные различия интерпретаций последствий свободного выбора человека у представителей западной и восточной патристики сопоставлены формы возможностного мышления в восточной и западной христианской традиции. В восточной традиции, где предопределение учитывает свободный выбор личности через синергию (со-делание, со-работничество) Божественной воли с человеческой, утверждается идея иерархического превосходства человека, его ответственности за обожение всего тварного мира. Показано, что усвоение русской ментальной культурой византийского влияния способствовало утверждению в русской духовной жизни личной инициативы, личного подвига, личного порыва и снижению влияния институционального мышления – вопреки утвердившемуся взгляду на безраздельное господство в русском менталитете коллективистских установок, угнетающих личное начало. Таким образом, возможностное мышление в русском менталитете не сводится к конструктивно-преобразовательной деятельности, но обнаруживает себя в подвижнической жизни носителей личной праведности как субъектов особого рода свободы, сопряженной с тотальной ответственностью и личной инициативой.

Одним из фундаментальных базовых концептов, повлиявших на формирование современной цивилизации, является геоцентрическая система мира. И хотя современное представление о Вселенной значительно отличается от античного и средневекового осознания мира, тем не менее геоцентрические метрики пространства, как зародышевые структуры смысловых инвариантов, уходя с уровня очевидного, остаются в цивилизационных основах как обязательный «реликтовый фон» миропонимания. Целью исследования является выделение структур геоцентрического пространства. Это предполагает обращение к структуралистской методологии, позволяющей единый мировоззренческий концепт геоцентрического пространства разложить на смысловые инварианты, которые при своем интеллигибельном характере растворены в разнообразных материальных практиках. Вопрос о выделении структур геоцентрического пространства сам по себе нов: в фокус внимания попали инвариантные слои смыслов, которые задают навигационные сетки геоцентрического мира в целом. Структурные слои предполагают разные способы освоения пространства, являясь при этом внутренне согласованными и конгруэнтными друг другу. Имея между собой качественное различие, структурные слои геоцентрического пространства по разным основаниям поддерживают целостность космоса и являются взаимодополнительными. Первичный структурный слой создают геометрические закономерности, пронизывающие космос таким образом, что Небо отражается в земных вещах: это позволяет выстраивать единые системы, включающие в себя звездные и земные объекты одновременно. Технологические структуры, проявленные в противоречиях исторически нарастающего опыта, оседают в прагматике навигационных карт и различных инструментах. Технологические структуры находятся в перманентной трансформации и совершенствовании, в то время как геометрические структуры изначально обусловлены идеальным. Символические структуры растворены в бытии как таковом и являются основным ценностным и гносеологическим слоем для понимания геоцентрического пространства. Символическое пространство двойное и имеет изнанку. Вырожденность геоцентрических структур пространства проявлена в антропном принципе. Мир начинает собираться вокруг познающего сознания, причем инварианты Вселенной, представленные основными константами, не сопротивляются этому.

Статья посвящена проблеме ближневосточных теоретических источников греческой мысли, выраженных в предфилософских традициях Египта, Шумера, Финикии и Персии, рассматриваемой через призму методологических подходов ориентализма и европоцентризма. Эта проблема, изначально возникшая в рамках культурологии, истории и языкознания на рубеже XVIII–XIX вв., к середине XIX в. приобрела усилиями Г. В. Ф. Гегеля и Э. Целлера ярко выраженный историко-философский аспект, а век спустя – еще и политическую окраску. На примере анализа этой проблемы такими видными представителями современной западной историко-философской и культурологической науки, как М. Бернал, М. Л. Уэст и Я. Ассман, показаны как очевидные, так и не совсем выраженные плюсы и минусы этих двух противоборствующих подходов. Делается вывод о том, что, несмотря на очевидный триумф ориеналистского подхода на протяжении последних десятилетий, европоцентристскую модель генезиса древнегреческой философии в ее модифицированном варианте, существенно отличающемся от «классических» образцов XIX в., по-прежнему нельзя сбрасывать со счетов. Затрагивается вопрос о специфике и составляющих элементах предфилософии как важнейшей формы духовной культуры древнего человека, послужившей фундаментом для генезиса автохтонного философского дискурса. Помимо мифа, выступающего в качестве важнейшей составляющей предфилософской традиции в рамках мифогенной концепции генезиса философии, авторами также рассматривается роль в процессе возникновения философии и других ее компонентов, таких как древняя наука и дидактическая традиция. Большое внимание уделено также анализу целого ряда фундаментальных категорий культуры, общих для всего региона Восточного Средиземноморья, которые затем станут предметами философской рефлексии у первых философов Греции – милетцев, Гераклита и ранних пифагорейцев.