Статья: КАЖДЕНИЕ В ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЕ СТАРОВЕРОВ-БЕСПОПОВЦЕВ УСТЬ-ЦИЛЬМЫ (2025)

На примере нескольких жизненных историй информантов среднего и старшего возраста из города Магнитогорска рассматривается трансформация среднего класса из индустриального в постиндустриальный с точки зрения занятости, ценностей и стратегий социальной мобильности. На момент нашего исследования несколько наших информантов уже переехали, переезжали или готовились к переезду из Магнитогорска в Уфу, и истории их переезда стали отправной точкой наших штудий с целью выяснить, как у людей на Урале формируется представление о достойной жизни, о приемлемой или неприемлемой городской и рабочей среде, как они принимают решение о переезде, взвешивая плюсы и минусы, и как подготавливают почву для переезда и обустройства на новом месте. Результаты исследования показывают наличие сильной региональной идентичности среди наших информантов, которая проявляется в их желании избежать радикального разрыва и потерь как в плане наработанных социальных связей, так и в плане личных исторических связей с местом, которое они считают малой родиной. Мы наблюдаем, как люди ищут и переизобретают себя в новой жизни на новом месте, используя навыки и привычки, которые они уже в той или иной степени имели до переезда.

На основе широкого круга опубликованных источников и архивных материалов, включая документы официального делопроизводства, газетные репортажи и судебные хроники, представлен историко-антропологический анализ поколенческого фактора в феномене крестьянского протеста периода «революционного перелома». Поколенческая методология позволила провести историко-антропологическое исследование с учетом генерационной структуры российского и советского общества в первой трети XX в. Новая оптика исследования направлена на выявление конфликтных столкновений в правосознании крестьянства в условиях революционной турбулентности. Определение роли детей, подростков и сельской молодежи в разнообразных формах крестьянского протеста дало возможность сочетать тематическую проблематику крестьяноведения, гендерных исследований и исторической антропологии. В контексте традиции крестьянского протеста в России и с учетом специфики изучаемого периода выявляется взаимосвязь эмоционального состояния крестьянства, поколенческих связей в деревне и роли общины в организации участия детей, подростков и молодежи в разнообразных формах протеста. Подчеркивается, что, несмотря на новации революционного времени, значение общины в «протестном» решении проблемных взаимоотношений «деревня - власть» оставалось решающим, а крестьянский протест сохранял традиционные цели сельских жителей - стремление к правде и справедливости. На конкретных примерах показана актуальность предложенной историко-антропологической типологии крестьянских протестов: ненасильственный протест, локальный бунт, крестьянская революция.

Впервые за последние десятилетия на обширной территории Припамирья и Дарваза проведено масштабное изучение «хисоби мард» (счета времени по телу человека), который представляет собой уникальный солнечный календарь, известный только в этом регионе и не имеющий аналогов в других культурах. Был собран обширный материал, позволяющий сравнить знания современных информантов с данными, собранными советскими этнографами 70-90 лет назад. В результате исследования установлено, что, несмотря на естественные изменения в обществе, обусловленные политическими, социальными и экономическими процессами, современные информанты знают счет «хисоби мард» не хуже информантов, живших в 30-50-х гг. XX в. Это стало несколько неожиданным результатом, поскольку при наличии точного современного календаря народный календарь уже давно неактуален в повседневной жизни, тем не менее, знание о нем передается от поколения к поколению. На основании современных данных можно утверждать, что «хисоби мард» имел территориальную вариативность, реализация счета могла различаться в соседних регионах, но оставалась единой в пределах одного региона. Предложена гипотеза об эволюции календаря «хисоби мард», согласно которой он упрощался в процессе культурного обмена и миграции населения.

Представлены сведения по народной медицине русских переселенцев Южного Урала (Уфимской губернии, ныне Башкортостана и Челябинской области). Цель исследования - выявление общности представлений о пограничных локусах, сакральных предметах и объектах в народной медицине русских и других народов. Методом исследования является сравнительно-исторический анализ сведений, собранных у русских и других этносов, позволяющий провести временные аналогии и установить межкультурные связи. На основе архивных, полевых и опубликованных источников показаны места для избавления от недугов (баня, курятник, двор) и объекты «переноса» болезни (куры, собаки, «печной дым», предметы). Изучены способы, связанные с «обманом» болезни в результате использования сакрального отверстия (окно, лошадиный хомут), пограничных локусов (печь, дверь, ворота, столб), применение подобного (красная ткань при «красных» болезнях - краснухе, роже и кори). Выявлены этнокультурные параллели в лечебной магии с использованием старых лаптей. Сделаны выводы о сохранении некоторых целительских практик, особенно в отдаленных от центров урбанизации русских селениях.

Для изучения плотницких технологий наиболее ценным материалом являются устные сведения старожилов-плотников. В Приангарье такого рода источников было накоплено достаточно много в результате работ этнографических экспедиций с 1920-х гг. Поэтому для данного региона представляется возможным рассмотреть полную технологическую цепочку традиционного строительства в конце XIX - первой половине XX в. Приведено мнение самих старожилов о причине изменения плотницких технологий, времени появления новых инструментов и технологий, нормах выработки, а также о способах определения относительного возраста построек по конструкции и материалу. Систематизированная в статье устная информация о строительных приемах позволяет предположить, что уровень плотницкого ремесла зависел в первую очередь от изобилия ресурсной базы стройматериалов, а уже затем от доступности более передового инструментария. Исследование позволило также выявить единообразный комплекс строительных приемов, географические рамки которого могут быть шире рассматриваемой территории.

Проведено исследование вариации длины тела человека в разные эпохи (от верхнего палеолита до средних веков) на территории Европы. Цель - выявление закономерностей изменчивости длины тела на территории Европы во времени, в целом и по отдельным регионам, особенно в ранние периоды. Материалами послужили данные по длине тела или по длине трубчатых костей, взятые из литературных источников. Отобраны данные по костным останкам с территории Европы, которые датированы 38 000 лет до н. э. - 1200 лет н. э. Основной упор в анализе делался на верхнепалеолитические, мезолитические и неолитические материалы. При наличии измерений длинных костей использовался метод расчета, разработанный на материалах с территории Европы. При их отсутствии использовались цифры уже рассчитанной длины тела, при этом чаще всего в этих работах применялась та же методика для реконструкции. Показано, что длина тела человека на территории Европы меньше в неолите по сравнению с верхним палеолитом (p < 0,05), достоверных различий средних значений длины тела между неолитическими материалами и населением последующих хронологических периодов в целом для Европы не прослеживается. Статистически значимое уменьшение длины тела в неолите выявлено на территории Центральной и Юго-Восточной Европы. Таким образом, в течение верхнего палеолита на территории Европы наблюдается устойчивая трансэпохальная тенденция уменьшения длины тела, которая в неолите теряет свой глобальный характер.

Проанализирована стертость зубов детей и подростков из курганов эпохи поздней бронзы Среднего Поволжья и Приуралья (N = 97). Проведено сравнение скорости стирания эмали в изученной группе и выборке сельского населения Европы Нового времени. Использована модифицированная шкала Х. Смит, адаптированная для двух генераций зубов. Показатели стертости демонстрируют высокодостоверную связь с возрастом, как при анализе отдельных категорий зубов, так и по усредненным на индивида баллам. Изученная выборка показала достоверно более высокую скорость стирания зубов в сравнении с выборкой из Нидерландов за счет более высоких показателей стертости в период 7-14 лет и более низких - до 7 лет. Наблюдаемый «перекрест» линий регрессий может иметь как биологическую природу, так и объяснение с точки зрения методики. В целом, прослеживается тенденция к меньшей стертости молочных зубов в волго-уральской серии в сравнении с немногочисленными опубликованными материалами, что согласуется с гипотезой о более слабой стертости зубов у скотоводов. В перспективе необходимо расширить сравнительные данные, собранные по одной методике, а также решить методические вопросы, связанные с одновременным анализом двух генераций зубов.

Обсуждается проблема формирования антропологического состава близких к современности айнов Сахалина, которая остается дискуссионной уже более 70 лет. Не вызывает сомнения тот факт, что сахалинские айны формировались на основе мигрантов с о. Хоккайдо, однако антропологами неоднократно фиксировались значительные различия краниологических характеристик хоккайдских и сахалинских серий. М. Г. Левин предполагал, что это связано с нивхской примесью. Нами ранее высказывалось мнение, что причиной может является вхождение в состав сахалинских айнов компонента, связанного с носителями охотской культуры, А. Г. Козинцев по краниоскопическим данным предполагал смешение сахалинских айнов с ульчами. Влияние курильско-камчатского направления связей на состав айнов Сахалина ранее не рассматривалось. Проведен анализ индивидуальных характеристик айнов Сахалина и Хоккайдо методами многомерной статистики (дискриминантный канонический анализ с последующей кластеризацией координат по основным векторам методом k-средних). Его результаты показали высокий уровень внутригруппового разнообразия выборки сахалинских айнов и подтвердили, что формирование сахалинских айнов происходило из нескольких источников. Помимо выявленных ранее связей с нивхами, ульчами и носителями охотской культуры на состав сахалинских айнов повлияли также связи с ительменами Камчатки, которые, по данным нашего исследования, могут быть потомками носителей древнеберингоморской культуры.

Рассмотрены деревянные скульптурки коней, найденные при раскопках русских городов в Сибири конца XVI - XVIII в. Ранее фигурки были известны из раскопок Новгорода и атрибутировались как игрушки. Приведена типология сибирской коллекции резных коников из Мангазеи, Березова, Новой Мангазеи и Полуйского городка. Сделано сравнение с новгородскими типами коников и отмечена преемственность традиции. Фигурки имели культовое назначение и отражали мифологические представления.

Тема способов скрепления отдельных бревен в острожную стену до настоящего времени оставалась практически не разработанной. Цель исследования состояла в выявлении и реконструкции всех способов соединения отдельных бревен в тыновую стену. В результате исследования установлено, что были основные (обязательные) способы скрепления и дополнительные (необязательные). К первым относятся крепление в «ласточкин хвост» («на иглах») и заглубление тынин в грунт, ко вторым - крепление шип-паз, соединение бревен в паз и с помощью веревок.

Приводятся результаты исследования остеологических материалов с селища чияликской культуры эпохи Золотой Орды. Памятник находится в лесостепной зоне Предуралья, в бассейне р. Дема, датируется концом первой половины - второй половиной XIV в. (1330/50-90 гг.). Анализ таксономической принадлежности костных остатков показал, что в хозяйстве древнего населения селища Ябалаклы-1 преобладало скотоводство. В набор видов входило три таксона - крупный и мелкий рогатый скот, лошадь, с преобладанием первых. Отмечена находка костей верблюда, что может свидетельствовать о караванной торговле. Cоотношение отделов скелета говорит о том, что туши животных скорее всего разделывали непосредственно на селище. К диким видам млекопитающих принадлежат единичные кости. Дичь и рыба составляли незначительную часть рациона населения. В целом полученные результаты соответствуют таковым для других памятников чияликской культуры. Отсутствие костей свиньи согласуется с археологическими данными о мусульманских погребениях, характерных для чияликской культуры. Находка костей домашней курицы ставит под сомнение тезис о полукочевом образе жизни населения, однако более точные выводы будут сделаны после анализа сезона забоя животных.

Работа посвящена анализу и историко-культурной интерпретации новой находки бляхи с изображением медведей в «жертвенной позе» из раннесредневекового погребения могильника Чумыш-Перекат в Верхнем Приобье. Это одна из самых южных находок такого рода на территории Западной Сибири. Комплексный анализ погребального обряда и инвентаря позволяет датировать рассматриваемые материалы серединой VII - рубежом VII-VIII вв. Материалы данного погребения и некрополя в целом демонстрируют сложный этнокультурный состав населения, оставившего могильник. Анализ вещевого комплекса и планиграфии позволяет выделить как минимум три компонента: местный («самодийский»), южный («тюркский») и северный («угорский»).

Публикуются комплексы конца IV - V в. карымского типа нижнеобской историко-культурной общности (ИКО), обнаруженные в Омском Прииртышье близ д. Алексеевки (Муромцевский р-н Омской обл.). Курганный могильник Алексеевка-51а относится к Алексеевскому археологическому микрорайону, расположенному на юго-западной окраине Тара-Туйской равнины, на правобережье р. Тары. Могильник входит в границы поселения позднего средневековья Алексеевка-51, которое было открыто в 2004 г. М. А. Корусенко. В 2009 и 2010 гг. под руководством М. Ю. Здора и Ю. В. Герасимова были изучены курганы 12-14 с коллективными и одиночными захоронениями, содержавшими фигурно-штампованную керамику карымского и бакальского типов, детали поясных наборов и украшения эпохи Великого переселения народов. Приводятся их полное описание, а также результаты обработки палеоантропологического материала. Авторами обнаружены синкретичные лесостепные и таежные признаки в обряде захоронений, дальние восточноевропейские и зауральские аналогии инвентарю. Полученные данные позволят в будущем детализировать ареал карымских памятников нижнеобской ИКО, уточнить хронологию, причины и последствия миграции таежных групп в лесостепь Западной Сибири.

Статья посвящена проблеме выделения локальных вариантов саргатской культуры раннего железного века западносибирской лесостепи. Обсуждаются региональные отличия памятников саргатской культуры по данным керамических комплексов. Статистический анализ керамической коллекции Рафайловского селища был проведен с учетом распределения керамики по строительным горизонтам и датированным объектам. Этот материал сопоставлен с коллекциями других поселений Притоболья, в том числе Павлинова городища. Выявлено, что в наборе форм, технических приемов и орнаментах керамики саргатской культуры Притоболья наблюдается следование общему саргатскому стандарту. Хронологические изменения прослежены в технике и мотивах декорирования. Удалось проследить некоторые локальные особенности. В формах - это низкая доля приземистых и плоскодонных сосудов, отсутствие глиняных блюд. Ведущей техникой на этой территории является резная. Преобладали устойчивые элементы саргатской орнаментики: пояса наклонных линий, горизонтальная и вертикальная елочка, вертикальные зигзаги, защипы и разнообразные фестоны. Посуда восточного ареала отличается резными узорами, при этом на раннем этапе в орнаментации сосудов фиксируются чуждые керамике других районов «жемчужины», возможно восходящие к позднеирменской традиции, а в поздних памятниках увеличивается доля сосудов с ямочными и накольчатыми узорами, возможно, богочановского происхождения. Однако в орнаментации посуды притобольских коллективов накольчатые узоры редки, но присутствуют вертикальная елочка и вертикальные зигзаги, бордюры, что можно объяснить самостоятельной тенденцией в декоре на западе ареала в несколько более позднее время. Существенным представляется объем заимствований гончарами у западных и северных соседей. У притобольского населения зафиксированы более обустроенные для оседлости дома, а также более сложная погребальная и оборонительная архитектура, что может говорить об иной этнической среде и отличиях образа жизни. Дальнейшее сравнение опорных памятников саргатской культуры следует проводить с учетом хронологии могильников и поселений, что позволит уточнить характер и динамику взаимодействия разнокультурного населения раннего железного века в пределах как одного поселения, так и отдельных районов саргатского ареала.

Материалы археологических раскопок памятников бронзового века содержат множество изделий, определить функции которых довольно трудно. Предметом исследования в работе является ряд артефактов, имеющих, по мнению авторов, отношение к производству украшений: керамические блюдца со знаками, литейные формы, крестовидные подвески. На некоторых литейных формах и керамических блюдцах наблюдаются отпечатки, схожие по форме с крестовидными подвесками - единственным видом литых украшений в бронзовом веке Южного Зауралья и Казахстана. В то же время негативы на формах и блюдцах не совпадают по размерам с известными крестовидными подвесками, что не позволяет считать эти формы и блюдца рабочими экземплярами, использовавшимися для отливки таких украшений. Относительно керамических блюдец ранее высказывались различные версии об их назначении: от ритуального до функционального (формы для отливки). Рентгенофлуоресцентным анализом внутри отпечатков на керамических блюдцах зафиксированы следы Sn и Pb, реже встречены следы Cu. Ранее различными аналитическими методами установлено, что Sn и Pb в больших количествах содержатся в бронзе, из которой изготавливались крестовидные подвески. Исходя из этого была выдвинута гипотеза, объединяющая ритуальный и утилитарный аспекты, о возможном применении рассматриваемых изделий в ритуалах, связанных с производством украшений.

Приведены результаты аналитического изучения медных и бронзовых изделий петровской культуры XIX-XVIII вв. до н. э. с использованием сканирующей электронной микроскопии. Выборка представлена орудиями труда, слитками, предметами вооружения и украшениями, происходящими из материалов поселений и могильников Южного Зауралья и Среднего Притоболья (54 экз.). Произведена визуализация поверхности изделий с изучением топологии распределения элементного состава и структуры металла во вторичных (SE) и обратно отраженных (BSE) электронах для выявления фазового состава образцов. Полученные результаты позволили заключить, что в этот период началось широкое освоение ковеллин-халькозиновых, а также блеклых руд с борнитом, галенитом, возможно, и пород из зон окисления колчеданных залежей, наряду с использованием минералов из верхней части зоны окисления - малахита, азурита, тенорита. Подобные инновационные сдвиги в технологии горного дела привели к значительному усовершенствованию литья и приемов обработки металла. При выплавке металла в составе шихты использовались медные руды, обогащенные мышьяковистыми минералами,- арсенаты и арсениды совместно с оловосодержащими рудами. Источниками оловянных бронз являлись месторождения Северного и Центрального Казахстана, где руды представлены как чистым касситеритом, так и полиметаллическими ассоциациями с сульфидами. Обмен слитками и готовыми изделиями из сплавов Cu+Sn, Cu+Sn+As достаточно интенсивно развивался в широтном, в основном западном, направлении.

Работа посвящена всестороннему анализу материалов поздненеолитической стоянки в Северном Прикаспии. Типологическим методом установлена неоднородность керамического инвентаря. Технико-технологический анализ исходного пластичного сырья и рецептуры формовочных масс продемонстрировал серьезные различия, позволившие выделить три группы керамики. Сравнением каменного инвентаря памятника по разным видам сырья выявлено два варианта кремнево-кварцитового комплекса. Первый по типам орудий близок к каиршакским материалам (трапеции, скребки стрельчатые и с «мордочкой»), второй - к тентексорским (массивность заготовок, характер ретуши). Это подтверждает предположение о преемственности каменной индустрии от развитого до позднего неолита. Трасологический анализ показал, что в качестве наконечников стрел использовались трапеции с уплощающей ретушью. Коллекции из кварцита ближе к прикаспийской культуре. По данным радиоуглеродного анализа стоянка Же-калган I имеет наиболее поздний возраст среди памятников тентексорского типа. Сделан вывод, что площадь памятника заселялась неоднократно в течение позднего неолита.