Статья: «Критика достоверности источников» и достоверность критики (опыт размышления о новых работах по истории ереси жидовствующих) (2024)

Статья является научной рефлексией на два последних номера журнала. Отмечается десятилетие журнала и упомянуты коллеги, связанные с проектом, ушедшие в последнее время. В статье обсуждается вопрос о пределах власти архиереев в Древней Руси, поднятый П. И. Гайденко в рамках обсуждения канонических ответов митр. Иоанна, проблема этнического самоопределения в позднем средневековье, обсуждавшийся в статье М. В. Дмитриева. Предложены соображения по поводу наблюдений Д. А. Кочетова в отношении летописных сообщений о знамениях и о характере запретов в канонических ответах митр. Иоанна.

В статье систематизируются сведения о проповедях митр. Рязанского и Муромского Стефана (Яворского), посвященных российским святителям Петру, Алексию, Ионе и Филиппу. На примере двух проповедей (на день свт. Петра (1700‑е гг.) и день свт. Алексия (1707 г.)), опубликованных впервые в приложении к работе, рассматривается место этих сочинений в творческой биографии проповедника. Исследуется авторская работа над этими текстами, анализируется их идейное содержание, выявляются сквозные мотивы и риторические стратегии. Обращение к авторитету российских святителей позволяло митр. Стефану, с одной стороны, обличать грехи паствы, «бесовских плевел», из-за которых Россия переживает различные бедствия, а с другой — создать идеальный образ «доброго пастыря», заботящегося о вверенных ему овцах, и призвать слушателей к покаянию в грехах.

Из материалов кадастровых описаний пятин Новгородской земли конца XV–XVII вв. известно, что при погостских церквях, подчас совместно, проживало значительное число монашествующих, нищих, как мужчин, так и женщин. Причем те, кто составлял описания погостов, в ряде случаев называли эти сообщества монастырями. Речь здесь идет о так называемых, по терминологии Е. Е. Голубинского, «несобственных» монастырях. Собственно монастырями их назвать трудно, так как в этих сообществах, группировавшихся вокруг погостских церквей, судя по кратким сообщениям писцовых книг, часто могла отсутствовать аскетическая деятельность и признаки организации монашеской общины. Представители подобных сообществ во главе с игуменами активно занимались обработкой земельных наделов, торговой и иной деятельностью. Подобные «монастырьки» вырастали из желания части мирян — жителей погостов принять монашество и поставить себе келию рядом со своим погостским храмом, а также обычая мирских общин иметь у себя «чорного попа» приходским священнослужителем. Широко распространенные в XVI в. подобные сообщества в XVII в. сходят на нет.

Предпринимается попытка реконструкции приходской жизни церкви св. Николая в Риге в XV — начале XVI веков на основе переписки полоцких епископов с городскими властями Риги, а также при помощи сравнения с аналогичной купеческой церковью «Петрова двора» ганзейских купцов в Новгороде. Историю рижского православного прихода определяли два ключевых фактора: двойная юрисдикция храма (рижский городской совет/полоцкая архиепископия) и вопрос о распределении церковных доходов между священником, русскими купцами и рижскими ратманами. Приход св. Николая был «теплым местечком» с перспективой получения нефиксированной прибыли для настоятелей храма. Ввиду высокой мобильности храмового духовенства местная община была относительно самостоятельной и привыкла к са- моуправлению. Косвенные данные указывают на пренебрежение постом в общине церкви св. Николая. Особенностью литургии в церкви св. Николая было поминание сразу «трёх господ» — великого князя литовского, рижских ратманов и архиепископа полоцкого. Дальнейшая публикация архивных источников XV–XVI веков, связанных с взаимоотношениями Полоцка и Риги, предоставит материал для продолжения исследований приходской жизни церкви св. Николая.

Начальные главы 4 части «Истории Российской» относятся к 1 редакции татищевского труда. Положенный в их основу XV Академический список Никоновской летописи подвергся существенной обработке. Не менее 50 сообщений были Татищевым вычеркнуты или сокращены. В то же время, в текст было внесено около 40 заимствований из других источников — Львовской и Воскресенской летописей, Владимирского и Казанского летописцев, Хронографа, Степенных Книг (включая Латухинскую). Также татищевский нарратив содержит не менее 6 заимствований из Типографской летописи. В первых двух главах четвертой части «Истории Российской» содержится около 70 известий, не отраженных в каких- либо исторических источниках. Эти известия представляют собой «реконструкции», основанные на имевшихся у Татищева данных и предназначенные для репрезентации татищевского толкования исторических событий. При этом гипотетические соображения не только не отделяются Татищевым от летописных текстов, но и излагаются стилизованным под летопись языком.

Анализ итинерария, поездок в различные города, богомольных странствий, местонахождения Марии Ярославны, жены великого князя Московского Василия II Васильевича, дочери Серпуховско-Боровского князя Ярослава Владимировича, до настоящего времени не стал объектом специального научного изучения. Однако реконструкция путешествий и мест пребывания Марии Ярославны позволяет исследовать роль великой княгини в государственных и церковных делах, ее участие в политических событиях в правление Василия Темного и Ивана III. На основании летописных источников, актового материала, изделий золотошвейной мастерской великой княгини в статье воссоздается итинерарий Марии Ярославны в 1433–1485 гг.

В условиях раннего русского средневековья одним из важнейших условий включения духовенства в городскую и сельскую среду было участие пастырей в различных праздниках и пирах, устраиваемых миром (общиной). Культура и традиции подобных торжеств были таковы, что служили соблазном как для их участников, так и для их свидетелей. В представленной статье предпринята попытка проанализировать комплекс рекомендаций, данных киевским митрополитом черноризцу Иакову относительно присутствия священнослужителей и христиан в целом в подобных празднествах, а также относительно совместного вкушении пищи с иноверцами. Очевидно, что бытовавшие на Руси застольные традиции, воспринимавшиеся даже духовенством в качестве своего рода естественной нормы, вступали в острое противоречие с каноническими нормами и византийскими практиками.

Статья посвящена анализу влияния Хроники Георгия Амартола (как через полный славянский перевод, так и через хронографические компиляции) на представления о знамениях в начальном летописании. Летописец цитировал текст Хроники и брал его как пример для отбора и описания знамений в Русской земле. Благодаря этому источнику в Повести временных лет отразилась библейская традиция веры в «ложные» знамения, творимые бесом для обольщения людей, и в «истинные» знамения, посылаемые Богом для вразумления людей. Подчеркивая схожесть знамений в древних царствах и Русской земле, летописец пытался изобразить Русь как избранную Богом землю, а Киев как великое и священное место.

Статья посвящена истории покровительства великого князя Всеволода Большое Гнездо и его потомков над монастырем Рождества Пресвятой Богородицы города Владимира. Также автор обращает внимание на судьбу игуменов, окормлявших великокняжескую семью, которые впоследствии становились епископами Ростова, Суздаля и Владимира. Автор также обращает внимание на тот факт, что монастырь Рождества Пресвятой Богородицы усилиями его ктиторов не только превратился в место упокоения потомков великого князя Всеволода Большое Гнездо (например, святого благоверного князя Александра Ярославича Невского), но на рубеже XII–XIII вв. стал одним из центров книжности Древней Руси, центром общерусского летописания.