Публикации автора

Актуальность исследования обусловлена игнорированием темы телесности в отечественной проектной науке в связи с доминированием в ней семиотического подхода. Авторами статьи отмечается, что наибольшей интерес к телесному опыту в проектировании проявляют американские и японские исследователи, однако, со стороны американских исследователей наблюдается нивелирование культурного влияния на «воплощенное сознание» проектировщика, а со стороны японских исследователей наблюдается низкий уровень теоретической рефлексии «воплощенного» проектного мышления как такового. Наиболее продуктивной, с точки зрения раскрытия темы телесности в науке о дизайне, авторы считают феноменологическую теорию архитектуры, поддерживаемую, в частности, рядом отечественных исследователей. Цель статьи заключается в том, чтобы выявить культурно обусловленные различия в западном и восточном подходах к «воплощенному» проектному мышлению с тем, чтобы, в конечном счете, иметь возможность оценить перспективу развития «телесно-ориентированного» дизайна в России. Методологическую основу исследования составляют общенаучные методы описания и сравнения с элементами компаративного анализа, а также обобщение полученного материала. В ходе исследования авторы статьи отмечают, что англоязычные специалисты опираются на новые подходы в когнитивной науке последних десятилетий, многие из которых основываются на феноменологии (так называемый «посткогнитивизм»). Поскольку одним из важнейших выводов посткогнитивизма является идея о том, что смыслы создаются проприоцептивным способом, западные проектировщики склонны создавать предметно-пространственную среду таким образом, чтобы она подталкивала человека к перемещению и свободному исследованию пространства. С другой стороны, результаты исследования посткогнитивистов способствовали тому, чтобы форма предмета или интерфейс стали рассматриваться дизайнерами с точки зрения своих коммуникативных качеств, то есть исходя из воплощенного опыта потребителя или пользователя, а не с точки зрения своих функций. В методологическом плане, идеи посткогнитивистов способствовали тому, чтобы проектирование становилось более контекстуальным и адаптивным. В этом отношении обнаруживается некоторое родство «западного подхода» с «восточным подходом», однако, «воплощенное» проектное мышление рассматривается на Востоке не просто как мышление с опорой проектировщика на собственный телесный опыт, а как инструмент его поэтического «резонирования» с единым телом мира (отсюда гуманистический смысл самой проектной деятельности).

Актуальность исследования обосновывается необходимостью развития многомерного пространства понимания в сфере «телесно-ориентированного» проектирования, вовлекающего как западных, так и восточных проектировщиков. В рамках статьи авторы обращаются к феноменологической «теории» архитектуры как наиболее влиятельному в международном масштабе «телесно-ориентированному» подходу, подчеркивая, однако, что феноменологическая «теория» не может строиться исключительно по западному образцу. Проблема исследования заключается в недостаточной степени отрефлексированности культурно обусловленных различий феноменологических «теорий» архитектуры: как минимум двух - западной и восточной, строящихся на принципиально разном понимании телесности. Цель - установив различие в понимании телесности западными и восточными проектировщиками, сделать шаг в направлении всестороннего осмысления «пространства возможностей» для развития «телесно-ориентированного» дизайна. Авторы исследования сопоставляют подходы западных и восточных архитекторов по двум направлениям: интерпретация опыта перемещения тела в пространстве и отношение к материалу. В ходе исследования авторы статьи указывают на то, что различие в понимании телесности между западными и восточными архитекторами заключается в том, что на Западе телесность понимается как «воплощенность» человека, а на Востоке - как «сообщительность» человека с миром. С точки зрения интерпретации опыта перемещения тела в пространстве, авторы статьи приходят к выводу, что «западный» подход направлен на интенсификацию проприоцептивного опыта и формирование ощущения «потока» пространства, а «восточный» - на создание условий для проживания человеком личного опыта путешествия по горам и ощущения «единотелесности» с миром. С точки зрения отношения к материалу, авторы статьи приходят к выводу, что «западный» подход тяготеет к медленному проживанию человеком ощущений в собственном теле (плоти) в процессе его взаимодействия со средой, в то время как «восточный» подход связан со спонтанностью, являющейся следствием развитой способности человека «резонировать» с миром (речь идет о пустотном теле, или теле как «месте не-бытия»). С точки зрения развития «телесно-ориентированного» дизайна авторы исследования отмечают привлекательность «восточного» подхода к проектированию в условиях современного быстроменяющегося мира, однако, по их словам, такой подход требует от проектировщика полной самоотдачи.

Актуальность исследования связана с появлением нового подхода в эстетике, который может способствовать развитию «телесно-ориентированной» теории дизайна, а также формированию перспективных проектных концепций. Проблема исследования заключается в малой степени оформленности «телесного подхода» в отечественной «науке» о дизайне. Авторы исследования отмечают, что на Западе наиболее известным направлением в рамках «телесного подхода» в эстетике сегодня является так называемая «сомаэстетика» американского философа Р. Шустермана, поэтому в статье они описывают влияние именно этого направления на развитие современной дизайнерской мысли. Несмотря на то, что для обоснования «сомаэстетики» Р. Шустерман часто обращается к идеям восточных философов, авторы статьи описывают «сомаэстетику» как продукт исключительно западного стиля мышления. Методологическую основу исследования составляют описательный и сравнительный методы, а также методы конкретизации и обобщения. Помимо эссе по сомаэстетике самого Р. Шустермана, авторы статьи опираются на англоязычные исследования философов, искусствоведов, а также теоретиков и практиков дизайна, развивающих концепцию «сомаэстетики». В рамках исследования сама «сомаэстетика» рассматривается авторами статьи как «дизайн-проект», направленный на трансформацию тела-разума человека, или его сомы, с тем, чтобы через развитую «чувственную восприимчивость» он мог открыться новому эстетическому опыту в повседневной жизни. В ходе исследования авторы статьи приходят к выводу, что особую актуальность «сомаэстетика» приобретает в средовом проектировании, направленном на погружение человека в его внутренние ощущения, и цифровом дизайне, направленном на формирование захватывающего опыта взаимодействия человека с техникой. Поскольку конечной целью «сомаэстетического дизайна» является «сомаэстетическая трансформация» человека, авторы статьи сближают его с японским дизайном. Однако, по словам авторов, для восточных дизайнеров важно представление о «единотелесности» человека с миром, в то время как в контексте «сомаэстетики» мир мыслится как источник исполнения человеческих желаний. В проектном плане это приводит к тому, что «восточный» дизайн ориентируется на возвращение потребителя к его «телесному сознанию», в то время как в рамках «сомаэстетического дизайна» его задача заключается в том, чтобы осознать свое тело.