Архив статей журнала
Статья посвящена рассмотрению авторской эпиграммы русского поэта И. Губермана как жанра, имеющего мнемонический (памятный) потенциал. Дается понимание того, что наследующая амбивалентную природу, заимствованную из предшествующей ритуальной традиции, эпиграмма Губермана в своей архитектонической организации одновременно содержит смеховое и серьезное, личное и внеличное («чужое»), субъективное и объективное. Последнее как отложенное в памяти прошлого используется в качестве мнемонической демонстрации апробированного жизненным опытом материала, вступающего в диалогическое отношение с субъективным художественным мировосприятием. В ходе проведенного анализа авторских эпиграмм Губермана, именуемых по аналогии с производной от просторечной формы имени автора «гариками», выясняется, что мнемонический атрибут как постоянное свойство жанра, доставшееся ему в наследство от прошлых времен, по-разному и в значительной степени намного шире, чем в классической эпиграмме, представляется в нем. Так, мнемонический потенциал авторской эпиграммы содержит, помимо мотивов известных произведений, парафразы и рецитации знаменитых изречений, ставших крылатыми, аллюзии на общелитературные «топосы» и реминисценции из стихотворений поэтов, узнаваемых с помощью используемых образов, ритма и стиховой организации. Делается вывод о том, что многообразность использования авторской эпиграммой Губермана богатого мнемонического потенциала указывает на объемный функционал жанра, задействующий художественные ресурсы не только в направлении воспроизведения инварианта («память жанра»), но в большей мере сосредоточивающий усилия на пути обновления в русле отстраненного восприятия традиции («память о жанре»), что позволяет ему предстать во всей полноте эстетического совершенства.
В статье рассматриваются семантика и поэтика мотива сна, присутствующего в сборнике Ходасевича «Европейская ночь» и формирующего авторскую концепцию «вдохновения». Показывается, что лейтмотив сна характеризует психологическое состояние лирического героя, связанное с приходом либо отсутствием творческого вдохновения. Семантика мотива реализуется антиномично. С одной стороны, сон-вдохновение спасает лирического героя от земной рутины. С другой стороны, в некоторых стихотворениях обычная земная жизнь предстаёт для лирического субъекта сном-наваждением. Особенно трагическое звучание повествование об этом сне-наваждении приобретает в контексте сборника. Развёрнутая метафора «европейская ночь» в авторском воплощении усиливает две интенции: противопоставлены сон-наваждение и сон-спасение. В лирическом пространстве «Европейской ночи» Ходасевича сон становится метафорой особого пограничного состояния, внушённого и даже «навязанного» извне герою-творцу. Согласно художественной философии поэта, вдохновение, являясь результатом мобилизации всех способностей художника слова, оказывается «потусторонним», посланным свыше бытием, ведущим к большей творческой продуктивности. Мотив «сна» в противоречивом контексте вышеупомянутых стихотворений «Европейской ночи» указывает на спасительную функцию вдохновения, позволяющего творцу избавиться от «земного сна», духовно «прозреть» и повести за собой людей.
В статье рассматривается взаимодействие мотивов «смирения» и «духовного странствия» в книге Б.К. Зайцева «Афон». Показывается их циклообразующая функция. Выявляются особенности художественной реализации этих мотивов. Реконструируется система образов, использованных писателем для репрезентации мотивов «смирения» и «духовного странствия». Доказывается, что поэтика данных мотивов формируется из многих элементов и включает в себя импрессионизм в изображении картин природы, использование символов cредневековой литературы, цитирование строк из Святого Писания и сочинений Отцов церкви. В работе также прослеживается генетическая связь мотивов «смирения» и «духовного странствия» с древним жанром хожений. Особое внимание уделяется выявлению ценностных ориентиров, определяющих философскую концепцию цикла. Делается вывод о том, что рассматриваемые мотивы получают дальнейшее развитие в очерковом цикле «Валаам» и тетралогии «Путешествие Глеба».
В статье рассмотрены документы личных пенсионных дел, в соответствии с которыми осуществлялось персональное пенсионное обеспечение, установленное за заслуги перед Советской Республикой великого русского драматурга А.Н. Островского для его сестры Марии Николаевны и вдовы старшего сына Анны Николаевны. На основе архивных документов пенсионных дел А.Н. Островского авторы раскрыли обстоятельства жизни его родных в 1920-е гг. - бедственное положение и стесненные жилищные условия обеих женщин; определили круг проживающих с ними лиц - приемная дочь М.Н. Островской и двое детей А.Н. Островской. Документы личного дела позволили уточнить дату смерти М.Н. Островской. Однако при работе возник ряд вопросов, который требует дальнейшего рассмотрения: из материалов пенсионного дела не ясно, на каких именно детей была назначена персональная пенсия Анне Николаевне, вдове старшего сына драматурга. Непроясненной остается причина приостановления выплаты пенсии самой А.Н. Островской. Также в статье была подчеркнута роль руководства Народного комиссариата просвещения РСФСР в качестве ходатая за сестру и невестку драматурга перед пенсионными органами.
Статья посвящена особенностям сформировавшегося в начале 1920-х гг. в Праге литературного центра русской эмиграции. Подчеркивается, что благодаря правительственной поддержке, оказанной в рамках «Русской акции помощи», были основаны десятки эмигрантских учреждений и организаций, которые своей главной задачей считали удовлетворение культурных, в том числе литературных запросов эмигрантов. С Прагой непосредственно связано зарубежное творчество литераторов, критиков, историков и публицистов, чье наследие составило весомый вклад не только в российскую, но и в мировую культуру. Здесь обосновались многие писатели, значительная часть которых оставалась в Чехословакии до конца жизни. Среди них А.Т. Аверченко, А.Л. Бём, В.Ф. Булгаков, Б.А. Евреинов, Д.М. Ратгауз, П.А. Кожевников, В.И. Немирович-Данченко, М.И. Цветаева, Е.Н. Чириков, К.А. Чхеидзе, Р.О. Якобсон. Президент Масарик, знаток творчества Достоевского, не сомневался, что советская власть уйдет в прошлое, поэтому в среде эмиграции необходимо сохранить русскую интеллигенцию, которую он считал главным носителем и распространителем демократических идей.
В статье аналитически осмысляется роль усадебного топоса Ясной Поляны в романе Б.Ш. Окуджавы «Похождения Шипова, или Странный водевиль». Отмечается, что характеристика композиции, стилистики романа, ключевых принципов организации художественного текста немыслимы без оценки роли усадебного топоса. В художественном мире произведения существуют два образа Ясной Поляны - вымышленный и реальный. Первый появляется сразу и существует до финальной поездки жандармов с обыском в имение Толстого, реальный образ Ясной Поляны реализован в тексте за счет небольших по объему выдержек из писем самого Толстого к родным и друзьям. В работе применительно к роману характеризуется семантика усадебного сверхтекста и описываются его уровни. Топос Ясной Поляны способствует гармоничному сочетанию жанров исторического и авантюрно-психологического романов, позволяет Окуджаве выстроить целую систему оппозиций героев, точек зрения, отношения к событиям.
В статье предлагается первый опыт изучения рецепции творческой личности С.А. Есенина одним из видных представителей русского религиозного космизма, философом, поэтом, публицистом Александром Константиновичем Горским (1886-1943), наследие которого лишь недавно стало общедоступным для исследователей. Прослеживаются основные вехи творческой биографии Горского, становление и ключевые аспекты его философского учения; поясняются причины интереса Горского к поэзии Есенина, несмотря на отсутствие личных контактов между ними, эксплицируются и комментируются обращения философа, зафиксированные в его трудах и письмах, к избранным страницам жизнетворчества поэта. Указывается, что в философских построениях Горского значительное место занимает критика смертобожнической (смертопоклоннической) установки как в литературе, так и в религии. Особое внимание авторов статьи сосредоточено на анализе мемориального стихотворения А.К. Горского «Есенин», где отчетливо проявляется эта установка. Показывается, что в этом произведении философ создает неоднозначный образ покойного поэта, который не только бездумно растратил богоданный талант, но и всю силу его подчинил идее самоуничтожения. Оспаривается авторская датировка мемориального текста - 1925 г. - из-за присутствия в содержании лирической эпитафии реминисценций из поэмы «Черный человек», опубликованной только в январе 1926 г. Устанавливается, что в поздних трудах Горского обращения к творчеству Есенина потенциально могут свидетельствовать о переоценке философом прежних суждений о поэте. Материалы настоящей статьи будут востребованы при подготовке раздела «Есенин и его современники» в «Есенинской энциклопедии».
В статье на фоне общего обзора творческого наследия писателя-этнографа С.В. Максимова (1831-1901) рассмотрены специфические черты художественно-документальной прозы писателя, связанные с ее жанровыми особенностями, творческая позиция и метод работы этнографа, авторская манера повествования, ее стилистика. Пословицы, поговорки, присловья, фразеологизмы составляют в прозе Максимова культурно-речевой фон, столь необходимый в этнографических зарисовках народного быта. Анализируются собранные и представленные на страницах книг писателя-этнографа редкие образцы народного красноречия, отразившие тесные связи бытового уклада и трудовой деятельности русского народа с его обрядами и поэзией, а также примеры речевого народного этикета, которому Максимов посвятил несколько очерков, адресованных детям и простонародному читателю. Приведены яркие примеры народного языкотворчества. Акцентируется связь творческих устремлений Максимова с большими изменениями и перспективными тенденциями отечественной системы образования 1870-х гг. Отмечается, что в прозе писателя не столько изображалась народная жизнь, сколько воссоздавалось народное мировосприятие.