НИЖНЕВОЛЖСКИЙ АРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ ВЕСТНИК

В статье подведены итоги XI Всероссийской научной конференции с международным участием «Проблемы сарматской археологии и истории», посвященной памяти Анатолия Степановича Скрипкина. Ведущая тема конференции - «Региональные особенности хронологии и периодизации савроматской и сарматских культур». Конференция прошла в Волгограде в мае 2023 г. на базе Волгоградского государственного университета.

Данная статья представляет собой первую часть критического обзора работ из Т. 18, № 2 Нижневолжского археологического вестника, посвященных скифо-сарматскому периоду и отдельным категориям предметов материальной культуры этой эпохи. Номер вышел в 2019 г. и был посвящен юбилею И.П. Засецкой.

В настоящей статье публикуются результаты археологических раскопок пяти курганов, выявленных геофизическими методами на Бесланском курганном катакомбном могильнике (Республика Северная Осетия - Алания). Небольшие по объему раскопки в разных частях обширного Бесланского некрополя позволяют сделать ряд выводов. Развитие некрополя происходило от Зильгинского городища в восточном направлении. В 230 м от восточной окраины городища выявлены следы неукрепленного посада, который диагностируют несколько хозяйственных ям. Очевидно, нашими исследованиями прослежена восточная граница посада Зильгинского городища в момент его максимального расширения, скорее всего относящегося к III в. н.э. В общей сложности раскопано 5 курганов, окруженных ровиками и содержавших 6 погребений. Наиболее ранним является курган 878, который в широких рамках можно отнести ко второй половине II - первой половине III в. н.э. по особенностям конструкции погребального сооружения. Находящиеся на восточной периферии некрополя курганы 874 и 875 по предметам ременной гарнитуры могут датироваться второй - третьей четвертью IV в. н.э. и, очевидно, отражают период максимального расширения площади могильника. Во второй половине VI в. н.э. снова производятся захоронения в прилегающей к городищу части некрополя, что отражают курганы 876 и 877, содержавшие материалы этого времени. Представляется наиболее вероятным, что в VII в. н.э. население покидает Зильгинское городище. Это подтверждается как известными находками из культурного слоя памятника, так и публикуемыми в данной работе материалами из курганов. Причины этого явления еще предстоит установить; пока можно высказать предположение, что это могло быть связано как с экологическими изменениями, так и с военно-политической обстановкой на Северо-Восточном Кавказе в это время.

Статья посвящена введению в научный оборот результатов металлографических исследований технологии кузнечной продукции, происходящей из раскопок и сборов с территории золотоордынских селищ Нижнего Поволжья - Багаевского и Широкий Буерак. В историографии образовался некоторый дефицит работ по вопросам изучения технологии железообработки у населения Золотой Орды Нижнего и Среднего Поволжья. Настоящая статья имеет целью частично заполнить существующую научную лакуну на основе результатов археометаллографических исследований, выполненных в археологической лаборатории Ульяновского государственного педагогического университета. В работе использован метод археометаллографии, разработанный Б.А. Колчиным и применяемый в отечественной археологии. В результате установлено, что основным сырьем для кузнечной продукции селищ Багаевского и Широкий Буерак служили простое кричное железо, сырцовая неравномерно науглероженная сталь, но также и специально приготовленная высокоуглеродистая сталь. В арсенале кузнечной продукции Багаевского селища 86,8 % технологических операций относятся к I группе (простые технологии, без использования конструктивного соединения кузнечной сваркой кричного железа и высокоуглеродистой стали, пайки медью) и 13,2 % - ко II группе (изделия с конструктивным соединением кузнечной сваркой кричного железа и стали, пайкой медью). 58 % металлографически исследованных изделий были изготовлены из кричного железа и сырцовой неравномерно науглероженной стали. 29 % изделий были откованы в технологиях с целью получения качественных изделий. Из цельностальных заготовок изготовлено 15,8 % изделий, из пакетных заготовок - 10,5 %. Технология цементации отмечена на 2,6 % изделий. Среди технологических схем, относящихся ко II технологической группе, отмечены торцовая наварка и ковка из двухполосных железо-стальных заготовок, составившие по 5,3 %. В целом отмеченные технологические особенности кузнечной продукции Багаевской коллекции характерны для железообработки Среднего Поволжья золотоордынского периода.

В статье представлены результаты изучения материалов кургана 11 памятника Карбан-I, раскопанного в 1989 г. экспедицией Барнаульского государственного педагогического института. Данный археологический комплекс расположен на левом берегу р. Катунь, в 1,7 км к северо-западу от с. Куюс Чемальского района Республики Алтай. Ключевые характеристики зафиксированных конструкций (насыпь с выкладкой-крепидой овальной формы; неглубокая могильная яма, погребальная камера в виде каменного ящика) и способа ингумации (одиночное трупоположение на спине; ориентировка умершего головой в западный сектор горизонта; отсутствие сопроводительного захоронения лошади) свидетельствуют о том, что данный объект относится к карбанской традиции обрядовой практики населения Алтая II в. до н.э. - V в. н.э. Анализ обнаруженного инвентаря (роговые накладки на лук, боевой нож, наборный пояс, костяные наконечники стрел, шило, подвески и накосники из цветного металла, бусы) и его сопоставление с материалами из синхронных комплексов на сопредельных территориях стали основанием для определения хронологии погребения в рамках раннесяньбийского времени (II - начало III в. н.э.). Установлено, что в составе набора вещей присутствовали изделия, характерные как для женского, так и для мужского «стандарта» обряда кочевников Алтая данного периода. Сделано заключение о том, что данный индивид, скорее всего мужчина, являлся представителем зажиточной прослойки рядового населения. Судя по наличию средств ведения дальнего и ближнего боя, а также многочисленного снаряжения, он входил в группу профессиональных воинов. При этом покойный при жизни занимал достаточно высокое положение в небольшой группе скотоводов, оставившей некрополь Карбан-I.

В статье рассматриваются металлические находки из погребения 1 под курганом 876 Бесланского курганного катакомбного могильника, которые пригодны для реконструкции облика изделия. Результаты раскопок этого кургана представлены в этом же номере журнала Д.С. Коробовым и В.Ю. Малашевым, и данная статья является аналитическим приложением к их публикации. Маленькие полые В-образные пряжки с неподвижным щитком в форме «геральдического щита», имеющего боковые вырезы, разделены на пять блоков вариантов. Представлены их каталог, карта, основания для датировки. Пряжки из Бесланского могильника демонстрируют синтез восточноевропейских и византийских традиций, их ближайший аналог найден в Карши-Баире (Юго-Западный Крым) и датируется около середины - третьей четверти VI в., другие близкие аналогии показательны в основном для второй половины VI - начала VII века. Плоские четырехлепестковые накладки со скошенными краями разделены на три блока вариантов. Представлены их каталог и карта, рассмотрена эволюция во времени и пространстве с учетом накладок схожих форм. Накладки из Бесланского могильника относятся к блоку вариантов 2, сложившемуся в бассейне Нижней Камы или зоне, включающей этот регион. Их появление на Северном Кавказе связано с установлением здесь контроля Первого Тюркского каганата между 569 и 576 годами. Распространение схожих вещей в ряде регионов объяснимо привлечением местных отрядов в военные действия тюрок. Для оседлого населения это маркирует и распространение ранних вариантов псевдопряжек. Три фрагмента из Бесланского могильника интерпретированы как ременные наконечники, имитирующие дорогие изделия, украшенные вставками и зернью. Пружина с тетивой и иглой на Т-образной стойке принадлежала фибуле, скорее всего, двупластинчатой, характерной для Северного Кавказа в середине V - VI / первой половине VII века. Комплекс из кургана 876 Бесланского курганного катакомбного могильника, как и ряд других комплексов Северного Кавказа, датированных около третьей трети VI - начала VII в., является показателем эпохи Первого Тюркского каганата в истории алан и других народов Северного Кавказа.

Первая половина I тыс. н.э. - практически не исследованный период в истории Нижнего Приангарья. Первым полностью раскопанным могильником финала раннего железного века в регионе стал памятник Пинчуга-6. Он датируется в диапазоне III-IV вв. н.э. Материалы могильника позволяют впервые сформировать представление о керамической посуде, бытовавшей в это время в Нижнем Приангарье. На могильнике выявлено пять типологически единообразных сосудов. В статье приводится развернутое описание керамики из погребений, включая технико-морфологическую характеристику сосудов и условия их размещения в погребениях. На основании данных признаков обосновано выделение нового типа тонковаликовой керамики - язаевского. Приведены известные аналогии, определен ареал посуды этого типа, ограниченный южной тайгой Среднего Енисея и Нижней Ангары. Обозначены следующие признаки керамики язаевского типа: среднезапесоченная формовочная масса с включением дресвы; донно-емкостная программа конструирования лоскутным налепом; формообразование в форме-емкости с кожаной прокладкой; круглодонные, плоскодонные и остродонные формы, как с низким шаровидным, так и высоким, параболоидным туловом; орнаментация сосудов в верхней трети части формы налепными треугольными валиками, оформленными горизонтальными пальцевыми защипами или примазкой; орнаментация венчика вдавлениями или насечками, а шейки - пальцевыми наколами. Однотипная керамика присутствует как на погребальных, так и на поселенческих комплексах. Язаевский тип керамики датируется второй четвертью I тыс. н.э., в памятниках второй половины I тыс. н.э. эта посуда уже не встречается.

Ареал распространения памятников польцевской культуры Дальнего Востока обширен. В России он охватывает территории Приамурья и Приморья, в Китае - Маньчжурию. Время функционирования культуры приходится на сложный исторический период - переход от древности к средневековью, включая эпоху «великого переселения народов». Степень изученности польцевской культуры на территориях различная. В Приамурье выявлена динамика развития польцевской культуры по этапам: желтояровский (VII-VI вв. до н.э.); польцевский (VI-II-I вв. до н.э.); кукелевский (I-IV вв. н.э.), прослежен контакт польцевцев со средневековыми тунгусо-маньчжурами (носителями мохэской культуры) и выделены две локально-хронологические группы памятников с польцевско-мохэскими традициями: благословеннинская и найфельдская (IV-IX вв. н.э.). В Китае выделены три ее разновидности. В Приморье изучение культуры дискуссионно. Это проявляется в многочисленности применяемых для нее названий - суйфунская, ольгинская, польцевская, польцевская культурная общность, смольнинская, николаевская. Все культуры претендуют на самостоятельность. Однако выявленные культурные индикаторы на однослойных памятниках Приморья Монакино-4, Врангель-3, Михайловское городище, показывают, что перед нами польцевская культура, развивающаяся во времени и пространстве. Польцевские традиции сохраняются в материальной культуре дальневосточных палеоазиатов (нивхов) вплоть до современности.

Статья посвящена типологии и хронологии сероглиняных кружек из меотских могильников правобережья Кубани. Тип 1 - биконические кружки с высоким, узким горлом, расширяющимся кверху (30 экз.). Немногим более половины всего количества учтенных в работе сосудов происходит из комплексов с широким хронологическим диапазоном IV - начала III в. до н.э., где им сопутствуют мечи синдо-меотского типа или наборы керамики, характерные для этого периода. Остальные погребения с кружками можно датировать более узко благодаря находкам тарных амфор разных центров (Гераклея, Фасос, Икос, Менда, Синопа и др.). Широкие хронологические рамки бытования у меотов кружек типа 1 можно определить в пределах первой половины IV в. до н.э., но их узкая хронология ограничивается второй четвертью этого столетия. Выдвигаются две версии происхождения кружек этой формы: первая - от привозных красноглиняных сосудов, вторая - от лепных кружек VI-V вв. до н.э. Тип 2 - кружки усеченно-конической формы, расширяющиеся кверху (13 экз.). Для узкой датировки этого типа кружек пока не достает твердых хронологических привязок. В трех комплексах совместно с кружками были встречены импортные сосуды (амфоры Родоса, чернолаковые тарелка и рыбное блюдо). Анализ комплексов показывает, что кружки типа 2 бытовали у меотов довольно ограниченный период времени - с середины - второй половины III в. до н.э. до начала следующего столетия.

Исследование обусловлено необходимостью изучения детской возрастной группы как одной из социально-демографических общностей, формирующих социальную структуру ранних кочевников. Изучались погребения двух хронологических периодов: савроматского (конец VI - первая половина V в. до н.э.) и раннесарматского (конец V - III в. до н.э.). Базой исследования послужили материалы 26 курганных могильников по которым имелись антропологические определения. Выборка составила 139 индивидов из 125 могильных ям. Далее был проведен анализ погребального инвентаря по следующим возрастным категориям: 1) младшая детская возрастная группа (от рождения до 2 лет); 2) старшая детская возрастная группа (от 2 до 10 лет); 3) «подростки» (от 10 до 15 лет). Савроматская выборка характеризуется малым количеством погребенных младенческих возрастов: основная масса погребенных детей - от 2 до 15 лет, и группа «подростков» достаточно значительна. Раннесарматская выборка, напротив, демонстрирует значительное количество среди умерших детей индивидов до 2 лет, количество погребений детей от 2 до 10 лет несколько превышает количество младенцев. Группа «подростков» относительно малочисленна. Распределение инвентаря по возрастным группам в савроматской и раннесарматской выборках сравнить невозможно из-за малого количества савроматских погребений с определением возраста смерти. В целом в савроматских погребениях гендерно-различительный инвентарь появляется лишь с подросткового возраста (после 10 лет). В раннесарматской выборке выделяются две основные социально значимые возрастные группы детей: от 0 до 5 лет и от 5 до 15 лет. Первая характеризуется абсолютным преобладанием гендерно-нейтрального сопроводительного инвентаря и высокой долей погребений без сохранившихся предметов. Вторая группа отражает процесс гендерной и возрастной социализации.

В статье исследуются «девиантные» погребения кочевников Южного Урала второй половины VI - IV в. до н.э., рассматриваются их различные варианты и причины, объясняющие появление таких захоронений в погребальной практике ранних кочевников. Захоронения, имеющие отличия по ряду признаков от погребального обряда, традиционного для какого-либо рассматриваемого общества, обычно называют «девиантными», «нестандартными», «неординарными», «атипичными». В данной работе особенности «нестандартного» погребального обряда кочевников Южного Урала выявлены методом контекстуального анализа. Основным итогом исследования является выделение основных типов «девиантных» захоронений, встречающихся в погребальных памятниках ранних кочевников, на появление которых могло повлиять множество причин, связанных как с системой верований и мировоззренческих представлений исследуемого общества, так и с обстоятельствами жизни или смерти погребенных. Возможными причинами совершения «девиантных» погребений могли являться: особый социальный статус погребенных, страх общества перед умершими, ритуалы, связанные с человеческими жертвоприношениями, захоронениями «чужаков». Не исключено также, что «девиантные» погребения в памятниках ранних кочевников могли быть связаны с какими-либо внешними факторами, приводившие к отказу коллектива от захоронения умерших по канонам традиционного, нормативного обряда. Для выявления возможных причин совершения «девиантных» захоронений необходимо проводить мультидисциплинарные исследования и привлекать ряд дополнительных источников для дальнейшего комплексного изучения.

В статье рассматриваются клейменые родосские тарные сосуды из раскопок античных памятников Прикубанья, хранящиеся в Краснодарском музее им. Е.Д. Фелицына. Основная часть амфор обнаружена в результате раскопок преимущественно меотских погребений, в которых содержался и иной импорт: чернолаковая или краснолаковая керамика, рельефные чаши и др. Характеристике комплексов посвящена первая часть публикации. Отмечается, что в отдельных случаях мы сталкиваемся с несостыковками в датировке разных предметов инвентаря, происходящих из одного погребения. Во второй части статьи рассматриваются единичные амфоры, происхождение которых не удалось надежно установить. Особую значимость имеют оттиснутые на них клейма. На трех амфорах имеются клейма, содержащие новые, не известные ранее, сочетания имен эпонимов и фабрикантов. В двух случаях общепринятый период деятельности фабрикантов Дйпнэуйпт и ЙМБ(-) необходимо продлить на 10-15 лет. Иная ситуация с фабрикантом ЖщЯлпт. Традиционно его имя связывали с эпонимами III периода (198-161 гг.), однако в нашем случае его клеймо стоит на амфоре в сочетании с клеймом эпонима периода Vb (125-121 гг.) - ФейубмЭнпт. Здесь, вероятнее всего, речь идет об омониме. Косвенным подтверждением этому является разная типологическая принадлежность фабрикантских клейм. Среди родосских клейм известны прямоугольные безэмблемные оттиски с именем ЖщЯлпт и круглые с тем же именем вокруг цветка розы. В заключительной части приведены примеры новых сочетаний клейм эпонимов и фабрикантов, деятельность которых не имеет хронологических разрывов, а также рассматриваются сосуды, имеющие клейма неизвестных ранее штампов. Особый интерес представляет амфора с клеймом фабриканта МЭнщн II, работавшего при эпонимах II и III периодов; эпонимное клеймо восстанавливается предположительно. В данном случае интересен сам сосуд, представляющий позднюю, не известную ранее, разновидность амфор варианта «корони».

Первоначальное содержимое ритуальных сосудов из погребений двух курганных могильников было реконструировано с помощью мультисубстратной системы тестирования микробного дыхания и ферментативной активности почвы из горшков. С этой целью был проведен лабораторный модельный эксперимент, в ходе которого было изучено разложение белковых, липидных и полисахаридных органических веществ. По результатам модельного эксперимента были выявлены наиболее характерные ферменты, вырабатываемые почвенным микробным сообществом при разложении каждого типа органических веществ. Это были нонаноатэстераза, щелочная фосфатаза, кислая фосфатаза и лейцин-аминопептидаза. Результаты оценки ферментативной активности позволили реконструировать первоначальное содержимое погребальных сосудов из двух курганов “Бейсужек-35“ (бронзовый век) и “Спокойный“ (бронзовый век и ранний железный век). Мы обнаружили, что в большинстве горшочков была растительная пища. Животные белки и жиры были в трех из девяти горшочков. Один горшок был пуст или в нем была вода. В мужских погребениях ямной культуры ритуальная пища в горшках была более питательной и включала животные жиры и белки, в то время как в женских погребениях в горшках была растительная крахмальная и белковая пища. Многосубстратное тестирование дыхательных реакций почвенного микробного сообщества и определение активности ферментов нонаноатэстеразы, щелочной фосфатазы, кислой фосфатазы и лейцинаминопептидазы являются перспективными подходами для изучения типа ритуальной пищи в горшках из древних погребений.

Статья посвящена реконструкции назначения построек на древних поселениях с использованием комплекса химических и микробиологических индикаторов. В качестве объекта исследований было выбрано поселение позднего бронзового века Багай-1 в северо-западной части Крымского полуострова. Исследованы химические и микробиологические свойства культурного в постройках разных форм и размеров в разных частях памятника. Установлено, что поселение Багай-1 представляет собой стационарный поселок скотоводов, либо предназначалось для проживания в зимний период. Повсеместно выявлены следы накопления навоза, что подтверждается высокими значениями таких почвенных индикаторов содержания скота, как активность уреазы, численность кератинолитических грибов и термофильных бактерий в культурном слое. Результаты исследований показали, что большая часть построек на поселении была связана с содержанием скота. Нельзя исключать и совместное пребывание в помещениях и животных, и человека, особенно в холодное время года, когда скот использовался как источник тепла. Тем не менее построек, которые по комплексу естественнонаучных данных можно было бы назвать исключительно жилыми, не выявлено, и во всех случаях следы содержания скота выражены намного более ярко, чем следы проживания человека. При этом на территории поселения выявлены обширные участки без следов каменных построек, но с высоким содержанием в культурном слое минеральных форм фосфатов и высокими значениями магнитной восприимчивости, что указывает на поступление в почву большого количества керамики, золы и пирогенных остатков. Сочетание таких свойств можно рассматривать как индикатор проживания человека.

Междисциплинарные исследования в современной науке отражают актуальные тенденции ее развития. Они ярко проявляются и в археологии, в которой ученый-исследователь вооружен не только шанцевым инструментом и «описательной» методикой, но пользуется широким спектром естественнонаучных методов. Еще в начале 90-х гг. XX столетия эти методы широко применялись в исследованиях по археологии учеными Волгоградского государственного университета, что отразилось на тематике уже первого выпуска Нижневолжского археологического вестника, опубликованного в 1998 г.