ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. ВОСТОКОВЕДЕНИЕ И АФРИКАНИСТИКА

Статья, основанная на результатах полевых исследований осени 2020 года, посвящена четырем памятникам церковного зодчества гористого района Гэральта в центральном Тыграе. Этот стратегически расположенный район играл важнейшую роль в истории эфиопского государства и региона Тыграй в частности. Здесь сосредоточено множество труднодоступных скальных церквей, являвшихся центрами монашеской активности. Многие скальные храмы Гэральты подробно описаны и хорошо представлены в научной литературе. В центре внимания работы три скальных и один наземный храмы, малоизученные с точки зрения анализа их архитектурных планов и форм: Арбаыту Ынсыса (Микаэль) Гундо, Абунэ Зэра Бурук, Киданэ Мыхрэт Йаид, Марьям Паппасэйти. Особое внимание уделяется произведениям религиозной живописи, обнаруженным в интерьерах этих храмов. В статье выдвигаются предложения по типологии памятников, их датировке; выделяются черты, характерные для архитектурной традиции эпохи и, напротив, уникальные, присущие лишь отдельным храмам. Арбаыту Ынсыса Гундо сочетает в себе черты двух типов храмов: традиционных трехнефных базилик и базилик открытого плана. Абунэ Зэра Бурук - храм открытого плана. Киданэ Мыхрет Йаид характеризуется грубостью форм с сохранением общих черт трехнефного плана. Храм в Паппасэйти в определенной степени продолжает традицию строительства церковных зданий в пещерах или в тесном взаимодействии со скальными формациями. Дополнительную актуальность работе придает тот факт, что сбор данных в ходе полевого исследования осуществлялся непосредственно накануне начала вооруженного конфликта в североэфиопском регионе Тыграй.

Человек - часть природы. И как неотъемлемая ее часть он живет и взаимодействует с другими ее творениями - растениями и животными, горами, реками и морями, пустынями, степями. В зависимости от условий окружающей среды и связанных с ними основных форм и рода деятельности человек выделяет те природные объекты, от которых больше всего зависит его благополучие, а подчас и само существование. В этом смысле растительный и животный мир - наиболее важная часть природы, в которой он черпает все необходимое для своей жизни. Растения и животные дают людям пищу, кров, одежду, лекарства, защиту и эстетическое удовольствие. Но среди всего разнообразия видов растений и животных каждая национальная культура выбирает лишь те, которые олицетворяют самые важные для данного народа черты. Они и становятся национальным символом данной культуры. Для арабо-мусульманского общества такими символами стали пальма, олива, кофе, а для отдельно взятой страны - Ливана - кедр. Статья посвящена некоторым из них в свете традиций и обычаев арабов, их фольклора, религиозных воззрений на базе мифов, сказок, пословиц, поговорок и других произведений. Наиболее полно и на всех уровнях национального сознания - религиозного, поэтического, фольклорного - представлены два наиболее широко распространенных в странах арабского мира дерева. Это пальма и олива. Они не только неоднократно встречаются в священных текстах и различных сказаниях. Эти растения, о которых существует также множество пословиц, поговорок и фразеологизмов, стали выразителями представлений арабов о самых существенных качествах и ценностях, которые играют первостепенную роль в жизни арабского общества. В межкультурной коммуникации знание такого материала и умелое его использование может способствовать установлению тесных дружеских контактов и налаживанию общения.

Статья посвящена анализу политики Индии и Китая в Южной Азии и ключевых элементов их взаимодействия со странами региона. Авторы изучают данный вопрос с точки зрения соперничества двух азиатских гигантов за региональное лидерство и конкуренции за политическое и экономическое влияние в южноазиатских государствах. В исследовании рассматриваются интересы Индии и Китая в изучаемом регионе, оцениваются исторические аспекты присутствия двух стран на этих территориях. В статье отмечается, что в настоящее время Китай проводит активную политику на южноазиатском направлении, причем его деятельность сосредоточена в основном на реализации различных проектов в рамках инициативы «Пояс и путь». Китай развивает торговые и инвестиционные связи со странами региона, военное сотрудничество, участвует в афганских делах. Особое внимание в статье уделяется недавним событиям, связанным с глобальной пандемией коронавируса, и усилиям, предпринятым Индией и Китаем для борьбы с последствиями распространения заболевания, восстановления разорванных экономических связей и извлечения выгоды из сложившейся ситуации для налаживания более тесного взаимодействия с южноазиатскими государствами. Авторы исследования отмечают, что подобная деятельность КНР в Южной Азии вызывает сильное беспокойство Индии и рассматривается как угроза национальной безопасности. Благодаря своим финансовым вложениям в экономики региональных государств Китай не только вытесняет Индию с территорий ее традиционного влияния, но и получает различные преимущества и привилегии в этих странах, а также доступ к стратегическим ресурсам и активам. Индия стремится восстановить и укрепить свои позиции в Южной Азии, однако на данный момент ей сложно соперничать с мощной китайской экономикой, и по многим показателям индийское государство проигрывает своему китайскому соседу с точки зрения присутствия в регионе и влияния на политику и экономику Южной Азии.

В статье рассмотрен феномен перепредставленности членов социальной страты сейидов (потомков пророка Мухаммада) в хуситском движении (ХД) в 2000-х гг. Установлено, что в этот период они занимали основные высшие посты в ХД, а также составляли около половины его военного командования, в то время как их доля среди всего населения северо-западного Йемена не превышала 5 %. Проанализирован социальный статус лиц, претендовавших на роль верховного руководителя движения после гибели его основателя Хусейна ал-Хуси в 2004 г. Прослежены траектории «восхождения» на вершину власти в ХД сейида Абд ал-Малика ал-Хуси и «нисхождения» шейха Абдаллы ар-Раззами, который в конце 2004 - 2005 г. был едва ли не главным лидером хуситов. Показано, что руководящая роль сейидов в ХД полностью сообразуется с прослеживаемой по крайней мере до начала I тыс. н. э. традиционной для местного сверхтрайбализированного общества моделью лидерства, в которой управление (квази)государственными образованиями осуществляется либо выходцами из племен, отрекшимися от своей родовой идентичности, либо представителями внеплеменной группы сейидов. Рассмотрен ряд других причин перепредставленности сейидов в руководстве движения: 1) родственные связи ряда лидеров ХД с Хусейном ал-Хуси; 2) авторитет и опыт, приобретенные многими сейидами в 1980-1990-х гг. за счет активных действий по защите зейдизма от салафитской угрозы и государственного давления; 3) нежелание ряда аффилированных с государством и/или получавших саудовские дотации шейхов поддержать антиправительственные и антисалафитские настроения своих единоплеменников, побуждавшее последних искать поддержки у сейидов. Высказано предположение, что наличие среди хуситов большого количества потенциальных лидеров из числа сейидов стало одним из ключевых факторов трансформации ХД из небольшой группы сторонников Хусейна ал-Хуси в начале 2000-х гг. в актора общейеменского масштаба в начале 2010-х гг.

Для исследования заявленной темы мы сочли целесообразным привлечь текстовый материал произведений современной арабоязычной литературы в жанре романа, принадлежащих перу мастеров слова, весьма известных читающей аудитории арабских и зарубежных стран. Это «Франкенштейн в Багдаде» (2013) иракского писателя ‘Ахмада Са’адави и «Невероятный роман. Дамасская мозаика» (1997) крупнейшей сирийско-ливанской писательницы Гады ас-Самман, чье имя с 2013 г. числится в списке кандидатов на Нобелевскую премию. Текст «Франкенштейна…» будет рассматриваться наиболее полно, «Невероятного романа» - отчасти. Исследуя вопрос о том, как изображается художественное пространство в современной арабоязычной прозе, авторы статьи указывают, что тема пространства и времени не выходит из поля зрения ученых и мыслителей на протяжении не одной сотни лет. Интерес к ней проявляют представители разных наук, в том числе филологи. Подчеркивается вклад в разработку данной темы М. М. Бахтина, Ю. М. Лотмана и др. Обращается внимание на большой арсенал терминов и понятий, применяющихся филологами при ее изучении. Роман А. Са’адави, ставшего в 2014 г. лауреатом «Арабского Букера», авторы сделали предметом особенно пристального внимания. Художественное пространство в нем изображено наиболее объемно - в его топонимических, цветовых, акустических, одорических характеристиках, что позволяет читателю составить зримый образ той среды, где живут и действуют персонажи, а также лучше понять ситуацию не только в описываемом локусе - Багдаде, но и в стране в целом, причем в критический период ее истории. Текстовый материал романа Г. ас-Самман, рассматриваемый с точки зрения соотнесенности «локус - персонаж», углубляет и уточняет читательское и филологическое представление о художественном пространстве. Делается вывод о том, что современные арабские писатели уделяют значительное внимание образу художественного пространства, используют различные его референции, благодаря чему данный образ предстает емким и реалистичным. Этим достигается цель мастеров художественного слова - донести правду о своей стране и ее людях, привлечь внимание к трагичности их нынешнего положения.

Среди ученых-литературоведов ведется дискуссия о том, действительно ли современные арабские женщины пишут художественную литературу иначе, чем их коллеги-мужчины. Некоторые утверждают, что у женщин-писательниц есть особые проблемы, которые проистекают из их специфического опыта жизни в мусульманском обществе и определяют не только тематический спектр их произведений, но и специфическую, иногда расплывчатую манеру их литературного выражения. Эта дискуссия основана в основном на произведениях выдающихся женщин-писательниц из Египта, Ливана, Палестины, Сирии, Северной Африки, иногда Саудовской Аравии и арабских государств Персидского залива. Йемену не уделялось особого внимания в этой дискуссии, как и в литературоведении в целом. В этой статье рассматривается, в какой степени предполагаемая женская, или “феминистская“, манера письма проявляется в произведениях йеменской романистки и автора коротких рассказов Нади аль-Кавкабани, которая является одной из самых плодовитых писательниц в своей стране. В трех ее романах “Не более чем любовь“ (2006), “Покорные жены” (2009) и “Моя Сана” (2013) неоднократно затрагиваются “феминистские“ темы, но практически ни одна из них не представлена подробным сюжетом с достаточной степенью сентиментальности и психологизма. Напротив, в этих романах большое внимание уделяется культуре и современной истории Йемена, а в повествовании, как и во многих произведениях писателей-мужчин, преобладают социально-политические проблемы. Можно возразить, что Йемен в романах Нади аль-Кавкабани превалирует над “феминистским“ вопросом.

В истории османского и современного турецкого литературного языка прослеживаются все характерные черты литературных языков донационального и национального периодов соответственно (обработанность, упорядоченность, отбор языковых средств, сознательное нормирование и кодифицированность и др.). Переход от старого к новому литературному языку в начале ХХ в. произошел в форме языковой революции и привел к коренным изменениям на разных языковых уровнях. Этот процесс активно продолжается в настоящее время, направлен на формирование языковой нормы и создание средств, отвечающих особенностям отдельных функциональных сфер литературного языка. Изменения в сфере лексики более очевидны, лучше изучены и в настоящее время заключаются главным образом в создании новых лексем на тюркской основе для замены иноязычных заимствований. Изменения в сфере синтаксиса не менее существенны, имеют своей целью развитие структуры высказываний, которая должна облегчить их адекватное построение и понимание при сохранении особенностей тюркского строя, однако эти процессы не исследуются в достаточной степени. Особенностью турецкого литературного языка является то, что его активное формирование происходит в период бурного развития СМИ - функциональной сферы, занимающей особое положение вследствие своей максимально широкой социальной базы. По мнению ряда исследователей, в настоящее время именно язык СМИ является репрезентантом литературных языков. Это обусловливает необходимость изучения направлений изменений в синтаксической структуре турецкого предложения, что позволит в диахроническом плане проследить общие тенденции развития синтаксиса (например, переход от лексико-синтаксических средств выражения причинно-следственной, противительной и уступительной семантики к морфологическим и лексическим), поможет создать общую актуальную картину синтаксиса современного литературного языка, на основе сопоставительного анализа определить основные закономерности в развитии синтаксиса тюркских языков, а при обучении турецкому языку сконцентрироваться на активном усвоении студентами наиболее употребительных синтаксических средств.

От единственной аптеки в Измире, открытой основателем династии Сулейманом Феритом, до промышленной корпорации, в сферу деятельности которой входят строительные материалы, фармацевтика, потребительские товары, инвестиции и недвижимость, история предпринимательского успеха семьи Эджзаджибаши разворачивалась на фоне бурной политической и социальной жизни страны. Османская империя и Турция 20-го века. В представленной статье рассматривается жизненный путь основателей династии, отца Сулеймана Ферита Эджаджибаши и сына Неджата Ферита Эджаджибаши, а также история успеха их предприятий в ее связи с историческими событиями. Семья Эджзаджибаши родом из Измира, поэтому и глава клана Сулейман Ферит, и его наследники были свидетелями исторических событий начала 20-го века, которые потрясли не только Турцию, но и весь ближневосточный регион. Не принимая активного участия в политической жизни страны, семья Эджаджибаши имела тесные связи сначала с младотурецким правительством, затем с героями национально-освободительной борьбы Джелалем Баяром, Мустафой Кемалем Ататюрком и другими. Материалы, использованные при подготовке статьи, также являются ценными источниками по истории молодой Турецкой Республики. Здесь вы можете узнать ценную информацию о греческой оккупации Измира, о развитии системы здравоохранения в Измире в османский и раннереспубликанский периоды, о первых значимых событиях в жизни Измира в 1920-х годах, например, об экономическом конгрессе в Измире и Международной выставке в Измире. История клана Эджзаджибаши является ярким примером зарождения и развития предпринимательства среди турецкого населения Турции и может быть полезна исследователям, интересующимся историей экономического развития Турции.

Принято считать, что разработанные представления о мире мертвых появляются у китайцев с распространением буддизма. Тем не менее на основании данных материальной и духовной культуры можно предположить, что уже в палеолите и особенно в неолите на территории Древнего Китая существовал ряд в большей или меньшей степени разработанных моделей загробного мира. Одним из древнейших его названий, зафиксированных письменными китайскими источниками, является 黄泉 Хуанцюань , буквальное значение которого - ‘Желтый источник’. Иероглиф 泉 цюань означает текущую в горной пещере или гроте воду, выходящую наружу у основания горы. Его значение согласуется с религиозными представлениями разных народов: архетип горы известен как место рождения и ухода предков, тоннель, соединяющий миры живых и мертвых; вода как граница, разделяющая эти миры, - тоже универсальный мотив мировой культуры. Семантику желтого цвета китайского Гадеса также можно реконструировать, прибегая к анализу знака 黃 хуан . Пиктограмма изображает человека с большим вздутым животом. Дополнительные сведения письменных памятников позволяют предположить, что желтый цвет изначально ассоциировался с болезнью и смертью и по совпадению с цветом земли, куда «уходили» умершие, стал определять и «пограничный» источник. После смерти человека душа 魄 по в виде 鬼 гуй отправляется в подземный мир предков - место, откуда она появилась в момент рождения. По мнению автора, эти знания связаны с традицией центра (бассейна Хуанхэ). Анализ текстов доханьского и ханьского периодов дает возможность сделать выводы, что Хуанцюань понимался как: 1) обозначение конца жизни человека; 2) обозначение нижнего предела в вертикальной модели мира; 3) сакральное место - место хранения 氣 ци , рождения и смерти десяти тысяч вещей.

Вопрос о происхождении и путях заимствования в русский язык названий восточных тканей, в большом количестве ввозившихся в Россию в XVII веке, давно занимает ученых, однако для исследования данного вопроса почти не привлекались синхронные двуязычные персидско-русские источники. В статье рассматривается ряд таких источников, хранящихся в РГАДА: это росписи товаров и даров, привезенных из Сафавидского Ирана торговыми и дипломатическими представителями шаха Сафи I (1629-1642), сопровождаемые русским переводом и хранящиеся в ф. 77 «Сношения России с Персией». Изучение этих материалов позволяет определить номенклатуру ввозившихся от имени шаха тканей, уточнить значение и сферу употребления ряда русских и персидских названий, а также время проникновения некоторых иранизмов в русский язык. Заимствованные из персидского и иных иностранных языков названия ранее были соотнесены исследователями с конкретными образцами текстиля, хранящимися в музейных коллекциях. Благодаря этому, установив синхронные лексические соответствия, можно более точно определить, какого рода ткани с какими технологическими особенностями обозначались персидскими терминами, определения которых в толковых словарях персидского языка нередко бывают противоречивыми.

В статье анализируется понятие «традиционализм», выделенное петербургскими учеными в качестве предмета востоковедения. Потребность в уточнении статуса дисциплины возникла в связи с ее переориентацией в начале 2000-х гг. на изучение современного Востока. Если ранее источниками для востоковедов служили письменные памятники истории, философии, права и др., вывезенные первопроходцами и хранящиеся в фондах Европы (Лондона, Парижа, Берлина и др.), а также Петербурга, то сейчас объектом исследования стали живые культуры Востока. Их изучением также занимаются этнография и социально-культурная антропология (этнология). Это родственные дисциплины, однако если первая более тесно связана с народоописанием, исследуя конкретные проявления этнокультурных феноменов: обычаи, ритуалы, верования, символы и т. д., то антропология - со сравнительным народоведением, формулированием теоретико-методологических подходов к изучению этих народов. Традиция, с точки зрения автора, начиная с Античности тесным образом коррелирует с политикой, устремлениями элит. В эпоху Просвещения данное понятие обрело амбивалентное содержание: прогрессисты относились к ней негативно, считая препятствием на пути исторического развития общества, их оппоненты, наоборот, считали, что именно традиция обеспечивает уникальность социуму в процессе его эволюции. Подобное отношение к понятию традиции удерживается в научном дискурсе и сегодня, оно лишено научного содержания и является аксиологической категорией. Отношение к традиции - чуть ли не главное «яблоко раздора» в современном противостоянии между Востоком и Западом. Автором предложено понимание традиционализма, исключающее абсолютизацию как универсализма (прогрессизма), так и уникализма в понимании традиции, которое, с его точки зрения, соответствует принципу научности.