ISSN 2313-2302 · EISSN 2408-8900
Язык: ru

ВЕСТНИК РОССИЙСКОГО УНИВЕРСИТЕТА ДРУЖБЫ НАРОДОВ. СЕРИЯ: ФИЛОСОФИЯ

Архив статей журнала

ОТ МИРА ВОСПРИЯТИЯ - К ФЕНОМЕНОЛОГИИ СПОСОБНОСТЕЙ (2024)
Выпуск: Т. 28 № 1 (21 ст.) (2024)
Авторы: Соложенкин Борис Сергеевич

«Феноменология восприятия» Мерло-Понти содержит посылку о восприятии как о первичном уровне данности мира. Восприятие предстает как всегда незавершенный синтез множественного, сводящий вместе телесные и вещественные аспекты. Такая наиболее простая трактовка восприятия как некого общего установления контакта внутри диады «тело-мир» есть предварительная аксиома для объяснения дальнейшего процесса смыслообразования. При этом теоретические искания Мерло-Понти явно предполагают большее, и восприятие мыслится им также и окончательной точкой поисков смысла этого контакта. Тем самым в Феноменологии различима и вторая трактовка восприятия как наделяющего смыслом, работающего в связке с дорефлексивным когито. Мерло-Понти предполагает, что эти трактовки совместимы друг с другом, однако переход между ними представляется действительно проблемным. В данной работе автор показывает, что предел изначального синтеза восприятия - некоторый смысл воспринятого («эта лошадь», «зеленая густота, которая неслась навстречу») - недостижим изнутри самого восприятия и только его силами. Оно само опосредовано другими способностями, такими как память, рефлексия, и воображение. Необходимость этого аргументируется несколькими способами; отношения в паре восприятие-воображение представляют наиболее характерный случай, где Мерло-Понти, если судить по более поздним работам, сам подходит близко к признанию ограниченности гипотезы «мира восприятия», к необходимости феноменологической разработки темы способностей. Исходя из применения феноменологического метода и анализа концептуальных построений Мерло-Понти, можно заключить следующее: «Мир восприятия» - не существует, но возможна (и необходима!) феноменология способностей.

Сохранить в закладках
РУДИ ДУЧКЕ И ДЬЕРДЬ ЛУКАЧ О ПРОБЛЕМАХ СОЦИАЛИЗМА БОЛЬШЕВИСТСКОГО ТИПА (2024)
Выпуск: Т. 28 № 1 (21 ст.) (2024)
Авторы: Сюч Ласло Сергели, Шачин Святослав Вячеславович

В предлагаемом исследовании анализируется оригинальный труд известного немецкого политического философа и лидера молодёжного движения 1968 г. Руди Дучке «Попытка поставить Ленина на ноги» (Берлин, 1974) и влияние знаменитого венгерского философа Дьердя Лукача на идеи самого Дучке. Дучке раскрыл причины невозможности социалистических идеалов быть осуществимыми в ХХ в., несмотря на героические попытки большевиков и западных радикальных социалистов их реализовать. Революция произошла в стране полуазиатского стагнирующего капитализма и не была поддержана европейской антикапиталистической революцией. В результате после победы большевиков в России возродился общественный строй с господством государственной бюрократии в лице сросшегося партийно-государственного аппарата над обществом. Не возникло универсальных форм общественного движения (Verkehr), что привело к тому, что социализм стал локальным, что создавало опасность его упразднения. При этом, согласно Дучке, именно равноправный союз между прогрессивной интеллигенцией и трудящимися массами может открыть новые пути перехода от общества необходимости к обществу свободы, при условии отказа интеллигенции от вождизма (в эту ошибку вождизма и впали большевики). Поэтому именно фигура Дьердя Лукача является наиболее важной для Дучке, поскольку исследование его творческого пути позволит осознать основные принципы такого равноправного союза. В исследовании показано, что весь творческий путь Лукача до его вступления в Коминтерн в качестве одного из руководителей секции венгерских коммунистов характеризуется стремлением найти путь для решения основополагающей дилеммы революционера, как он сам считает: либо, подобно большевикам, стремиться к бескомпромиссной победе и осуществлению своей программы ценой насилия; либо заключать компромиссы с социал-демократическими и даже буржуазными партиями, при этом оказываясь в опасности поражения и невозможности осуществления своих идей, прежде всего - потому, что социалистическим интеллигентам не удаётся установить прочные связи с трудящимися массами, а последние не до конца могут проникнуться антикапиталистическим сознанием. Следовательно, Лукач может быть выразителем взглядов интеллигенции, и через критику этих взглядов можно будет понять, каким образом образованные люди смогут лучше понять подлинные потребности и интересы трудящихся, чтобы проводить ту политику, которая более соответствовала бы им, и научиться по-настоящему руководить массами.

Сохранить в закладках
ЦИФРОВАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ СОЦИОТЕХНОЛОГИЧЕСКОЙ РЕАЛЬНОСТИ: ПРОБЛЕМЫ И РИСКИ (2024)
Выпуск: Т. 28 № 1 (21 ст.) (2024)
Авторы: Гнатик Екатерина Николаевна

Работа посвящена обсуждению социогуманитарных проблем, обусловленных тектоническими переменами в человеческой жизни на фоне тотальной цифровизации. В фокусе авторского внимания - уникальность современной ситуации: никогда ранее инновационные технологии не обладали способностью столь стремительного и глубокого проникновения в фундамент современного социума, не становились настолько распространенными и общедоступными практически для всех народов и культур. При этом неоспоримое общественное благо и серьезнейшие угрозы обществу, которые несут с собой технологии цифровой реальности, находятся в весьма тесной взаимосвязи. Особенно это касается систем искусственного интеллекта. Инновации трансформируют все мироустройство, привнося радикальные изменения не только в материальную сферу жизни, но и в духовно-нравственное состояние человека. В исследовании отмечается, что внедрение информационно-коммуникационных технологий в жизнь современного социума происходит без надежной опоры на результаты предварительных опытно-экспериментальных исследований, без учета глубокой профессиональной и ответственной оценки социальных и психологических последствий их воздействия на отдельную личность и на общество в целом. В итоге на данном этапе общество перманентно сталкивается с множеством негативных моментов воздействия высокотехнологичных средств. В работе рассматриваются некоторые из них: снижение когнитивных и аналитических способностей, обесценивание человеческого труда, криминализация киберпространства, распространение технологии Deepfake. Особое внимание уделено проблеме, связанной с возможностью использования информационных технологий в качестве инструмента психологического воздействия. Информационно-психологическое противоборство реализуется на базе социальных сетей и технологий искусственного интеллекта, что предоставляет противнику возможность достичь превосходства без использования военной силы. Год от года информационно-гуманитарные действия в киберпространстве, реализуемые странами Запада в целях дестабилизации нашего общества, разрушения его ценностных основ, переформатирования сознания, мировоззрения и духовно-нравственных качеств граждан, становятся все более масштабными и агрессивными. В этой связи все большую значимость обретает сфера высоких гуманитарных технологий, базирующихся на изучении закономерностей поведения личности и социальных групп. В работе отмечено, что цифровизация набирает обороты, все глубже погружая социум в новые обстоятельства и требуя решительных действий, ориентированных на преодоление множества угроз, специфичных для современной высокотехнологичной эпохи.

Сохранить в закладках
КРЕАЦИОНИЗМ - ПСЕВДОНАУКА ИЛИ ПСЕВДОРЕЛИГИЯ (2024)
Выпуск: Т. 28 № 1 (21 ст.) (2024)
Авторы: Лохов Сергей Александрович, Мамченков Дмитрий Валерьевич

Работа посвящена исследованию явления духовной культуры Новейшего времени - креационизму. Авторы проводят анализ причин возникновения креационистских учений, а также разрабатывают классификацию форм креационизма. В таковом качестве выделяются и анализируются: библейский креационизм, научный креационизм, теологический эволюционизм, телеологический креационизм, альтеризм, миссионерский креационизм. Библейский креационизм - дословное понимание текстов Библии, относящихся к творению Земли и человека. Научный креационизм - попытка отдельных ученых совместить научные знания с религиозными верованиями. Здесь собираются научные свидетельства в пользу библейского повествования, и, одновременно, рациональные аргументы против научной теории эволюции. Напротив, теологический эволюционизм, особенно в форме конкордизма, пытается примирить научный и религиозный взгляд на эволюцию. Достигается это за счет интерпретации Библейских символов через современные научные понятия, либо созданием новой псевдорелигии (например, тейярдизм). Телеологический креационизм, в современной форме теории разумного замысла (Intelligent Design), популярной в западном протестантизме, привлекая данные естественных наук, подвергает критике основания теории биологической эволюции, демонстрируя таким образом разрыв естественной причинности, с тем чтобы обосновать сверхъестественную целесообразность Вселенной. Альтеризм утверждает, что сама природа мира до первородного греха была иной, поэтому нынешнее познание природы и не может соответствовать изначальному замыслу Бога, отраженному в Библии. Впервые выделенный и исследованный в данной работе миссионерский креационизм стремится интерпретировать Библию с точки зрения понятий и концепций современной науки с целью приблизить человека с уже сформированной научной картиной мира к вере. Показано, что большая часть из приведенных форм проявляет псевдонаучную или псевдорелигиозную сущность. Авторы делают предположение об истоках возникновения креационистских учений, коренящихся в привнесении элементов неоплатонистической философии в христианское учение. Кажущееся же противоречие науки и религии в постижении эволюции природы находит свое объяснение через раскрытие претензии креационизма на понимание мира как «вещи в себе».

Сохранить в закладках
РАЦИОНАЛЬНЫ ЛИ ИДЕАЛЫ РАЦИОНАЛЬНОСТИ? О РЕГРЕССЕ ЭКСПЕРИМЕНТАТОРА, ТЕОРЕТИКА И ПРОГРЕССЕ ЭПИСТЕМОЛОГА (2024)
Выпуск: Т. 28 № 1 (21 ст.) (2024)
Авторы: Столярова Ольга Евгеньевна

Исследование посвящено проблеме философского обоснования рациональности, которое неизбежно принимает форму кругового доказательства: чтобы определить, что такое рациональность, мы не можем не ссылаться на ее критерии, которые должны быть заранее рационально определены. Данный эпистемический круг сопоставляется с так называемым «регрессом экспериментатора». Регресс экспериментатора представляет собой рассуждение, при котором судить о правильности получаемых научных результатов можно только на основании правильности процедуры их получения, а судить о правильности процедуры их получения можно, только опираясь на полученные результаты. С точки зрения социальных исследователей науки, регресс экспериментатора (и теоретика) бросает тень на традиционные теории рациональности, которые принимают науку за образец рационального познания. В исследовании регресс экспериментатора анализируется в контексте концепций добродетельного и порочного круга. Показано, что регресс экспериментатора преодолевается за счет обращения к внешним факторам. Эти факторы предлагается трактовать в терминах расширенной рациональности. Анализируя регресс экспериментатора, социальные эпистемологи вольно или невольно рационализируют «внешние» факторы и обогащают понятие рациональности. Это позволяет квалифицировать круг, описываемый рациональностью при определении самой себя, как добродетельный, а работу эпистемолога - как прогрессивную деятельность, в ходе которой качественно изменяются и эпистемология, и ее предмет.

Сохранить в закладках
ТЕЗИСЫ К ДОКЛАДУ АГВАНА ДОРЖИЕВА НА ПЕРВОЙ МЕЖДУНАРОДНОЙ БУДДИЙСКОЙ ВЫСТАВКЕ, ПРЕДПОЛАГАЕМОЙ В 1927 Г. В Г. ЛЕНИНГРАДЕ (2024)
Выпуск: Т. 28 № 1 (21 ст.) (2024)
Авторы: Барадин Базар

В публикации впервые представлены тезисы Б. Барадина (1878-1937) к лекции А. Доржиева (1853-1938), которая должна была быть прочитана на международной буддийской выставке, планировавшейся в Ленинграде в 1927 г. А. Доржиев - известный бурятский лама, по завершении философского образования в монастырях Монголии и Тибета получил ученое звание геше (высшая философская учёная степень в традиции Гелук тибетского буддизма), после 1918-го г. занимался организационными вопросами буддийской Сангхи в России. Б. Барадин - академический ученый и общественный деятель, профессор Санкт-Петербургского университета, автор исследований по истории и учению тибетского буддизма, после революции 1917 г. он стал работать в Бурятии на различных административных постах, занимаясь устройством научной и культурной жизни Республики. Основная идея тезисов состоит в том, что современный мир состоит из двух равноправных частей - Востока и Запада, объединение которых возможно и необходимо для дальнейшего развития человечества, причем системообразующим учением Востока является буддизм. Предметом тезисов стали некоторые положения философии буддизма в сравнении со сходными, с точки зрения Б. Барадина, учениями Запада. Выделено четыре пункта: 1) буддизм сопоставим с теорией Дарвина в том, что рассматривает человека в контексте всего живого в эволюционном ключе; 2) буддизм, как и наука, принимает принцип детерминизма; 3) концепция шуньи сходна с релятивистскими принципами физики; 4) системы психотехник буддизма сходна с теорией рефлексологии. Б. Барадин делает вывод о том, что индо-буддийская и европейская культуры взаимодополняющие и их сближение приведет нас к подлинно общечеловеческой культуре. Представленные тезисы являются, по-видимому, первым систематическим изложением взглядов российских необуддистов обновленцев на конкретные аспекты, позволяющие сблизить буддийскую и западную культуры.

Сохранить в закладках
Б. БАРАДИН О БУДДИЗМЕ: ИСТОРИЯ ТЕЗИСОВ К НЕСОСТОЯВШЕЙСЯ ЛЕКЦИИ (2024)
Выпуск: Т. 28 № 1 (21 ст.) (2024)
Авторы: Нестеркин Сергей Петрович

Работа служит введением к публикации тезисов Б. Барадина (1878-1937) к лекции А. Доржиева (1853-1938), которая должна была быть прочитана на международной буддийской выставке, планировавшейся в Ленинграде в 1927 г. Автор подробно останавливается на биографиях бурятского академического ученого Б. Барадина, а также его буддийского наставника геше А. Доржиева, по просьбе которого он составил тезисы. Обращаясь к истории первой буддийской выставки, которая прошла в период гражданской войны в 1919 г., автор отмечает вклад в нее академических ученых С.Ф. Ольденбурга, Б.Я. Владимирцова, Ф.И. Щербатского и О.О. Розенберга. Особо подчеркнута роль Щербатского, который стремился представить буддизм как совершенно уникальную религию, созвучную современной науке и не основанную на слепой вере. Это должно было выставить буддизм в выгодном свете перед большевиками и советской властью и предотвратить гонения на него. Отмечен вклад Щербатского в идеологию буддистского обновленческого движения, деятели которого стремились к сотрудничеству с атеистической властью. Обсуждаются исторические обстоятельства, в которых готовилась вторая, уже международная, выставка и причины, в силу которых она не могла состоятся. Останавливаясь на содержании тезисов Барадина, автор подчеркивает, что в них главным была близость буддизма идеологии Запада и современной науке. В заключении автор отмечает, что тема сближения буддизма и науки предвосхитила современные западные научные исследования буддийских медитативных практик, а также дискуссии западных ученых и Далай ламы о пользе буддийских психопрактик для современного мира.

Сохранить в закладках
ПРОБЛЕМАТИКА СВОБОДЫ ВОЛИ И МОРАЛЬНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ В ЭТИКЕ БУДДИЗМА (2024)
Выпуск: Т. 28 № 1 (21 ст.) (2024)
Авторы: Волкова Влада Алексеевна

В конце XX в. в англоязычных странах происходит формирование дисциплины буддийских этических исследований (Buddhist ethics), в рамках которой сообщество тесно взаимодействующих друг с другом исследователей занимается осмыслением и систематизацией этических положений буддизма, зачастую прибегая к использованию инструментария аналитической философии. Одно из направлений дисциплины Buddhist ethics представляет собой попытку встроить этическое содержание буддизма в современный западноевропейский философский контекст и поставить перед ним вопросы, характерные для западной философии, например, вопрос о моральной ответственности, свободе воли и детерминизме. В то время, как одни исследователи считают, что буддийские тексты отражают компатибилистскую позицию, другие видят в буддийских этических положениях указание на инкомпатибилизм. Первая проблема, с которой сталкиваются исследователи буддизма, заинтересованные в этой теме, состоит в том, что в буддизме нет представления о «свободе воли» в том виде, в каком оно существует в западной философии. Тем не менее, современные теоретики считают, что классический буддизм содержит достаточно материала, позволяющего вести разговор о каузальности и ответственности. Цель данного исследования - обосновать возможность обсуждения свободы воли в этике буддизма. Для этого в работе рассматриваются ключевые положения буддийского учения, релевантные в контексте свободы воли: зависимое возникновение, отсутствие самости и карма. Отмечается, что одним из оснований различия выводов исследователей буддийской этики в отношении вопроса о свободе воли и моральной ответственности в буддизме являются различия между тхеравадой и махаяной и то, к текстам какой традиции тот или иной теоретик преимущественно обращается.

Сохранить в закладках
ИСТОРИОГРАФИЯ ФИЛОСОФИИ ЙОГАЧАРЫ В ИНДИИ XX В. (2024)
Выпуск: Т. 28 № 1 (21 ст.) (2024)
Авторы: Бурмистров Сергей Леонидович

Парадигмы историографии философии в Индии менялись с конца XIX в. до настоящего времени в зависимости от социального и общекультурного контекста, в котором функционировала история индийской философии как часть современной индийской культуры. Это проявлялось и в представлениях индийских историков об учении буддийской махаянской школы йогачара, возникшей в IV в. Историки колониальных времен, опиравшиеся на философию неоведантизма (С. Радхакришнан, С. Дасгупта), рассматривали буддизм как порождение поздневедийской культуры, а йогачару - как учение, отражавшее в существенном видоизмененной форме идеологию упанишад, которая, согласно неоведантистам, исходила из постулата о существовании единой мировой души - Брахмана и о тождестве ему истинного «Я» человека - атмана. Историки позднеколониального и раннего постколониального времени (П.Т. Раджу, Д.П. Чаттопадхьяя, А.К. Чаттерджи, отчасти С. Дасгупта) сближали йогачару с европейским идеализмом - главным образом с учениями Дж. Беркли, Г.В.Ф. Гегеля, Ф. Брэдли, Дж. Мак-Таггарта - с целью показать принципиальное единство фундаментальной проблематики в индийской и западной философии. В то же время они сближали йогачару с учением брахманистской религиозно-философской школы адвайта-веданта, которое рассматривалось ими как еще одна форма индийского идеализма. Наконец, с развитием современной индийской культуры и изменением ее социального и политического контекста йогачара стала анализироваться как одна из форм философии сознания (Д. Калупахана). Все это показывает зависимость стратегий историко-философского исследования в Индии от социального, политического, культурного контекста, в котором оно осуществляется: в учении йогачары (как и в любом другом) выделяются и привлекают основное внимание те аспекты, которые историк философии находит наиболее близкими к проблематике современной ему философии.

Сохранить в закладках
ОСОБЕННОСТИ ИНТЕРПРЕТАЦИЙ ОСНОВНЫХ ПОЛОЖЕНИЙ МАДХЬЯМАКИ И ЙОГАЧАРЫ У БУДДИЙСКИХ АВТОРОВ В ТИБЕТЕ И ДРУГИХ СТРАНАХ (2024)
Выпуск: Т. 28 № 1 (21 ст.) (2024)
Авторы: Лепехов Сергей Юрьевич

Проблема истолкования ключевых положений философии буддизма Махаяны в двух ее основных школах - Мадхьямаки и Йогачары являлась центральным пунктом полемики ведущих буддийских мыслителей, таких как Нагарджуна, Васубандху и их последователи. Различные особенности истолкования основных положений этих школ, причины их появления и последствия для развития буддизма Махаяны стали предметом обсуждения в данной работе. Обосновывается необходимость анализа максимально большого количества текстов обеих школ и комментариев к ним. Обращается внимание на существование различных представлений буддийских авторов о трактовке ряда основополагающих философских представлений этих школ. Обсуждается влияние особенностей перевода на другие языки для адекватной передачи мысли автора. Отмечается, что возможность различных интерпретаций была заложена уже в самой методологии передачи буддийского учения, сформировавшейся на самых ранних этапах становления буддизма. Анализируются точки зрения ряда тибетских авторов. Делаются выводы о том, что: существование разных подходов к интерпретациям некоторых центральных для буддизма Махаяны категорий обусловлен наличием различных философских методологий; ряд особенностей связан с толкованием соотношения логико-критического знания и йогических методов и их приоритетности в выборе путей для достижения выхода из цепи перерождений; наличие сходства в позициях таких авторов как Нагарджуна и Васубандху (традиционно относимых к различным школам) делает проблематичной однозначную трактовку их философских позиций; некоторые особенности обуславливались не только чисто теоретическими предпосылками, но также факторами политической борьбы за ведущее место в буддийской иерархии той или иной страны, а также стремлением влиять на власть.

Сохранить в закладках
КИТАЙСКИЙ БУДДИЗМ В СИСТЕМЕ МИРОВ МАХАЯНСКОГО БУДДИЗМА (2024)
Выпуск: Т. 28 № 1 (21 ст.) (2024)
Авторы: Янгутов Леонид Евграфович

В исследовании рассматриваются особенности мира махаяны китайского буддизма в системе миров махаянского буддизма. Дается определение понятия «миры махаянского буддизма» как дивергентных конструктов, сформированные в ареалах распространения буддизма, а также мира буддизма китайской махаяны. Показаны специфические особенности буддизма махаяны Китае, оформленные в результате его ассимиляции на традиционной религиозной и социокультурной почве. Указаны факторы, препятствовавшие вхождению буддизма в цивилизационное пространство Китая и обусловившее его становление в там в течение нескольких веков. Раскрыта роль текстов праджняпарамиты, «Лотосовой сутры», «Нирвана сутры» и «Аватамсака сутры» в формировании школ китайского буддизма. Особо подчеркивается роль «Махапаринирвана-сутры» в формировании в Китае идеи мгновенного пути спасения. Показана значимость идеи мгновенного пути спасения для формирования собственно китайских школ. Дается анализ формирования философско-сотериологического направления в Китае, которое пошло по иному руслу, чем в Индии, где развитие идей мадхьямаки привело к акцентированию на эпистемологических аспектах учения о пустоте, в то время как в Китае было заострено внимание на её онтологических аспектах. Обозначена значимость проблемы истинно сущего как одной из главных проблем философских изысканий школ китайского буддизма тяньтай, чань, хуаянь, а также идеи мгновенного достижения состояния Будды, ставшая главным сотериологическим ориентиром этих школ. Указано, что в Тибете развитие философско-сотериологических направлений получило развитие в русле индийского буддизма. Рассмотрены причины выбора тибетцами сотериологического пути постепенного движения к нирване, обусловившего развитие буддизма в их стране. Раскрыта роль Атиши в выборе постепенного пути к нирване. Показано различие миров буддизма махаяны, сформировавшихся в Китае и Тибете.

Сохранить в закладках
КОММУНИКАТИВНЫЙ ДИСКУРС "ТАТТВА-САНГРАХИ" ШАНТАРАКШИТЫ (2024)
Выпуск: Т. 28 № 1 (21 ст.) (2024)
Авторы: Иванов Владимир Павлович

В исследовании рассматриваются структурные особенности знаменитого буддийского трактата VIII в. «Таттва-санграха» Шантаракшиты из перспективы «назначения» текста ( прайоджана ), раскрываемого в комментарии «Панджика» Камалашилы. Любой текст, помимо своей референтной (репрезентативной) функции - передачи адресату некоего содержания, или же экспрессивной, отражающей отношение автора к сообщаемому, осуществляет еще и свою третью - апеллятивную функцию, побуждающую реципиента сообщения к действию. Именно последняя, которую также можно было бы назвать праксиологической, чрезвычайно важна для индийской культуры текста. Эта функция имеет первостепенное значение в случае индийских религиозно-философских сочинений, основная цель которых - убедить и трансформировать сознание адресата текста. Наряду с линейными моделями передачи сообщения санскритские тексты при этом могут демонстрировать также нелинейные семантические структуры, передающие основное послание текста опосредованно. Именно так, согласно комментарию «Панджика» ученика Шантаракшиты Камалашилы, следует воспринимать основное послание «Таттва-санграхи». Он предлагает рассматривать «Таттва-санграху» не как тематически разнородное доксографическое сочинение, но как композиционно стройный текст, который самой своей структурой представляет развернутое изложение важнейшего буддийского принципа - зависимого происхождения ( пратитьясамутпада ). Темы, обсуждаемые в главах «Таттвасаграхи», действительно, напрямую соотносятся с характеристиками пратитьясамутпады , данными ей в «Шалистамба-сутре»» - раннем махаянском тексте, трактующим этот универсальный закон бытия. Камалашила предлагает рассматривать «Таттва-санграху» как единое высказывание - махавакья с единым целью-смыслом ( абхидхея ), которым и является постижение пратитьясамутпады . В этом понимании трактат функционирует как праксиологический инструмент для «инсталляции» в сознание адресата текста знания об «истинных принципах» ( таттвах ) пратитьясамутпады . Такая трактовка основного послания текста также ставит вопрос и о корректной передаче названия трактата на другие языки, поскольку «Таттва- санграха» понимается Камалашилой именно как «собрание/комплекс принципов ( таттв )», специфицирующих пратитьясамутпаду (pratītyasamutpāda-viśeṣaṇāni tattvāni).

Сохранить в закладках