Архив статей журнала
Статья посвящена реконструкции просопографии авторов военных нарративов об опыте взаимодействия русской армии с милитаризированными пространствами Юго-Западного фронта Первой мировой войны, и, в частности, об опыте оккупации русскими войсками австрийской провинции Галиция. Источниковая база данного исследования представлена личными материалами (письма, дневники, мемуары) представителей двух профессиональных групп - комбатантов и медицинского персонала Юго-Западного фронта. Данная группа источников позволяет исследовать специфику конструирования беллигеративных ландшафтов в экспертных дискурсах, а также определить спектр моделей описания милитаризированной окружающей среды Галиции в индивидуальных нарративах участников конфликта. В статье приведены результаты анализа непосредственного социального конструирования военной реальности участниками боевых действий сквозь призму их происхождения, уровня образования, групповой идентичности, профессиональной принадлежности, степени вовлеченности в реальные боевые действия. Автор статьи приходит к выводам о том, что особенности профессиональной деятельности на фронте влияют на ракурс восприятия происходящего, и определяет специфику дискурса каждой группы. Так, социальное конструирование образа окружающей среды зависело от культурного багажа автора эпистолярных материалов и его предшествующего военного опыта, от принадлежности к конкретному роду войск, от плотности контактов с милитаризированными пространствами и их населением, от конкретной фазы военных действий. Означивание военизированной окружающей среды через пропагандистские, религиозные, литературные каноны способствовало для свидетелей событий принятию смертельного ужаса войны, негативного боевого опыта, траура и ностальгии по утраченным жизненным мирам. Одновременно профессионализация дискурсов покорения окружающей среды через военно-стратегическую и медицинскую призму имела долгосрочное институциональное влияние.
В период Перестройки и постсоветский период в России уже к 1991 г. сформировались и затем последовательно сменились три конкурирующих типа политического дискурса: социал-демократический, неолиберальный и национально-патриотический. Каждому из них соответствовал связанный с ними тип легитимации власти. При этом после распада Советского Союза официально господствующая идеология отсутствовала, а история как наука развивалась относительно свободно. Современная историческая политика стала более консервативной и утратила возможность использовать этап Перестройки в качестве «мифа основания» для современного Российского государства, хотя его корни фактически уходят в это время. Такой разрыв преемственности с ближайшей историей страны противоречит традиционному типу легитимности, на который власть опирается. В статье рассматривается эволюция того, что можно назвать «мифом основания» современной России. Авторы рассматривают причины, по которым период Перестройки не может выполнять функцию «мифа основания»; рассматриваются причины, по которым М. С. Горбачёв и Б. Н. Ельцин могут или не могут считаться «отцами-основателями» новой России; рассматриваются попытки формирования мемориальных практик вокруг отечественной «бархатной» революции 21-22 августа 1991 г., Дня российского флага (22 августа), Дня Конституции (12 декабря) и Дня России (12 июня). Подчеркивается, что попытки формирования «мифа основания» из событий недавнего прошлого провалились и данный статус в современной России безальтернативно принадлежит Победе в Великой Отечественной войне, имеющей сакральное значение. Отмечается, что сейчас иные исторические события из истории России не имеют шанса претендовать на сопоставимый статус.
В статье рассматривается история административного отделения Ярославской церковной области от руководства РПЦ в 1928 г. и последовавшие за этим репрессии против ярославских епископов и мирян в русле инспирированной ОГПУ кампании по борьбе с контрреволюционными организациями. Цель исследования - вывести «дело ярославских епископов» из церковной истории в более широкий социально-политический контекст репрессивных кампаний рубежа 1920-1930-х гг., раскрыв при этом его отличия от преследований других групп населения и лиц. Материалы и методы включают конкретно-исторический анализ сводок ОГПУ за 1928-1934 гг., правовых актов РПЦ за 1918-1929 гг., писем ярославских епископов за 1928-1937 гг., материалов ярославского справочно-библиографического издания о репрессированных в те же годы. Материалы, проанализированные в направлении социальной истории на основе принципов неопозитивистской методологии и аксиологического подхода, представленные в проблемно-хронологической последовательности изложения событий, служат надежным средством достижения поставленной цели. Актуальность исследуемой темы обозначается из историографического обзора, в круг которого вошли наиболее значимые публикации последних лет. Результаты и выводы по истории «дела ярославских епископов» позволяют, прежде всего, отметить его связь с широкой и многолетней политической кампанией по борьбе с «контрреволюционно-монархическими нелегальными организациями церковников» инспирированной властью. Они указывают на необходимость признать эту группу репрессированных пострадавшими за православную веру, а не за политическую деятельность, что влечет за собой выделение их из общего числа «жертв политических репрессий». Научная новизна исследования заключается в том, что «дело ярославских епископов» приобретает значение свидетельства не только о духовно-ценностном смысле, но и о социально-политических целях репрессивной антицерковной кампании советской власти на рубеже 1920-1930-х гг. Практическая значимость исследования состоит в возможности использования его результатов в культурно-образовательной и научно-исследовательской деятельности.