Архив статей журнала
Изучение способов вербализации эмоциональности на примере татарской фразеологии позволяет представить в едином комплексе возможности языка, речи и способствует пониманию менталитета и психологии татарской языковой личности. Среди признаков фразеологических единиц отмечаются образность, эмоциональная выразительность, экспрессивность и оценочность. Эти признаки часто являются наиболее существенными для фразеологических единиц. Если для знаменательных частей речи важны категориальные значения предметности, действия, состояния или признака, что обеспечивает их номинативную функцию, то в случае с фразеологическими единицами ослабление этой функции происходит за счёт усиления эмоциональной и образноэкспрессивной функций. В статье рассматриваются фразеологические единицы, которые выражают несколько смежных эмоций различной степени и интенсивности, их можно объединить в фразеосемантические подгруппы («фразеосемантическая подгруппа удивления»; «фразеосемантическая подгруппа горе, страдания, печали, уныние», «фразеосемантическая подгруппа радость, счастье» и т. д.). Все они объединяются в три основные группы: 1) положительные эмоции; 2) отрицательные эмоции; 3) нейтральные эмоции. Мы выделили две фразеосемантические подгруппы, обозначающие положительные эмоции: 1) радость, счастье; 2) спокойствие, легкость. В каждой из подгрупп фразеологизмы состоят из компонентов с национальной спецификой. Активные компоненты фразеосемантической подгруппы «радость, счастье»: күк (‘небо’), бәхет (‘счастье’), йөрәк (‘сердце’), күңел (‘душа’) и др. Активные компоненты фразеосемантической подгруппы «спокойствие, легкость»: соматизмы, күңел (душа), йөрәк (сердце), җан (душа) и др. Избавившись от негативных эмоций, таких как беспокойство и гнев, человек успокаивается и становится счастливым.
В статье рассмотрены варианты репрезентации концептов татарского языка на материале татарской и башкирской литератур Республики Башкортостан с позиции когнитивной лингвистики и лингвокультурологии. Здесь кратко представлены основные подходы в толковании таких понятий, как «концепт», «художественная картина мира», «индивидуальная языковая картина мира» и др.
Художественное осмысление национально-языковой картины мира осуществляется писателями и поэтами, так как они способны создавать новые художественные миры и тем самым расширять коннотационное поле того и ли иного концепта. Для анализа данного процесса в статье использованы произведения татарских и башкирских писателей: М. Кабирова, Г. Гиззатуллиной, Г. Гильманова, М. Вафина, М. Закирова. Авторы делятся опытом интерпретации таких значимых концептов татарской культуры, как «кеше» («человек»), «җан» («душа»), «кабык» («лубок»), «шагыйрь» («поэт»), «моң» («мелодия» / «грусть»), «юл» («дорога» / «путь»), обладающих лингвистической и лингвокультурной значимостью. На основе проведенного исследования обосновывается ценность концептуального анализа с целью определения соотношения универсального, национального, индивидуального компонентов концепта в произведении или в творчестве того или иного автора. Показано, что анализ текста или текстов писателя со стороны созданных им концептосфер позволяет глубже вглядываться в художественное полотно, отражающее его мир. В статье отмечается, что проблема анализа концептуальной картины текста на материале татарской литературы остается актуальной и перспективной.
Данная работа посвящена исследованию лексики предметов верхней одежды в двух родственных тюркских языках – татарском и чувашском. Эти два языка соседних народов тесно взаимодействуют, что приводит к взаимопроникновению в том числе и языковых элементов.
В статье татарские и чувашские лексемы, входящие в тематическую группу «верхняя одежда», анализированы в сравнительном аспекте. Слова рассмотрены с историко-этимологической точки зрения. В работе были приведены примеры из других тюркских языков и исследованы заимствования этих слов в русский язык.
Авторы пришли к выводу, что основу лексем, выражающих значения предметов верхней одежды, составляют общетюркские слова, такие как чикмән, толып, күрк, чапан, әрмәк, тун, бишмәт и др., хотя некоторые из них исследователи считают заимствованиями из других языков. Стоит отметить, что часть слов была заимствована в чувашский язык из татарского: сăпăн, камсул, пишмет и др. Общепринятым считается мнение, что такие иноязычные слова, как камзул / камсул, заимствованы из итальянского через русский язык*; зыбын, чоба* – из арабского языка и т. д. Некоторые названия предметов верхней одежды были приняты в русский язык из тюркских языков: бешмет, азям, армяк, чекмень, епанча, кафтан, тулуп, чапан и др. Затрудняет исследование тот факт, что происхождение многих слов определяется учеными по-разному.
Статья посвящена описанию 4-х томного «Этнокультурного словаря татарского языка», который был составлен коллективом преподавателей Института филологии и межкультурной коммуникации Казанского федерального университета. В данном труде зафиксирована лексика татарского языка, отражающая традиционную культуру народа, в которой аккумулируются сведения об окружающем мире, условиях жизни, быте, организации труда и т. п. Подобного рода исследования являются надежным подспорьем в изучении обстоятельств и факторов формирования национальной культуры.
Этнокультурные словари дают фрагментарное представление о языковой картине мира татарского народа. Для определения роли и места культурно-маркированной лексики, выбранной для составления словарных статей, авторами были проанализированы словари XIX–XXI веков, рассмотрено употребление данных слов в составе фразеологических высказываний, пословиц и поговорок, их использование в песнях, художественных произведениях. Подобное изучение таких единиц добавляет новые данные в историю становления, развития и совершенствования татарской материальной и духовной культуры. Предлагаемые труды могут служить образцом для составления этнокультурных словарей других тюркоязычных народов, а собранный в этих лексикографических трудах материал найдет достойное место в словарях концептов тюркских языков.