С 2003 по 2009 г. Китайская Народная Республика (КНР), Корейская Народная Демократическая Республика (КНДР), Республика Корея (РК), Российская Федерация, США и Япония провели ряд многосторонних переговоров по денуклеаризации Корейского полуострова. 19 сентября 2005 г. был достигнут «золотой стандарт» соглашений по денуклеаризации. КНДР обязалась отказаться от ядерного оружия, воздержаться от развертывания ядерного оружия и вернуться к соблюдению условий Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и гарантий Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ). США подтвердили отсутствие ядерного оружия на Корейском полуострове и намерений напасть или вторгнуться в КНДР. Все стороны согласились оказать энергетическую помощь КНДР. Соглашение также установило принцип «обязательства в обмен на обязательства, действия в обмен на действия». Используется Гарвардский метод переговоров для анализа зоны возможного соглашения (ЗВС), элементы которого прослеживаются в переговорах, окончившихся принятием соглашения от 19 сентября 2005 г. между участниками Шестисторонних переговоров по ядерной проблеме Корейского полуострова. С помощью полученных результатов оцениваются перспективы применения ЗВС от 2005 г. в нынешних реалиях. Первый раздел посвящен анализу ЗВС, которая привела к соглашению 2005 г. Второй раздел сосредоточен на поиске ЗВС в нынешних условиях с учетом предыдущего опыта.
Инициатива «Пояс и путь» - предложенный Пекином формат международного сотрудничества посредством строительства сухопутных и морских коридоров, соединяющих Китай с другими странами и регионами. Одним из ее направлений выступает Цифровой Шелковый путь (ЦШП), стратегической целью которого заявлено сокращение цифрового разрыва и улучшение цифровой связанности стран-участниц. Пандемия COVID-19 привела к активизации ЦШП, что обусловливает актуальность изучения его практического внедрения в разных регионах мира.
Цель исследования - анализ концептуальных оснований ЦШП, а также возможностей и ограничений реализации проекта в регионе Латинской Америки и Карибского бассейна (ЛАКБ). Автор опирается на концепцию технологического лидерства, что позволяет рассмотреть ЦШП как альтернативный формат сотрудничества, продвигаемый Китаем для реформирования международных отношений в цифровой сфере. Поскольку это бросает вызов технологическому доминированию Запада, в первую очередь США, эвристическую ценность имеет также теория властного транзита. Методологическую основу исследования составляет широкий спектр общенаучных методов политического анализа. Основными источниками для эмпирического анализа служат правительственные документы, материалы аналитических центров, международных организаций и форумов, статистические данные, интерактивные карты, выступления официальных должностных лиц и т. д. Получены следующие результаты: прослежена эволюция концепта «Цифровой Шелковый путь» в официальном политическом дискурсе КНР; систематизированы научные работы по теме; выделены ключевые элементы данной инициативы; определены возможности и ограничения ее внедрения в регионе ЛАКБ; охарактеризована реакция США на активизацию китайско-латиноамериканского сотрудничества в цифровой сфере. Автор пришел к выводу, что ЦШП играет важную роль в реализации стратегической задачи по превращению КНР в технологическую сверхдержаву, поэтому с большой долей вероятности он станет основой сотрудничества в рамках «Пояса и пути».
В 2020 г. четыре арабских государства - Бахрейн, Объединенные Арабские Эмираты, Марокко и Судан - при активном содействии США сделали первые шаги на пути к нормализации отношений с Израилем. Предпринята попытка выявить основные причины, подтолкнувшие арабские государства к таким действиям, а также проведен анализ положения палестинцев на фоне укрепления отношений Израиля с арабским миром. Автор анализирует, как конфликт между Израилем и ХАМАС, начавшийся 7 октября 2023 г., оказал влияние на сложившиеся дипломатические, экономические и военные связи между еврейским государством и странами - подписантами «Авраамовых соглашений». По результатам исследования установлено, что одной из главных причин нормализации отношений арабских стран с Израилем стал расчет на углубление сотрудничества с США в военно-технической области. В то же время нельзя расценивать нормализацию отношений четырех арабских стран с Израилем как шаг к стабилизации в регионе, так как реакция на достигнутые договоренности со стороны палестинцев и других государств региона демонстрирует отсутствие единого подхода к проблеме ближневосточного урегулирования и взгляда на выстраивание региональной архитектуры. В этом контексте следует особо отметить положение палестинцев, для которых эти соглашения стали ударом в спину и создали неблагоприятные условия для образования полноценного Государства Палестина. Также подчеркивается, что будущее «Авраамовых соглашений» и возможность их расширения будет зависеть от развития конфликта между Израилем и ХАМАС, а также от готовности сторон к долгосрочному мирному урегулированию. Продолжение конфликта в Газе серьезно подорвет имидж Израиля в арабском мире и основополагающие принципы «Авраамовых соглашений», что отразится на снижении значимости этих договоренностей. Это исследование предлагает ценный взгляд на сложные и динамичные отношения в Ближневосточном регионе и способствует пониманию мотивов и последствий недавних геополитических изменений.
Анализируются основные направления внешней политики Государства Израиль в условиях нынешней трансформации мирового порядка и формирующейся «новой биполярности». До начала специальной военной операции (СВО), несмотря на достаточно прочный стратегический союз с США, Израиль проводил прагматичный внешнеполитический курс и поддерживал взаимовыгодные двусторонние отношения с ведущими державами незападного мира, неаффилированными с евроатлантическим альянсом, - Россией, КНР и Индией. Однако резкое обострение ситуации на палестинских территориях в октябре 2023 г. поставило Израиль перед экзистенциальным выбором в условиях зарождающейся новой биполярности, и этот выбор был сделан в пользу США и их союзников по НАТО. Сейчас официальная риторика в Израиле стала созвучной с той, которая получила распространение в период разрыва отношений между Россией и Израилем. Тем не менее при формировании конкретной политики, когда российская и израильская точки зрения не совпадают, обе стороны по-прежнему координируют все действия в рамках диалога. Авторы фокусируют внимание на основных проблемах, по которым у России и Израиля существуют расхождения: украинский, иранский и палестинский факторы. Среди приоритетов внешней политики Израиля особое место занимают Китай и Индия. Значение этих стран для еврейского государства будет возрастать из-за неизбежных изоляционистских тенденций в регионе, которые усиливаются на фоне обострения палестино-израильского конфликта. Рассмотрены основные тренды в отношениях Израиля с некоторыми арабскими странами, а также КНР и Индией.
Черноморский регион (ЧР) в различных его геополитических конфигурациях является зоной приоритетных интересов турецкой элиты. До Кючук-Кайнарджийского мирного договора (1774 г.) Черное море рассматривалось как «гарем султана». Являясь, по сути, полуостровом между Средиземным и Черным морями, Турция заинтересована в сохранении контроля над черноморским пространством либо в разделении ответственности с другой сильной державой, имеющей выход к Черному морю.
Цель исследования - выявить и изучить внешнеполитическую стратегию Турции в отношении ЧР как одного из ключевых геополитических пространств для национальных интересов Анкары. При этом под внешнеполитической стратегией понимается долговременный механизм субъекта в отношении объектов и конкурирующих субъектов, направленный на достижение как можно более выгодного пространственного положения, которое достигается с помощью военных и невоенных средств с применением соответствующих ресурсов с учетом фактора своевременности. В рамках достижения поставленной цели решаются конкретные задачи: выявлены устойчивые характеристики турецкой внешней политики, сформированные историческим опытом и географией, которые лежат в основе внешнеполитической стратегии Анкары; показано и исследовано стратегическое видение турецкой элиты в отношении ЧР; раскрыты механизмы влияния на регион внешних геополитических субъектов и сочетание этих механизмов с турецкими национальными интересами. Авторы вводят понятие «турецкий баланс» как механизм внешнеполитической стратегии Турции, главной целью которого является встраивание в логику и алгоритмы внешнеполитических балансов более сильных держав с взаимным их противопоставлением и дальнейшим уравновешиванием. Это позволяет Турции получать максимальные геоэкономические и геополитические дивиденды. Методология исследования представлена системным, геополитическим и цивилизационным подходами. Учитывая роль ЧР в военно-политической динамике с февраля 2022 г., механизмы внешнеполитической стратегии Турции в отношении региона приобретают для РФ первостепенный характер в различных направлениях национальной безопасности. Авторы принимают точку зрения, что февраль 2022 г. является инерцией развития марта 2014 г. и глубже - отложенным кризисом 1991 г., вызванным дезинтеграцией СССР. Однако именно начало специальной военной операции (СВО) вывело военно-политические противоборство на глобальном и региональном уровне в формат открытого противостояния. Россия бросила открытый вызов Западу и его системе союзников.
Для цитирования: Савичева Е. М., Киричко Ф. А. Рецензия на книгу: Phillips C. Battleground: 10 Conflicts that Explain the New Middle East. New Haven, London: Yale University Press, 2024. 312 p. // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Международные отношения. 2025. Т. 25, № 3. С. 553–560. https://doi. org/10.22363/2313-0660-2025-25-3-553-560
С момента образования Китайской Народной Республики (КНР) в 1949 г. США активно применяли против Китая односторонние экономические меры (санкции). После начала нормализации политических отношений между двумя странами в 1970-х гг. объем ограничительных мер снижался, к началу 2000-х гг. охватывая лишь узкие сферы торговли. Однако уже в первый срок президентства Д. Трампа санкции вернулись в арсенал американской политики в отношении Китая. Проблема получила глубокую рефлексию в научной литературе, однако в ней остается ряд пробелов. Китай оказался слишком специфическим случаем для исследований, которые использовали количественные данные о санкциях против множества стран. Пробелы сохраняются и в источниках, которые анализируют только китайский случай. Здесь наметилась концентрация на текущей политической конъюнктуре, поскольку лишь немногие исследования изучают вопрос в исторической глубине. Заполнение указанных пробелов является целью данной статьи. Рассмотрены ключевые направления политики санкций США против КНР, способы адаптации Китая к американским санкциям и его ответные меры, причины медленной эскалации и деэскалации санкций как на современном этапе, так и в исторической ретроспективе. Случай Китая отклоняется от сложившейся в литературе теоретической посылки о том, что изменение политического курса страны-мишени является базовым критерием эффективности санкций. Выявлено, что они могут оставаться функциональными даже в том случае, если данная задача не решается. Сигнализирование и сдерживание компенсируют недостатки в области принуждения страны-мишени к изменению своей внешней или внутренней политики. Использование санкций как сигнального инструмента может объяснить, почему деэскалация и эскалация санкций со стороны США носит осторожный характер. Резкие шаги избыточны для направления политических сигналов, тогда как умеренные действия вполне подходят для такой функции. Применение санкций как инструмента сдерживания Китая в области высоких технологий приводит к наращиванию усилий Пекина по разработке собственных ограничительных мер. Методология исследования базируется на анализе документов, отражающих политику санкций США против Китая и ответные меры КНР.
Мировой энергетический рынок переживает глубокую реструктуризацию в связи с изменением динамики экспортных и импортных потоков энергоресурсов, обусловленным развитием глобального спроса, технологическим прогрессом в производстве и значительными геополитическими изменениями. Находящийся в геополитическом нестабильном Ближневосточном регионе и строящий «экономику сопротивления» Иран, один из мировых лидеров по запасам, добыче и экспорту нефти, прилагает усилия, направленные на формирование эффективной внешней политики, призванной обеспечить геополитические и экономические интересы страны в контексте новых международных реалий. Стержнем этой политики должна стать энергетическая дипломатия.
Цель исследования - выявить особенности формирования энергетической дипломатии как важного инструмента обеспечения построения «экономики сопротивления» в Иране. Показано, что энергетическая дипломатия Исламской Республики Иран складывается, прежде всего, с опорой на нефтегазовый сектор иранской экономики, что заметно актуализирует задачу изучения особенностей планирования ее развития. Методологически статья выполнена в рамках комплексного подхода к исследованию многоаспектного процесса развития нефтегазовой отрасли как одного из оснований иранской «экономики сопротивления» и формирующейся энергетической дипломатии. В центре внимания авторов - стратегическое видение руководством Ирана приоритетных задач развития нефтегазового сектора экономики в контексте достижения заявленных целей развития страны. Кроме того, проанализированы данные о производстве, экспорте и инвестициях в нефтегазовый сектор, продемонстрирована его значимость для формирования целостной стратегии экономического развития Ирана в условиях санкционного давления. Как показано в исследовании, становление энергетической дипломатии происходит в контексте усилий иранского правительства по усилению регионального лидерства Ирана. Подчеркнута нацеленность энергетической дипломатии Исламской Республики Иран на формирование новых международных партнерств и достижение глобальных инновационных энергетических решений, в том числе и с участием Российской Федерации.
В условиях роста глобальной нестабильности и фундаментальной трансформации мировой экономической системы для Российской Федерации актуализируется задача диверсификации внешнеэкономических связей и укрепления геополитических позиций. Одним из партнеров, чья значимость для России возрастает, сегодня выступает Королевство Саудовская Аравия (КСА), также стремящееся к расширению географии международного взаимодействия и стабилизации внутристрановых, региональных и международных процессов.
Цель исследования - охарактеризовать торговое и экономическое партнерство России и Саудовской Аравии в 2010-2023 гг. Показано, что на данном этапе российско-саудовское партнерство переживало некоторый ренессанс. Торговое сотрудничество между странами на протяжении десятилетия имело тенденцию к росту, активизировался диалог в энергетической и других сферах экономического и политического взаимодействия. Совершенствовалась нормативно-правовая база двустороннего сотрудничества. С помощью статистических методов выявлена динамика взаимной торговли и современные особенности двусторонних экономических отношений, среди которых - высокая зависимость двусторонних отношений от личных связей высшего руководства и внешних факторов, сохраняющаяся ограниченность сфер сотрудничества при некотором росте их направлений, а также узость товарной номенклатуры взаимной торговли. Авторы пришли к выводу, что, несмотря на прогресс в российско-саудовских отношениях, зафиксированный за исследуемый период, переоценивать уровень этих отношений не следует, так как их состояние можно определить как «своевременное союзничество». Саудовская Аравия, оставаясь на протяжении десятилетий стратегическим союзником США в Персидском заливе, достаточно прагматично и осторожно подходит к выстраиванию отношений с Российской Федерацией. На двусторонние отношения продолжают оказывать воздействие как внутристрановые, так и региональные и глобальные факторы, а также внешние акторы. В частности, возможно введение вторичных санкций США в отношении Саудовской Аравии как российского торгового партнера. Поэтому и подход Российской Федерации должен быть, по мнению авторов, зеркальным и одновременно более активным в направлении формирования целей и задач, обеспечивающих национальные интересы, и соответствующих политических и экономических действий.
В последние годы происходит оформление санкционного режима Китая, которое выражается, во-первых, в росте интенсивности и многообразия ограничительных мер, используемых Китаем в ответ на односторонние санкции оппонентов начиная с 2010-х гг. Наглядной становится дифференциация инструментов контрсанкций Китайской Народной Республики (КНР) в зависимости от мотивации Пекина и их объекта. Растет список триггеров, провоцирующих КНР на контрмеры, умножаются преследуемые с помощью них цели. Во-вторых, с 2018 г. у КНР появились нормативно-правовые механизмы введения контрсанкций и противодействия иностранным санкциям.
Цель исследования - на основе собранной базы данных «Односторонние санкции Китая, 1956-2023» проследить эволюцию контрсанкций Китая и предложить теоретические обобщения о них, количественно подтверждающие или опровергающие результаты предшествующих исследований. Исследование опирается как на анализ предшествующих работ о контрсанкциях КНР на английском и русском языках, научный консенсус о которых отсутствует, лишь некоторые выводы количественно обоснованы и подкреплены базами данных, так и на сбор базы данных и методы описательной статистики. Новизна исследования обусловлена тем, что в нем проводится различие между этапом активного оформления санкционного режима Китая в течение последних 10 лет и долгой предысторией, в рамках которой имели место лишь отдельные неофициальные контрмеры: бойкотирование Китаем участия в Олимпийских играх в 1950-1970-х гг.; частичный отказ КНР от импорта из тех стран, лидеры которых принимали у себя с официальным визитом Далай-ламу XIV в 2000-2010-х гг.; потребительские бойкоты товаров иностранных компаний в КНР и бюрократические блокады на таможне начиная с 2008 г. Перечисляются и описываются механизмы действия основных контрсанкционных законов КНР, принятие которых было спровоцировано торговой войной с США. В итоге стали преобладать зеркальные контрсанкции КНР, применяемые адресно против отдельных лиц и компаний и предполагающие барьеры на въезд и ведение бизнеса в КНР, ограничения инвестиций, сотрудничества, торговли, заморозку активов и т. д. Автор приходит к выводу о «разделении труда» между скрытыми санкциями, максимизирующими ущерб для стороны, на которую наложены санкции, и формализованными санкциями, максимизирующими перформативное воздействие на третью сторону. Вторые не заменяют собой первые, а дополняют их.
Проблема безопасности в сфере информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) приобретает все возрастающее значение в контексте международных отношений и внешней политики. Исследование посвящено анализу дискурса администрации Дж. Байдена в области международной ИКТ-безопасности на латиноамериканском направлении. Цель - выявление скрытой в дискурсе идеологии, поддерживающей и оправдывающей властные отношения США со странами Латинской Америки. Научная новизна работы состоит в комплексном применении метода критического дискурс-анализа (КДА), позволяющего рассмотреть, как языковые практики формируют восприятие ИКТ-безопасности и политической реальности, а также количественного контент-анализа, дающего представление об атрибутируемых угрозах, в первую очередь среди государственных акторов, что ранее не получило должного внимания в научной литературе. КДА проводится на контекстуальном и дискурсивном уровнях. Исследование опирается на широкую источниковую базу, включающую материалы государственных органов США за период с января 2021 по ноябрь 2024 г. Авторы критически осмысляют образ США как агента, конструирующего международную ИКТ-безопасность на латиноамериканском направлении, в ракурсе своих гегемонистских устремлений. Выявлено, что значимым элементом американского дискурса является образ Латинской Америки как региона, уязвимого в ИКТ-пространстве и нуждающегося в патернализме со стороны Вашингтона. Образы Китая и России представляются как основные источники угроз в регионе для оправдания доминирующей роли США. На втором плане американского дискурса присутствуют образы Корейской Народно-Демократической Республики (КНДР) и Исламской Республики Иран (ИРИ), которые позиционируются как ограниченные, но растущие угрозы в ИКТ-пространстве. Авторы приходят к выводу, что подобные дискурсивные практики служат инструментом легитимации влияния США и продвижения ими своих стратегических интересов в регионе.
Современный макрорегион Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА) и после распада биполярной системы международных отношений представляет собой пространство с более чем двумя десятками государств с различными политическими режимами, экономическими моделями, уровнями социально-экономического развития и целым рядом конфликтов, которые по типам делятся на межгосударственные, внутренние и гибридные с участием государств и негосударственных акторов (НГА), по видам - на территориальные, идеологические, политические, этнические, религиозные и экономические, а также отличаются по интенсивности и степени интернационализации. Противоречивость БВСА проявляется в параллельном генезисе очагов устойчивого развития, обусловливающих заинтересованность государств в установлении долгосрочного мира, что коррелирует с важным транзитным местом БВСА в глобальных логистических проектах, будь то китайская инициатива «Один пояс, один путь» или транспортный коридор «Индия - Ближний Восток - Европа». Отсутствие определенности в военно-политических сценариях, от которых зависит развитие стран БВСА, повышает значимость экспертных оценок и прогнозирования, чем объясняется актуальность темы исследования. Автор ставит перед собой задачу доказать тезис о том, что, несмотря на эскалацию напряженности и провал попыток США «умиротворить» регион на монетарной основе, учитывая преимущественно интересы Израиля, но не других стран, шансы избежать масштабной региональной войны остаются. При переходе от так до конца и не сложившегося однополярного мира к многополярности это связано с суверенизацией внешней политики стран БВСА и дипломатией новых глобальных центров силы, в частности России и Китая. С опорой на широкий пласт российских и зарубежных источников автор применяет принцип историзма и системный подход, анализируя процессы в динамике и в ретроспективе. Новизна исследования состоит в том, что, руководствуясь принципом связи теории и практики и обращаясь к теории глубоко разделенных обществ (ГРО), автор вводит в научный оборот понятие «глубоко разделенного региона» (ГРР). Практическая значимость исследования заключается в предложении ряда рекомендаций по реализации Концепции внешней политики Российской Федерации 2023 г.