ПОЛИЛОГ

В статье исследуется роль шотландского аристократа Пола Мензиса (Павла Гавриловича Менезия) (1637-1694) в деле раннего воспитания русского царя-реформатора Петра Алексеевича Романова. Прослеживается история появления молодого шотландца-северянина, получившего в Европе блестящее образование, в Московском царстве, его военная и дипломатическая карьера. Высказывается мнение, что особое место, занятое Павлом Менезием в старомосковской элите, было обусловлено не только безусловными интеллектуальными способностями, но, главным образом, близостью к «канцлеру» Артамону Матвееву и новому тестю царя Алексея Михайловича - К. П. Нарышкину и его семейству, в первую очередь, к матери Петра - Наталье Кирилловне Нарышкиной. Роль Мензиса-Менезия в становлении «северо-европейского» мироощущения молодого Петра Романова подтверждаются беспрецедентными почестями, которые были оказаны царем Петром при погребении Павла Менезия на «иноверческом» кладбище в Марьиной Роще в 1694 г.

Объектом данного исследования являются особенности семейных взаимоотношений в контексте российской цивилизационной специфики. Обращение к истории вызвано тем, что в настоящее время человечество подошло к критической черте, когда формальное стремление к равенству полов сначала привело к нивелированию разницы между ними, а затем вызвало различного рода абсурдные практики «отмены» атрибутивных человеческих свойств. Автор обращает внимание на то, что отечественный опыт развития, быть может, особенно ценен для гармоничного сосуществования в культуре мужского и женского начала. А российская модель единства многообразия позволяла сохранять свойственную каждой интегрируемой в общую государственность народной культуре собственную модель человеческой бинарности, что составляет на сегодня богатство социального выбора среди множества различных традиций. Статья имеет ярко выраженный междисциплинарный характер. Она использует инструментарий цивилизационной теории и гендерного подхода, развиваемого исходя из российской логики смысла, что позволяет трансформировать взгляд на патриархальность российского общества и обозначить перспективы дальнейшего развития человеческой бинарности. Иная оптика рассмотрения, примененная в статье, дает возможность иначе интерпретировать доступные свидетельства российского прошлого, обратить внимание на факты, которые ранее отметались исследователями, поскольку не укладывались в рамку единого универсального и прогрессивного пути развития, на котором, как полагалось, Россия несколько «отставала» от «передовых» стран. Сегодня это «запаздывание» на пути разрушения человеческой природы становится цивилизационным преимуществом. Исследование приобретает особенное звучание в его заключительной части, посвященной интеграции в российские общецивилизационные процессы женщин из инородческой среды, где традиционные ценности дольше не подвергались разрушительным веяниям нигилизма, поскольку курс на их сохранение составляет в настоящее время основу отечественной локально-цивилизационной идентичности. Автор приходит к выводу, что сохранение традиционных институтов и борьба с предрассудками - две взаимоисключающие стратегии, а то, что порой производит впечатление архаики, может быть глубоко вплетено в культурный контекст.

В статье анализируется парадоксальная ситуация, сложившаяся вокруг философско-правового и политического наследия Б. Н. Чичерина. С одной стороны, его академические заслуги ни у кого не вызывали сомнений, он по праву считался патриархом русской правовой мысли, ближайшим учеником Т. Н. Грановского, представителем славной эпохи Великих реформ Александра II. С другой стороны, его философско-правовые, как и его социально-политические, взгляды никак не повлияли на развитие политической и правовой мысли в России начала XX века. В статье делается попытка объяснить, во-первых, почему его философско-правовое наследие оказалось не востребованным не только представителями правового позитивизма, но также и последователями возрожденного естественного права, во-вторых, почему ни одна из многочисленных политических партий либерального спектра никак не воспользовалась его политическим наследием. Эта невостребованность наследия Б. Н. Чичерина связана, утверждается в статье, не столько с особенностями его собственного учения, сколько с теми серьезными изменениями, которые произошли в научном мышлении вообще и в науке права в частности, а также в реальной общественно-политической жизни России.