Статья: ЛЕОПОЛЬД I И ПОЛИТИКА БЕЛЬГИИ НАКАНУНЕ КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ (2022)

В начале этого года до меня дошла скорбная весть, что мой научный руководитель Александр Абрамович Галкин ушел в мир иной. А я-то верил, что он наперекор всему возьмет и отпразднует свой 100-летний юбилей, до которого оставалось всего ничего, около полугода. Увы, не судьба

Рецензируемая монография посвящена памяти одного из крупнейших российских франковедов, профессора исторического факультета МГУ В. П. Смирнова, который в течение нескольких десятилетий занимался плодотворными исследованиями внутренней и внешней политики Третьей, Четвертой и Пятой республик, опубликовав цикл фундаментальных трудов по указанной проблематике. Авторы книги – кандидаты исторических наук, доценты исторического факультета МГУ А. А. Вершинин и Н. Н. Наумова являются хотя и молодыми, но уже известными отечественными специалистами по проблемам международных отношений 1920–1930-х годов

В книге «Американская цивилизация» автор выделил шесть ее основ – английский архетип, демократия, индивидуализм, равенство возможностей, массовая иммиграция, мессианство. В данной статье автор останавливается на трех перманентных, но наиболее подвергшихся изменениям основаниях – демократии, иммиграции, мессианстве. До 1960-х годов американская демократия была тождественна политической демократии, но в 1930–1960-х годах в США сложилось «социальное государство». Его развитие пресеклось в период президентства Р. Рейгана: в условиях, когда после окончания холодной войны капитализм восторжествовал во многих странах мира, в том числе бывших социалистических, произошла его мифологизация. Миф гласит, что освобожденный от всяких пут капитализм способен облагодетельствовать всех людей. Такая ситуация сохранялась до последнего десятилетия. Контртенденция объясняется тем, что американская демократия предоставляет очевидные преимущества в основном верхним экономическим слоям. В XVII–XIX вв. иммигранты в США ассимилировались англосаксонским ядром. С начала ХХ в. они стали смешиваться в «плавильном котле», который творил американскую цивилизацию, вобравшую в качестве основы англосаксонские ценности, но к ним добавились ценности других европейских культур. С 1960-х годов с концепцией «плавильного котла» стал соперничать мультикультурализм, означавший, что иммигранты и граждане разных рас существуют в США равноправно. В 2020 г. в ходе национальных выборов сторонники мультикультурализма одержали победу. В случае распространения полного равенства на небелые расы и этносы кардинально изменится облик американской цивилизации. Обе главные партии придерживались имперского мессианства, унаследованного от Британской империи, но сохранившегося и развитого после достижения в 1776 г. независимости. На современном этапе наметился кризис американской империи и отход от цели мирового господства и мессианства.

Статья посвящена малоизученным в отечественной исторической науке сюжетам, связанным с пониманием роли и места иммигрантов из Вест-Индии в современном мультирасовом обществе Великобритании. В статье представлен краткий исторический очерк, связанный с прибытием в Британию корабля «Эмпайр Виндраш» в 1948 г., символизировавшего начало массовой иммиграции в страну, а также анализ обсуждений в парламенте юбилейных мероприятий по случаю 70-летней годовщины этого события и общественно-политического скандала, возникшего накануне празднования. Особое внимание уделено прояснению дискуссионного в политическом дискурсе Соединенного Королевства вопроса, что стало реальной причиной резкого увеличения въезда в страну выходцев из колоний и обретших суверенный статус стран после Второй мировой войны. Также описан процесс урегулирования произошедшего скандала и проблемы выплаты денежной компенсации пострадавшим гражданам. В качестве источников выступают материалы дебатов обеих палат парламента, документы кабинета министров, статистика. Методами исследования послужили историко-генетический, сравнительный и структурно-функциональный анализ. В заключение сделаны выводы, что широкий общественный и политический резонанс юбилейных мероприятий и всех связанных с ними событий отразил сложность и многомерность проблемы интеграции мигрантов и рекомпозиции существующей модели национальной идентичности Великобритании, «выпадающим» элементом которой является отношение к колониальному и постколониальному прошлому страны. На фоне обсуждений в парламенте обозначился запрос разных этнических групп, в том числе представленных в политическом истэблишменте, на признание своего реального вклада в развитие Соединенного Королевства, формирование инклюзивной среды и мультирасового разнообразия. Обозначенные сюжеты проясняют особенности миграционной картины Великобритании и выводят на понимание фундаментальных вопросов о сущности британской идентичности

Статья посвящена анализу основных направлений современной политики региональной безопасности Саудовской Аравии и Турции. Стратегическое положение Ближнего Востока, наряду с высоким уровнем конфликтности и другими факторами, превратило данный регион в «гордиев узел» мировой политики. Проблема обеспечения безопасности в нем является одним из ключевых пунктов как ближневосточной, так и глобальной повестки. На современном этапе большинство внутренних процессов на Ближнем Востоке зависит от расстановки сил между региональными «тяжеловесами», такими как Иран, Израиль, Турция, некоторые арабские страны во главе с Саудовской Аравией. Однако комплексные исследования в данном проблемном поле практически не встречаются в историографии, чем обуславливается новизна.

В статье рассматривается современная региональная политика безопасности Эр-Рияда и Анкары, поскольку они, располагая значительными ресурсами, стремятся достичь своих целей как на международном уровне, так и на самом Ближнем Востоке, конкурируя за лидерство в нескольких пересекающихся областях. При этом в силу географической близости и других факторов сферы интересов саудовского и турецкого внешнеполитических курсов зачастую совпадают. Цель статьи заключается в выявлении и анализе данных сфер в контексте текущих региональных процессов.

Основные источники работы – открытые документы правительств Саудовской Аравии, Турции и ряда региональных организаций, а также выступления официальных лиц. Авторы, опираясь на идейно-ценностный подход, системный, институциональный и исторический методы, проводят параллели между политикой региональной безопасности Саудовской Аравии и Турции на Ближнем Востоке, выявляя сферы пересечения интересов двух государств, которые не только лежат в основе их сотрудничества, но и создают почву для конкуренции между ними.

Авторы отмечают сходство и различие политики региональной безопасности Саудовской Аравии и Турции на уровне концептуальных подходов, а также по конкретным направлениям: Сирии, Ираку, Катару и Ирану. Современная история

В статье рассматривается международная деятельность руководителей Всесоюзного совета евангельских христиан-баптистов (ВСЕХБ) на рубеже 1960–1970-х годов, которая осуществлялась в условиях контроля и регламентирования государственными инстанциями. Руководство конфессии вынуждено было доказывать «полезность» своего существования; такую пользу могли приносить контакты христиан-баптистов из разных стран. Основной формой презентации международной работы ВСЕХБ было составление отчетов как о зарубежных командировках, так и об общении с иностранцами внутри СССР. Эти отчеты направлялись в Совет по делам религий при Совете министров СССР, где на их основе составлялись обобщающие аналитические записки для вышестоящих инстанций об успешности международной деятельности руководства конфессий СССР. Автор приходит к выводу, что борьба с международным антикоммунистическим движением стала поводом для развития международных контактов руководства официального Союза евангельских христиан-баптистов. Ключевой фигурой глобального евангелического антикоммунизма на рубеже 1960–1970-х годов для советских баптистов был проповедник Ричард Вурмбранд. Он организовывал акции в поддержку христиан в коммунистических странах, преследуемых не только со стороны государства, но и официальным церковным руководством, идущим на компромисс с властями. Такие действия угрожали легитимности ВСЕХБ, поскольку в начале 1960-х годов в СССР возникло оппозиционное официальному союзу баптистское движение «инициативников». Борьба ВСЕХБ с международным евангелическим антикоммунистическим движением имела для евангельских христиан-баптистов внутри СССР неожиданный эффект: она способствовала стабилизации положения существующих объединений евангельских христиан-баптистов и даже появлению новых общин.

40 лет назад на III Конференции ООН по морскому праву была принята Конвенция ООН по морскому праву (1982 г.). США, которые вместе с СССР и другими ведущими морскими державами были инициаторами созыва конференции, в 1981 г., после того, как президентом США стал Р. Рейган, объявляют о необходимости всестороннего изучения подготовленного к тому моменту проекта конвенции («неформальный текст»). Из состава американской делегации на конференции выводятся сторонники продолжения компромиссной политики. Усилия американской стороны в ходе X сессии конференции сосредоточиваются на затягивании переговоров и предотвращении формализации текста конвенции, с тем чтобы продлить работу конференции на следующий год. В статье на материале документов государственного департамента США, с привлечением актуальной научной литературы, рассматривается линия поведения американской дипломатии в первый год администрации Р. Рейгана на III Конференции ООН по морскому праву, в ходе подготовки и проведения X сессии конференции (1981 г.). В результате проведенного исследования делается вывод, что политика США на X сессии конференции лежит в русле общей политической линии американской администрации, окончательно порвавшей с политикой разрядки и сделавшей ставку на новое обострение международной обстановки. Важным обстоятельством, предопределившим изменение американской позиции в отношении проекта конвенции, представляется также связь администрации с крупным бизнесом, недовольным положениями подготовленного документа в отношении разработки минеральных ресурсов глубоководных районов морского дна за пределами национальных юрисдикций

Целью статьи является определение характера эволюции взглядов отечественных исследователей на участие представителей германской армии (включая демобилизованные кадры, идентифицировавшие себя как людей военных), в особенности офицерского корпуса, в развитии национал-социалистического движения в период с 1918 по 1933 г. Новизна данного исследования состоит в анализе историографии относительно узкой проблематики в рамках изучения истории Веймарской республики и частично Третьего рейха. Работы советских историков 1920–1940-х годов, современников эпохи, являются первой попыткой анализа германского фашизма и его основных деятелей. Они полны обобщений и фактологических неточностей, однако позволяют сделать вывод о широкой вовлеченности в основном бывших военнослужащих в политические потрясения 1920– 1923 гг. Гитлеровское движение представляется как часть общего процесса контрреволюционных и антиправительственных выступлений, в которых доминируют военные круги. В послевоенное время ввиду увеличения источниковой базы удалось более подробно рассмотреть вопросы прихода нацистов к власти и роли в этом процессе немецкого генералитета, роста национал-социалистического движения и деятельность штурмовых отрядов. Историкам так в целом и не удалось избавиться от ретроспективного взгляда на события, происходившие в Веймарской республике, через призму нацистской диктатуры и военной агрессии в отношении Советского Союза. В последние десятилетия появилось несколько работ, посвященных офицерскому корпусу, как элитарной группе, ее положению в эпоху социально-политической нестабильности 1920–1930-х годов. Это позволяет по-иному взглянуть на механизмы взаимодействия военных кругов Веймарской республики с национал-социалистическим движением

После прихода к власти в 1917 г. большевики начали выстраивание собственной системы принятия внешнеполитических решений, отвергнув в Декрете о мире традиции и нормы буржуазной дипломатии, а также отказавшись от использования кадрового потенциала российского МИД. Впервые опробовали новую систему, построенную на принципах революционного марксизма, во время брестских переговоров, завершившихся поражением Советской России. Подписание 3 марта 1918 г. Брестского договора открыло перспективу перехода от войны к миру в отношениях РСФСР и Германии, выражением чего стал обмен дипломатическими представительствами. Советское полпредство в Германии, которое возглавил А. А. Иоффе, стало для правительства большевиков фактически единственным «окном в Европу».

Ввиду отсутствия отлаженного внешнеполитического механизма, а также крайне неустойчивой связи между Москвой и Берлином деятельность полпреда, который не являлся профессиональным дипломатом, определялась его дореволюционным политическим опытом и личными качествами. Отвергая «старорежимную» иерархию и не скрывая своих амбиций, А. А. Иоффе вступил в перманентный конфликт со своим непосредственным начальником – наркомом иностранных дел Г. В. Чичериным, продолжавшийся вплоть до высылки советского полпредства из Берлина в ноябре 1918 г.

В статье на основе служебной переписки наркома и полпреда реконструирована подготовка ключевых решений в сфере советско-германских отношений на исходе Первой мировой войны, показана роль человеческого фактора в этом процессе, механизм урегулирования ведомственных и личных конфликтов, залогом которого выступал авторитет В. И. Ленина. Автор приходит к выводу, что процесс становления советской внешней политики в 1918 г. шел чрезвычайно быстро, в целом соответствуя темпу событий, и продвигался вперед, преодолевая ошибки. Заложенные в первый год работы Наркоминдела традиции и нормы оказывали немалое влияние на последующую историю советской дипломатии.

Заявленная тема находится на пересечении двух направлений научных исследований: промышленной революции во Франции и истории современных пригородов Парижа. Методологически это полидисциплинарное исследование, соединяющее экономическую историю, социальную антропологию и историческую географию. В источниковедческом плане преобладают краеведческие материалы. В статье раскрываются три аспекта темы в их взаимосвязи: индустриализация, урбанизация, мультикультурность. В качестве объекта типологии парижского пригорода как социально-исторического явления на основе многолетних наблюдений выбран Обервилье, экономически развитая коммуна с преобладанием бедного иммигрантского населения в департаменте Сена-Сен-Дени, известном влиянием левых сил, исламских группировок и молодежной преступностью. На примере Обервилье показана запоздалость промышленной революции во Франции, ее затяжной характер, отягощенный недостатком трудовых ресурсов и минерального сырья, что привело к интенсивному использованию иммиграции и сырья «животного происхождения». В поступательном превращении старинного сельского бурга в промышленный город выявляется устойчивость сельско-городского симбиоза как специфика развития страны после революции XVIII в. Подчеркивается значение связи с Парижем и политики столичных властей, направленной на удаление из города вредных производств и рабочего населения, в образовании промышленных пригородов. В целостности формирования промышленного пригорода автор раскрывает специфику городской экономики и среды обитания, характеризует условия труда и быта рабочих, отмечает формирование иммигрантских кварталов и особенности интеграции различных иммигрантских общин во французское общество

Статья посвящена столетней полемике о дате рождения Наполеона Бонапарта, начавшейся сразу после его отречения от престола в 1814 г. и закончившейся лишь в начале XX в., когда историки согласились с традиционной датой. В отечественной историографии данная полемика не только не освещалась, но и само ее наличие отражалось лишь косвенно путем единичных упоминаний в переводных мемуарах. Автор ставит целью подробно разобрать ход полемики, берущей свое начало в пропагандистском стремлении антибонапартистов объявить Наполеона иностранцем, совершенно чуждым Франции и ее народу. Эта точка зрения нашла свою главную опору в свидетельстве о браке Наполеона и Жозефины, из которого следовало, что Наполеон родился не в 1769 г., а в 1768 г., то есть до присоединения Корсики к Франции. Автор показывает, как на каждом этапе полемики, в которой участвовали как публицисты, так и профессиональные историки, на суд публики были представлены документы, призванные подтвердить или опровергнуть новую дату. Но примечательно, что каждый раз оживлению спора способствовали те или иные события политической жизни Франции. Таким образом, полемика никогда не была чисто исторической и имела политическую мотивацию. На современном этапе, когда традиционная датировка не вызывает сомнений, проблема разбирается лишь астрологами, утверждающими, что дата рождения императора не соответствует его гороскопу, и эссеистами, которые настаивают на новом разборе данного вопроса

В статье, основанной на неопубликованных документах Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ), впервые в историографии рассматриваются различные возможности признания императорского титула Иоанна VI Антоновича и Елизаветы Петровны со стороны императора и штатов Священной Римской империи германской нации в первые годы Войны за австрийское наследство 1740–1748 гг. Признание титула, принятого Петром I в 1721 г., означало признание равенства российских государей, прежде всего на уровне церемониала, не только с коронованными особами, но и с главой Священной Римской империи, считавшимся первым среди равных в иерархии суверенных правителей Европы. После смерти в 1740 г. императора Карла VI, отказывавшего российским государям даже в обращении «Величество», неофициальное обсуждение этого вопроса началось среди курфюрстов и их дипломатических представителей, собравшихся в конце 1741 г. во Франкфурте-на-Майне для выборов нового императора. Но дело застопорилось из-за того, что ни правительство Анны Леопольдовны, ни позднее Елизавета Петровна не могли себе позволить выступать в роли просителей перед формально еще зависимыми от императора курфюрстами. После избрания в феврале 1742 г. баварского курфюрста Карла Альбрехта императором под именем Карла VII российский двор сделал ставку на прямые переговоры с ним, которые продолжались около двух лет. В статье детально восстанавливается ход переговоров, анализируются аргументы сторон и уступки, на которые они готовы или не готовы были пойти. Рассчитывая на помощь Елизаветы Петровны в войне против Австрии, император согласился на компромиссный вариант: он предоставил российской государыне желанный титул от своего имени, пообещав в дальнейшем убедить все штаты Священной Римской империи последовать его примеру. В обмен Елизавета Петровна специальной декларацией (реверсалом) подтвердила Карлу VII, что признание титула не повлечет за собой никаких изменений в церемониальном общении монархов и их дипломатических представителей

К началу XVI в. Италия была самой богатой, процветающей и передовой страной Европы, центром католического мира. Однако одновременно здесь развернулись войны соседних держав за господство на полуострове. С одной стороны, это парадоксальным образом способствовало обострению протонационального самосознания, подогреваемое и исторической памятью о былом величии Древнего Рима. С другой стороны, культурная и политическая обстановка требовала осмысления текущего момента и грядущих судеб страны. Наиболее ярко эта проблематика выразилась в сочинениях флорентинцев Никколò Макиавелли и Франческо Гвиччардини, в том числе и в их полемике по поводу того, пошло ли бы Италии на пользу объединение под эгидой одного из ее государств, какова была роль Церкви в истории страны, наконец, не предопределил ли ренессансный расцвет трагических событий начала Нового времени. Оба мыслителя были сторонниками республиканского устройства, но оба в силу обстоятельств были вынуждены сотрудничать с семейством Медичи, представители которого занимали папский трон в 20-х – начале 30-х годов XVI в. Макиавелли в знаменитом трактате «Государь» выражает надежду на объединение Италии под эгидой Медичи. Гвиччардини в своих «Заметках о делах политических и гражданских» и в комментариях к труду Макиавелли об «Истории Рима» Тита Ливия настроен более скептически, по его мнению, ренессансным расцветом Италия обязана своему полицентризму. Названные тексты хорошо известны, но по сей день их трактовка вызывает споры

В отечественной историографии возрастает интерес к эпохе образования Германской империи. В этой связи вновь обретает актуальность обращение к альтернативам победившему малогерманскому пути в 1848–1866 гг., прежде всего – к великогерманской идее. Статья призвана обозначить ряд аспектов в изучении этого исторического явления в трудах российских и немецких исследователей XIX–XX вв., в которых период 1848– 1866 гг. исследовался преимущественно с малогерманских позиций: на первый план выступала история Пруссии, ее конфликт с Австрией и политика Отто фон Бисмарка. Выделяя в качестве этих аспектов многозначность понятия «великогерманский», а также двойную дискредитацию великогерманской идеи (сперва после поражения Австрии в XIX в. и затем под влиянием захватнической идеологии Третьего рейха в XX в.), автор предлагает с новых позиций обратиться к укоренившемуся в отечественной исторической науке пониманию великогерманского пути. Предлагается, в частности, обратить внимание на новый виток интереса к федералистскому аспекту великогерманской идеи, проявлявшемуся в политике государств «третьей Германии», а также на легитимный и эволюционный характер великогерманского пути, предполагавшего объединение Германии как поступательное развитие Германского союза вместо бисмарковского объединения «железом и кровью». Обращаясь непосредственно к немецкому опыту исследований этой проблематики, автор стремится продемонстрировать важность изучения великогерманской идеи 1848–1866 гг. для современной науки как фундамента для изучения национальных и наднациональных федеративных моделей государства.

В статье прослеживаются этапы формирования в XIX – начале XX в. нидерландской историографии по вопросам внешней политики страны. Автор постарался выявить все исследования в данной области за указанный период и представить эти работы в хронологической последовательности их появления. Интерес к развитию внешнеполитического курса Нидерландов особо проявился после Бельгийской революции 1830 г., а авторами многочисленных полемических сочинений были главным образом политики и государственные деятели, представлявшие либералов и консерваторов-клерикалов (Й. Р. Торбеке, Г. Грун ван Принстерер), профессора-правоведы. В середине столетия в напряженной международной обстановке политическая публицистика начинает уступать место первым научным исследованиям по внешнеполитическим вопросам. Своеобразной ступенькой к появлению работ историков по указанной проблематике стали труды правоведа Г. В. Врееде, автора большого числа серьезных сочинений о нидерландской внешней политике, а также поистине новаторской работы по истории дипломатии страны с конца XVI в.

В первые десятилетия становления нидерландской исторической школы появляются лишь единичные диссертационные исследования по теме внешней политики – работы правоведа Я. К. де Йонге и уже профессиональных историков Х. Т. Коленбрандера, Н. Япиксе, А. Ж. д’Элли. Они были написаны под руководством ведущих историков страны Р. Я. Фрёйна и П. Й. Блока в Лейденском университете и Х. К. Рогге в Университете Амстердама. В начале XX в. внешнеполитическая область становится предметом исследования и диссертанток кафедры отечественной истории Лейденского университета А. Калсхофен, С. В. А. Дроссарс.

Цель статьи – привлечь внимание российских исследователей к изучению истории малых стран, в частности к истории Нидерландов, а ее актуальность обусловлена появившейся возможностью работать со многими уже оцифрованными за последние годы нидерландскими коллекциями библиотек, что позволяет приступить к более детальному исследованию проблематики внешней политики Нидерландов нового и новейшего времени и ввести в научный оборот комплекс новых источников и монографий.