Статья: ИСТОРИЯ ЦЕРКОВНОГО СТАРОСТЫ В. И. ВОЛОКИТИНА, ЛЮБИВШЕГО СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ - БЕЗ ВЗАИМНОСТИ (2024)

В статье рассматривается трансформация сферы религиозного лидерства под влиянием психоаналитической теории и практики на материале текстов протестантского пастора Оскара Пфистера и профессора-иезуита Йозефа Доната - участников богословской дискуссии, развернувшейся вокруг психоанализа в 30-е годы XX века. Актуальность статьи определяется значением этой полемики вокруг психоаналитических теорий в рамках масштабной трансформации представлений о религиозном лидерстве, происходящей в Новое время. На рубеже XIX - XX веков в общественном представлении начинает господствовать материалистическое представление о человеке, принципы физиологии переносятся на психологические процессы, «движения души» объясняются химическими и физическими закономерностями. В этом контексте психоанализ, исследующий душу «естественнонаучными» и исцеляющий «медицинскими» методами, обретает большую популярность. Церковное душепопечение оказывается критикуемым: священнослужитель «внушает трепет» уже своей должностью, его деятельность ограничена областью религиозно-морального, его ответы предсказуемы и не помогают в решении душевных проблем. Обратиться к врачу или к психоаналитику, как пишет один из участников этой дискуссии, «гораздо менее унизительно»: он нейтрален, объективен, естественнее и человечнее; помощь психоаналитика представляется также более эффективной в решении тех вопросов, которые традиционно находились в ведении священнослужителя. Эта ситуация требует реактуализации церковного душепопечения и выстраивания определенного отношения к психоанализу - в связи с чем в богословской среде появляется палитра реакций на психоаналитическую теорию и метод. Цель статьи - выявить те изменения границ области, подвластной религиозному лидеру, которые происходят в рамках богословской дискуссии о психоанализе и под его влиянием. Работы Оскара Пфистера представляют собой пример рецепции психоанализа, книга Йозефа Доната - пример его критической интерпретации, однако и тот, и другой признают новую антропологию (в широком смысле заданную Фрейдом) и вынуждены вывести душепопечение за пределы узко-очерченной области религиозно-морального.

Данная статья является второй работой, посвященной истории исследования религиозности в первой половине XX века, и представляет собой попытку восполнить пробел в имеющейся литературе по истории религиоведения. На основе анализа публикаций, посвященных теоретическому осмыслению религии и эмпирическим исследованиям, проведенным в 1920-е годы, автор проводит сравнение с изучением религиозности в первой половине XIX - начале XX века, описанным ранее, выделяет продолжающиеся тенденции и изменения, произошедшие в данной области.

Как и на этапе формирования научного подхода к изучению религии, теоретическое осмысление термина «религиозность» в рассматриваемый период продолжается в рамках размежевания с термином «религия». Последняя понимается как нечто объективное, в то время как религиозность трактуется как субъективная характеристика. Это понимание формируется под влиянием этнографических исследований, продемонстрировавших разнообразие религиозного опыта на всей планете, и феноменологического подхода к изучению религии.

Эмпирические исследования религиозности в рассматриваемый период продолжаются в рамках статистических, социологических и психологических исследований. Однако на фоне предыдущих лет 1920-е годы выделяются интенсификацией изучения религиозности детей, переосмыслением метода опросника ( questionnaire ) и активной дискуссией о принципах исследования религиозной жизни человека. Так, к концу десятилетия в американской социологии все чаще звучит мнение о необходимости безоценочного подхода к анализу религиозности.

О быстром развитии изучения религиозности и повышении интереса исследователей к этой теме свидетельствуют обзоры более ранних работ, опубликованные в рассматриваемый период. Эти обзоры, с одной стороны, продолжали традицию социологического и психологического анализа религиозности, заложенную в начале XX века. С другой стороны, в связи с недостатком таких работ и в рамках критики имеющихся авторы инициировали дискуссии о методах и принципах научного изучения феномена.

Наиболее влиятельной в данной области остается американская школа психологии, а среди публикаций выделяются исследования в сфере образования, детской психологии и религиозной жизни сельских сообществ.

В настоящее время наблюдается повышенный интерес к архаическим религиозным верованиям и практикам, к числу которых относится шаманизм. Образ современного шамана во многом отличается от этнографических описаний, которые собирались вплоть до середины XX века. Основными информантами всегда выступали сами шаманы. Они рассказывали не только о своем видении мира, религиозной практике, но и об истории своей семьи и своего шаманского становления. В автобиографиях современных шаманов можно обнаружить общие мотивы, из которых складывается образ шамана. В связи с этим автором была определена цель исследования: опираясь на данные полевых работ, проведенных в Бурятии в 2017-2022 годах, определить место автобиографии среди современных шаманских нарративов, для чего необходимо классифицировать современные нарративы о шаманах, концептуализировать понятие «личный шаманский миф» и определить роль самопрезентации в жизни современного шамана.

Через маркировку, предложенную Е. С. Новик, нарративы о шаманах были разбиты на три типа: «мифы», «предания» и «былички». Был сделан вывод, что первые два типа достаточно редко упоминаются в рассказах респондентов. Особое внимание автор уделил третьей группе - «былички». К этой группе он отнес автобиографии современных шаманов и отметил в них наличие определенной константной структуры. Эти автобиографические нарративы автор предложил назвать «личным мифом шамана». Далее автор провел параллели с «персональным мифом», взятым из области психологии, и пришел к выводу, что личный миф шамана - это не просто относительно устойчивый нарратив, имеющий периодически повторяющиеся структуры, мотивы и сюжеты, но личностная подвижная ценностно-смысловая система координат, которая создает вектор развития для шамана и способствует его самоидентификации.

При написании статьи были использованы общенаучные методы исследования, а также сравнительный, функциональный, структурный, семантический, диахронный анализ, аналогия, анализ полуструктурированных интервью.

Поставленное в исключительные условия религиозное сообщество оказывается вынужденным вырабатывать новые практики, чтобы приспособиться к возникшим условиям для удовлетворения своих духовных потребностей. Исследовательским вопросом стало выявление изменений в религиозных практиках российских католиков на примере трех московских приходов, произошедших вследствие ограничений пандемии, прежде всего изоляции. С этой целью нами использовались методы качественных интервью с верующими, наблюдение в приходах, анализ материалов социальных сетей. Исследование захватывает три периода - период строгих ограничений, препятствующих посещению храмов (февраль - июнь 2020 года), время, когда ограничения на свободное передвижение по г. Москве были постепенно сняты (хотя, например, определенные ограничения сохранялись для категории пожилых граждан), но оставалась опасность заражения, и сохранялся страх перед посещением публичных мест (июль 2020 - март 2022 года), и период снятия ограничений (2022 - 2023 годы). Исключительная ситуация, связанная с ограничением возможности посещения храмов, невозможностью участвовать в св. мессах, повлияла на развитие новых практик, среди которых мы выделяем просмотр трансляций и записей богослужений и мероприятий, включая пасхальные богослужения, «духовное причастие», ежевечернее онлайн-благословение архиепископа, широкое общение и обсуждение проблем в социальных сетях, а также «вынужденную» организацию верующими пасхального торжества 2020 года в домашних условиях, без возможности приезда в церкви. Непривычную для себя среду трансляций и социальных сетей были вынуждены осваивать пожилые прихожане, для которых именно изоляция оказалась зачастую решающим фактором обращения к новым навыкам дистанционного общения. После снятия ограничений верующие вернулись в приходы на привычные богослужения, однако некоторые приобретенные за время пандемии практики сохранились, хотя и утратили свою интенсивность. Анализируя религиозные практики в контексте медиакоммуникации, мы можем проследить изменения в религиозных практиках российских католиков на примере трех московских приходов, отследить на протяжении периодов ограничений, связанных с пандемией, и выхода из них, устойчивость этих новых практик в условиях, не требующих более строгого применения онлайн-практик. Результатом исследования стало выявление новых практик, позволяющих в дальнейшем изучение трансформации сообщества российских католиков.

Рассматривается один из аспектов функционирования уммы в Прикамье как регионе традиционного проживания мусульман. Объектом исследования стало новое локальное суфийское сообщество, которое сложилось на месте исчезнувшей мистической традиции ишанизма на Урале и в Поволжье. Новая община верующих складывается из представителей как местного ислама, так и внутренних и внешних мигрантов-мусульман, включая в себя так называемых «неэтнических» верующих. Духовное руководство общиной осуществляют приезжающие из-за границы учителя, регулярного религиозного обучения нет. В этих условиях формируется специфическое представление о суфизме, транслируемое новыми суфиями извне и ставшее предметом исследования. Цель работы - установление наиболее значимых черт образа суфизма, предполагающее решение двух задач - выделение ключевых характеристик суфизма со стороны верующих и установление социокультурных факторов, определивших именно такое конструирование представлений. Сбор эмпирического материала осуществлялся при помощи техники включенного наблюдения во время духовных собраний (сохбетов) и посредством серии интервью полуструктурированного типа с подборкой респондентов по принципу «снежного кома». Для анализа были выбраны только те высказывания, в которых собеседник самостоятельно дает характеристику суфизма, без предложенных вариантов со стороны интервьюера. Были выделены три группы сюжетов, которые выступают в качестве ключевых при описании суфийской традиции. Первая представляет собой попытку легитимации суфизма как исконной традиции региона, неотъемлемой части религиозной жизни мусульман и гармоничной составляющей общественной жизни в советский период. В рамках второй группы сюжетов осуществляется поиск черт суфизма, позволяющих ему быть актуальной религиозной практикой, способствующей экзистенциальному и социальному успеху. Третья подборка высказываний трактует суфизм как магическую деятельность, помогающую получить не только сверхъестественные способности, но и преимущества в социальной жизни. Причиной для складывания образа суфизма с такими характеристиками, по мнению автора, является состояние уммы региона в постсоветский период и особенности личных биографий верующих.

На основе анализа полевых материалов авторов 2003-2004, 2022 годов, опубликованных нарративов и справочных данных сделано описание православного культового памятника «Спасский остров» возле татарской деревни Тарханы (Ярковский район Тюменской области). Статья посвящена выявлению особенностей ритуальных практик и взаимодействия паломников с местными жителями, определению содержания исторической памяти о Спасском острове, освещению его восприятия современным населением, как православными, так мусульманами. По выявленным материалам известно, что с последней четверти XIX века на острове собирались паломники, на третий Спас проводился крестный ход и молебен, самому культовому месту и найденной там иконе приписывалась чудотворная сила. Ритуальные практики продолжались до 1970-х годов и прекратились в связи с воздействием антирелигиозной пропаганды и репрессивными действиями местных властей. Постепенно это место выпало из сакральной ментальной карты новых поколений. Среди жителей окрестных татарских деревень сохраняется память о ранее происходивших на Спасском острове событиях - крестном ходе, проходившей одновременно с ним ярмарке, появлении в Тарханах большого количества людей, которые оставались на несколько дней.

Исторические корни сакрализации Спасского острова и проводимых здесь мероприятий были вскрыты в результате археологических раскопок 2020-х годов. Оказалось, что именно на этом месте располагались русский Тарханский острог, где в 1631 году была построена часовня, и татарский городок Тархан-кала, которые стояли на древнем торговом пути. В культурной памяти местного населения в течение веков сохранились мифологические сюжеты, легитимирующие особый статус «Спасского острова», объясняющие его сакральность, чудотворные свойства, что сопровождалось регулярными ритуальными практиками. Для татарского/мусульманского населения Тарханы стали «центром», «мусульманским верхом», вошедшим в коллективную память подтверждением величия их прошлого и как укрепление локальной исламской идентичности демонстрацией гостеприимства в отношении путников и соседей.

В статье исследуется изменение социокультурных характеристик института церковных старост на Урале в советский период. Анализируются постановления Поместного собора Православной российской церкви 1917-1918 годов, сформировавшие церковные практики, и те тенденции, которые легли в основу нового приходского устройства. Исследуется влияние Постановления ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» (1929) и других современных ему нормативных актов на церковных старост и положение их на приходе. Отмечается тот факт, что гонения на Церковь в тридцатые годы ХХ века сократили группу церковных старост до исторического минимума, однако при этом Большой террор 1937-1938 годов на Урале не коснулся старост в той мере, как духовенства.

Особое внимание уделяется изменению роли церковных старост на приходе в результате приходской реформы 1961 года, когда настоятель фактически был отстранен от управления приходом, а староста занял его место. На основании анализа конфликтных ситуаций на приходах из делопроизводственных документов областного уполномоченного по делам Русской православной церкви делается вывод о постепенной секуляризации исследуемой группы, а также о понижении морально-нравственных качеств ее отдельных представителей. Отмечается, что в результате принятия Приходского устава 1961 года на приходах произошло окончательное формирование нового типа старост. Последние перестали зависеть в своей деятельности от священника, по факту являясь подконтрольными лишь светскому законодательству о культах и представителям советской власти. Количество подлинных церковных активистов среди них благодаря действиям властей сократилось, на смену им пришли люди, не отличавшиеся «религиозным фанатизмом». Одной из характерных черт церковных старост стало «обмирщение», характеризовавшееся отсутствием религиозного сознания. Принятие в 1988 году нового Устава об управлении Русской православной церкви способствовало началу преодоления подобных негативных тенденций.