Публикации автора

Предметом настоящего исследования является критический анализ конфуцианского канона «Ли цзи» с феминистской точки зрения, опирающейся на философию Эммануэля Левинаса. Исследование сосредоточено на этическом статусе женщины в конфуцианской ритуально-нравственной системе и раскрывает, каким образом женская субъектность оказывается структурно исключённой из пространства этического высказывания. В центре внимания находятся как текстуальные механизмы закрепления гендерной инаковости, так и формы женского отклика, одновременно пронизанные эмоциональностью и нормативной дисциплиной. Используя левинасовскую концепцию Лица и Другого, работа стремится показать, что женщина в «Ли цзи» функционирует как этический носитель, но не как признанный субъект, способный призывать к ответственности. Таким образом, исследование вносит вклад в осмысление возможности женского голоса как начала этического отношения в рамках патриархального канона. В работе используется сравнительно-философский метод, сочетающий критическое прочтение конфуцианского текста с феминистским анализом и понятийным аппаратом левинасовской этики, с целью выявления гендерных асимметрий в структуре морального признания. Научная новизна исследования заключается в междисциплинарной интерпретации конфуцианского канона «Ли цзи» на пересечении феминистской критики и этической философии Эммануэля Левинаса. В качестве основных методов использованы герменевтический анализ, интертекстуальный подход и критико-дискурсивное прочтение ключевых понятий, таких как «ритуал», «послушание» и «различие». Исследование показывает, что несмотря на активное участие женщины в ритуально-этической практике, её статус как Лица остаётся невидимым и непризнанным в рамках моральной структуры. Работа демонстрирует, как нормативная логика текста порождает эффект этического молчания, структурно закрепляя женщину в позиции ответствующего субъекта, но исключая её из возможности быть инициатором морального призыва. Такой гендерный перекос в конфуцианской модели требует философской деконструкции. В качестве вывода подчёркивается необходимость переосмысления самой основы этического отношения и утверждения женского голоса как равноправного и автономного источника этической субъектности и морального высказывания.

Предметом настоящего исследования является философская и культурная репрезентация женского начала в трактате «Дао дэ цзин» Лао-цзы, рассмотренная в интердисциплинарной перспективе, объединяющей подходы феминистской теории инаковости и экологического феминизма. Особое внимание уделяется анализу гендерной символики - образов матери, самки, мягкости - и их философскому значению в структуре даосской мысли. Исследование направлено на выявление скрытых механизмов символического возвышения и одновременно маргинализации женского начала, а также на осмысление того, как подобная символика влияет на представление о субъекте, природе и власти. Работа ставит целью интерпретацию женских образов не как риторических приёмов, а как ключевых элементов онтологической и этической модели, предложенной Лао-цзы. Исследование основано на междисциплинарном подходе, сочетающем текстуальный анализ трактата «Дао дэ цзин» с инструментарием феминистской философии, герменевтики и сравнительной культурологии. Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые проводится комплексный анализ трактата «Дао дэ цзин» в свете феминистской теории другости и экологического феминизма с акцентом на гендерную символику и философское осмысление женского начала. Исследование демонстрирует, что женские образы в даосской мысли выполняют не только метафорическую, но и онтологическую функцию, предлагая альтернативную модель силы, основанную на текучести, мягкости и способности к поддержанию гармонии. Вместе с тем выявляется внутреннее противоречие между символическим возвышением женского начала и фактическим исключением женщины как исторического субъекта. Сделанный вывод подчёркивает необходимость критического переосмысления подобных образов в межкультурной перспективе, а также их потенциал для формирования новой этики ненасилия, сопричастности и равенства.

Настоящее исследование посвящено репрезентации женского образа в буддийском искусстве Лунмэньских пещер, с особым вниманием к процессам формирования, маргинализации и исчезновения женской субъектности. Основной акцент сделан на анализе скульптурных изображений мирских жертвователей - женщин, чьё участие в религиозной жизни зафиксировано в визуальных и эпиграфических материалах. Работа исследует, каким образом различные визуальные стратегии, включая пространственное размещение фигур, стилизацию внешности, гендерную типизацию и их противопоставление мужским персонажам, способствовали формированию образа женщины в религиозно-культурном контексте Древнего Китая. Центральное место в исследовании занимает вопрос о том, как буддийская иконография конструировала женский образ как инаковый и в каких формах проявлялась ограниченная субъектность женщин в рамках патриархальной религиозной традиции. В исследовании применяются методы иконографического, семиотического и гендерного анализа, направленные на выявление механизмов визуальной маргинализации и репрезентации женской субъектности в буддийском искусстве пещер Лунмэнь. Научная новизна исследования заключается в выявлении особенностей формирования и исчезновения женской субъектности в этом визуальном контексте через критический гендерный анализ. Впервые в рамках настоящего исследования акцент делается на системной маргинализации женских образов, осуществляемой через особенности их пространственного размещения, стилистическую типизацию и визуальное противопоставление мужским фигурам. Такой подход позволяет проследить, как формировались устойчивые визуальные коды, способствовавшие вторичному статусу женщин в религиозном пространстве. Несмотря на подчёркнутую зависимость и обезличенность женских жертвователей, источники - как скульптурные, так и эпиграфические - фиксируют элементы зарождающейся субъектности, выражающиеся в актах дара и телесной визуализации. Выводы исследования позволяют утверждать, что образы женщин в буддийских нишах не только воспроизводили патриархальные культурные установки, но и открывали ограниченное, но устойчивое пространство альтернативной духовной активности, проявлявшейся в символическом присутствии и визуальной настойчивости, несмотря на структурное подчинение.