Работы автора

В статье изложены результаты анализа представлений о мигрантах и миграции в пресс-релизах и нормативных документах региональных органов власти. Эти тексты рассматривались в рамках “мягкого” конструкционалистского подхода, как инструмент проблематизации социального процесса и один из ключевых способов производства дискурса власти. Цель исследования заключалась в том, чтобы, используя комбинацию количественного контент-анализа и дискурсанализа, выявить “цепочки эквивалентности”, связывающие в этих текстах узловой знак “миграция” с теми или иными смыслами. Задачи исследования состояли в том, чтобы, собрав релевантный теме текстовый массив, определить социальный контекст, в который помещается мигрант: пространства, в которых он присутствует, действия, субъектом и объектом которых он является. В большинстве из 548 рассмотренных текстов мигрант представлен как подозрительный обезличенный объект. Самой обширной категорией социальных действий, в которых он выступает субъектом, являются правонарушения, преимущественно связанные с нарушением режима пребывания в РФ. Наиболее частым действием, совершаемым в отношении мигранта, становятся проверки и рейды, а также — разного рода наказания. Ключевым субъектом действия в отношении мигранта в региональных текстах власти являются силовые структуры, причем чаще не управление МВД по вопросам миграции, а управление по обеспечению общественного порядка, прокуратура и суды. В статье выдвигается гипотеза, согласно которой “тексты власти” используются государственными ведомствами одновременно как механизм проблематизации миграции и как способ поддержания общественного внимания к ней. Монополизировавшие проблему государственные структуры используют их, чтобы помещать миграцию в дискурс секьюритизации, “продавая” общественному мнению единственный доступный им способ решения — насилие.

В статье анализируются тексты, создаваемые пользователями русскоязычных цифровых коммуникационных площадок, посвященных эмиграции в Республику Корея. Цель исследования заключалась в том, чтобы определить, какими значениями в этих текстах наделяется эта страна, выстроив гипотезу о влиянии данных образов на миграционные стратегии выходцев из России. Тексты отбирались в тематических сообществах крупнейших по числу русскоязычных пользователей сетей. Исследовательским инструментом стала техника дискурс-анализа Э. Лакло и Ш. Муфф. Корея рассматривалась как узловой знак, объединяющий мигрантские тексты в единый дискурс. Его значение определялось путем выстраивания авторами текстов ассоциаций между принимающей страной и определенными ситуациями и действиями. Установлено, что в этом процессе активнее всего участвуют маятниковые мигранты, работающие в стране нелегально; образовательные мигранты; посредники; сообщества фанатов K-pop и дорам. В сообщениях пользователей, ориентированных на теневой сегмент рынка труда, Корея представлена как страна, максимально лояльная к работающим нелегально приезжим. Корея в нарративе образовательных мигрантов - развитая, безопасная и богатая страна, оптимальная для постоянного проживания. Группы, посвященные корейской массовой культуре, ассоциируют Корею с мужчиной-айдолом, сверхпотреблением, декорациями и героями дорам. Их участники могут описывать обе названные выше стратегии. Посредники воспроизводят образы, созданные в текстах мигрантов-нелегалов и K-pop-сообществ, идеализируя Корею и игнорируя многочисленные сложности и риски, связанные с пребыванием здесь. Опираясь на выстроенную Г. Кляйном модель принятия решений в ситуации неопределенности, можно предположить, что мигрантские социальные медиа влияют на содержание и направление миграционных потоков, встраиваясь в процесс принятия решений на этапе «ментальных симуляций». Созданные здесь образы становятся основой для миграционных мотиваций, а описываемые разными группами стратегии являются руководством к действию, заменяя в процессе создания «ментальной» симуляции собственный, эмпирический опыт. Можно предположить, что рассмотренные текстовые массивы способствуют воспроизводству двух типов миграционных потоков из стран СНГ. Первый состоит из мужчин, рассчитывающих на краткосрочное пребывание в стране и тяжелый физический труд; второй - из женщин, в большей степени рассчитывающих на получение здесь высшего образования, долгосрочное пребывание и полноценную интеграцию, в том числе посредством вступления в брак.