Статьи в выпуске: 5
Нахичевань-на-Дону был основан в 1779 г. как центр армянской колонии с дарованной внутренней автономией, а во второй половине XIX в. превратился в заштатный город с преимущественно армянским населением. Исследование реформы самоуправления в российской провинции и, в частности, городах с исторической, социально-экономической и этнокультурной спецификой необходимо для формирования цельной картины эволюции городского управления в России. На основе архивных дел, а также не введенных ранее в научный оборот материалов местных изданий, с применением конкретно-исторических методов, восстановлен процесс организации и проведения выборов в городскую думу и управу, проанализированы изменения в количестве избирателей, составе городской думы и управы, распределение обязанностей между ее членами. Выявлено, что выборы происходили под плотным контролем областных властей. Численность избирателей Нахичеани сократилась в 2,8 раза в сравнении с предыдущим периодом, превышая при этом вдвое средний показатель по России. Нахичеванский избиратель показал, в сравнении с соседними городами, большую активность. Абсолютное преобладание на выборах получило купечество - до 82,5 % гласных. Мещане получили 10 мест. Дворян среди гласных оказалось четыре. По сравнению с предыдущими составами дума обновилась лишь пятью новыми именами. Только у пяти гласных недвижимое имущество оценено от 300 руб. до 1 тыс. руб., 23 гласных имели недвижимость стоимостью от 1 до 3 тыс. рублей. Несмотря на увеличивающееся число православного населения, все гласные думы и члены управы были армяно-григорианского вероисповедания. Введение Городового положения 1892 г. не привело к принципиальным изменениям в организации городского управления Нахичевани-на-Дону. Для ответа на вопрос о деятельности органов городского управления и их взаимоотношениях с коронной властью требуется дальнейшее изучение.
Исследование посвящено специфическим чертам и особенностям развития уголовного наказания в древней и средневековой Руси - в момент формирования и укрепления российской государственности и правовой системы. Поставлена цель получить новое научное знание о процессе формирования и эволюции института уголовного наказания в древний и средневековый периоды существования российского государства, которая была конкретизирована в задачах рассмотреть генезис и изменения как социальной практики уголовного наказания, так и категории уголовного наказания в уголовном законодательстве того времени. Подробно рассматривается институт кровной мести, его роль и место в совокупности уголовных наказаний, используемых в древнерусском уголовном праве, а также причины и условия его замещения системой материальной ответственности (композициями). Исследовательский материал основан на широком спектре литературных источников, памятников древнерусского права, летописных сводов и специальных научных работ, посвященных тому периоду времени, он тщательно проработан на основе формально-логического, системно-структурного, исторического и диалектического методов познания. Представлены специфика и особенности развития уголовно-правовых санкций в древнерусском законодательстве различных периодов, дана характеристика отдельным видам уголовным наказаний («вира», «поток и разграбление» и др.) и средствам доказывания вины («поле» - судебный поединок и др.), особое исследовательское внимание уделено влиянию процесса христианизации Киевской Руси как на систему уголовного наказания, так и на уголовно-правовую доктрину страны в целом. Обосновывается точка зрения, согласно которой именно с принятием на Руси в качестве официальной религии христианства берет свое начало система предупреждения (профилактики) преступного поведения. Сделаны аргументированные выводы о том, что по мере социально-правового прогресса уголовное наказание постепенно становится ретроспективной мерой воздействия, отражающей не частный (приватный), а общественный (публичный) интерес, а институт уголовного наказания эволюционировал от средства коллективной ответственности к индивидуальной санкции за конкретное преступное деяние. Новизной отличаются авторские выводы о том, что социальная практика наказания догосударственного периода отвечала концептам ретрибутивизма, а уголовное наказание, исходящее от сформировавшейся и окрепшей государственной власти, отличает присутствие ориентиров и идей консеквенциализма.
Современное гражданское право характеризуется появлением непоименованных и смешанных договорных типов. Это подталкивает правоприминителя к выявлению характеристик, на основе которых возможна классификация договоров для обеспечения нормативной определенности. Подобное положение дел имеет место при разграничении договора аренды от иных соглашений, связанных с передачей имущества на определенный срок. Данная потребность впервые возникла еще в древнеримском праве. Цель состоит в проведении исторического исследования с выявлением конкретных предпосылок, обусловивших обособление договора найма в Древнем Риме. Использован историко-филологический, систематический и телеологический методы экзегезы античных текстов. Полученные результаты показывают, что первоначальной формой арендных отношений являлась временная продажа объекта найма. Источники свидетельствуют о применении данной формы для использования труда подвластного лица, а также при эксплуатации общественной земли. В период Римской республики арендное правоотношение постепенно начинает обособляться от купли-продажи. Попытки систематизации римского права I в. до н. э. уже разделяют два договора между собой. В этот же период юрист Сервий Сульпиций Руф через учение о непреодолимой силе конкретизирует обязательство арендодателя, определяя сферу его риска и основания для вычета и возврата арендных платежей. Из этого следует вывод, что распределение риска между сторонами способствовало определению границ обязательств локатора и кондуктора, которые с этого момента приобрели самостоятельный характер.
Англо-американский правовой позитивизм является влиятельным направлением в современной мировой правовой мысли. Его осмысление важно не только с точки зрения восполнения пробелов научного знания в сфере политико-правовых учений, но и с позиции имплементации наработок, релевантных для отечественной правовой науки. Особую ценность уяснение положений данного направления имеет еще и потому, что оно, с одной стороны, родственно для доминирующей в современной России доктрины правового позитивизма по кругу исследуемых вопросов, но, с другой стороны, сформировано в рамках альтернативной правовой парадигмы. Целью является исследование формирования и развития англо-американского правового позитивизма как одного из ключевых направлений правопонимания в мировой юридической науке. Автором показаны особенности англо-американского позитивизма, ключевые этапы развития и идеи ведущих представителей направления. Методологически исследование опирается на комплекс всеобщих, общенаучных, частнонаучных и специальных методов познания, включающих диалектический и исторический методы, общие логические приемы и метод сравнения. Также применяются специфические методы аналитической философии, включая методы контекстуального и концептуального анализа. В результате делается вывод, что англо-американский правовой позитивизм в своем становлении прошел три этапа: классический, связанный с командной теорией; неопозитивистский, в котором нашли свое применение новые аналитико-философские подходы; и современный, характеризующийся дискуссией между «включающим» и «исключающим» позитивизмом.
Цель работы - исследование эволюции советского законодательства об установлении отцовства, охватывающее ключевые этапы его формирования и изменения на протяжении XX в., а также особенности правоприменительной деятельности судов. Особое внимание уделяется влиянию социальных и идеологических факторов на правовые нормы, регулирующие этот важный аспект семейных отношений. Анализируется, как законодательные инициативы отражали потребности общества и изменяющиеся представления о семье и родительстве. В заключении подчеркивается значение исторического опыта советского права для современного семейного законодательства, а также необходимость дальнейшего анализа правовых норм в контексте современных вызовов и изменений в обществе. Сформулирован вывод о том, что первые законодательные инициативы Советского государства, касающиеся регулирования института отцовства, подчеркивали принцип равенства между детьми, рожденными в браке, и теми, кто появился на свет вне брака, при этом основным критерием для установления отцовства было кровное родство. В середине 1920-х гг. акцент сместился на фактические отношения с женщиной и совместное ведение хозяйства, что стало основанием для признания отцовства в отношении ребенка. Ужесточение контроля государства над репродуктивной функцией женщин в 1930-1940-е гг. было вызвано стремлением восполнить демографические потери и выражалось в запрете абортов, усилении ответственности за злостный неплатеж алиментов, усложнении процедуры развода, запрете судебного установления отцовства. Начиная со второй половины 1950-х гг. советские законы о браке и семье в вопросах установления отцовства воплощали идею волевого фактора взамен биологического или нормативного.