Статьи в выпуске: 8
Тематика статьи относится к социологическому дискурсу относительно категории неопределённости на личностном уровне анализа. Неопределённость среды имманентно содержит риски как потенциальную возможность ущерба от неблагоприятного исхода событий, явлений, процессов. Стратегия анализа, представленного в статье, за исходное и независимое положение исследования принимает факт наличия в среде такого контекста, таких условий, которые могут послужить источниками рисков различного уровня. В предлагаемом в статье исследовании автор исходит из того, что принципиально рискованный социально-политический контекст на уровне страны (СВО, усиливающееся санкционное давление) конкретным субъектом может и не восприниматься как обусловливающий неопределённость в пространстве его личной жизненной среды. Эмпирической базой анализа являются данные репрезентативного опроса населения России, проведённого по квотной выборке в июне 2023 года. Применяется методический подход, особенностью которого является формирование внутри совокупности опрошенных целевых групп по критерию, соответствующему основной задаче анализа - самоопределению статуса непосредственной личной жизненной среды. Данные группировались и анализировались под разведывательную стратегию, нацеленную на выявление сходства и различий между теми, кто позитивно и чётко видит свою жизненную перспективу, и теми, кто находится в ситуации неопределённости в отношении будущего и настоящего. Анализ тех ресурсов и признаков, которые имеют наибольший вес в дифференциации самоопределения субъектами статуса своей личной жизненной среды внутри рискогенной внешней, позволил оценить их внутреннюю взаимосвязь и осуществить эмпирическую (реальную) в отличие от априорной (теоретической) группировку. Эмпирическая группировка выявила три блока ресурсов-детерминантов различий целевых групп по самоопределению адаптивного статуса жизненной среды, которые соотносятся с составляющими субъективного интеллекта: эмоциональным как способностью распознавать, понимать и использовать эмоции, с социальным как навыками и опытом коммуникации с институциональной средой, рациональностью как наличием навыков самоорганизации и самоконтроля.
В статье представлены результаты исследования взаимосвязи длительности проживания и типа миграционных стратегий с различными аспектами интеграции мигрантов из постсоветских государств в российском обществе. Анализируется, как в разные временные интервалы (до пяти лет, через 5-10 лет, после 10 лет с начала миграции) происходят улучшения в статусе, качестве жизни, транснациональных связях (применительно к интеграции, уменьшение их «плотности»), языковых навыках, межэтнических контактах, формировании российской идентичности у долгосрочных и циркулярных внешних мигрантов. Используется модель исследования, включающая «соответствующие условия» по каждому индикатору интеграции. Эмпирическую базу составили данные общероссийского опроса трудовых мигрантов, проведённого Центром этнополитических и региональных исследований в 19 субъектах Российской Федерации (2017 год, выборка 7417 респондентов). Результаты показывают, что изменение статуса и частоты межэтнических контактов не связано с продолжительностью проживания ни у долгосрочных, ни у циркулярных мигрантов, даже при добавлении в анализ условий интеграции. «Плотность» транснациональных связей значимо меняется во времени (пик приходится на промежуток 5-10 лет после начала миграции, спустя 10 лет уменьшается), однако интерпретация этой связи требует дальнейших исследований. «Время» положительно связано с такими индикаторами интеграции, как языковые навыки, качество жизни, формирование идентичности. Эти взаимосвязи не исчезают при включении в анализ «соответствующих условий» интеграции, однако делается вывод о том, что длительность проживания сама по себе не является фактором прогресса в интеграции, а действует «совместно» с контекстом миграции, мотивацией субъектов, их индивидуальными возможностями и доступными ресурсами, определяющими траекторию и темпы интеграционного процесса.
В статье в рамках ресурсного подхода по результатам анкетного опроса выявляется оценка дагестанской молодёжью, проживающей в Санкт-Петербурге, своего адаптационного потенциала, выраженного в наличии как материальных, так и нематериальных ресурсов. Актуальность данного исследования обусловлена тем, что успешность социальной адаптации внутренних мигрантов в новой среде во многом зависит от наличествующего адаптационного потенциала и составляющих его ресурсов, а также возможностей его мобилизации и наращивания. Соответственно, возможно корректировать процесс социальной адаптации, развивая определённые ресурсы, переводя их в капиталы. Автором обосновано разграничение понятий «потенциал», «капитал», «ресурс». Приведена авторская операционализация понятия адаптационного потенциала мигрантской молодёжи, разработанного на базе классификации адаптационных ресурсов, предложенной Ю. М. Пасовец. Новизна данного исследования заключается в первой попытке выявления адаптационного потенциала дагестанской молодёжи, проживающей в Санкт-Петербурге, и составляющих его ресурсов. Выявлено, что на успешность адаптационного процесса наибольшее влияние оказывают личностно-культурный и социальный (индивидуальный) ресурсы. Обоснован вывод, что дополнительным ресурсом успешной адаптации может выступать включённость в общественную деятельность, но этот ресурс практически не реализован ввиду низкой включённости мигрантской молодёжи в данный вид деятельности. Соответственно, полученные результаты могут быть использованы в первую очередь лидерами и активистами общественных организаций, представляющих Республику Дагестан в Санкт-Петербурге, для вовлечения молодёжи в общественную деятельность. Полученные данные возможно использовать для корректировки процесса социальной адаптации дагестанской молодёжи на муниципальном уровне и уровне субъекта федерации.
В статье рассматривается процесс развития и усложнения страхов, начиная с перехода от традиционного общества к «обществу риска» и «мировому обществу риска» и далее к современному обществу, сущностными чертами которого, согласно антропосоциокультурному подходу Н. И. Лапина, являются «синергийные сложности». Они представляют собой реалии как результат нелинейного процесса их становления в контексте прошлого, настоящего и будущего. Их имманентная суть проявляется в саморазвитии, самоорганизации и гибридизации природы, социума, технологий, что выражается в эмерджентных эффектах неустойчивости, неравновесности, динамического хаоса, которые производят страхи для людей перед неопределённостями настоящего и будущего. Конкретно рассматриваются два типа синергийных сложностей, являющихся детерминантами «культуры страха» (У. Бек) и становления специфического рынка страхов, на котором доминируют инсценированные страхи сложного типа и продаются средства их «лечения». Однако содержание страхов детерминировано не только глобальными трендами преобразования мироздания, но и локально-национальными факторами, и прежде всего генотипом культуры страны. В связи с этим критически анализируются зарубежные прагматические подходы к минимизации страхов, которым противопоставляются исследования отечественных учёных, предлагающие культурно обусловленные средства их преодоления. В заключение авторы обосновывают контуры концепции стратегии рефлексивного лечения страхов, нацеленной на противодействие проникновению инсценированных страхов в сознание российской молодёжи.
Рост ожидаемой продолжительности жизни - глобальный тренд в сфере народонаселения. Цель статьи - в контексте парадигмы активного долголетия выявить изменения в компонентах ресурсного потенциала россиян, относящихся к разным реальным поколениям, но находящихся в одной возрастной фазе 50-69 лет. Первая когорта достигла возраста 50-69 лет в 1993 году, вторая - в 2021 году. Под ресурсным потенциалом в рамках исследования понимается набор значимых социально-экономических и личностных характеристик, необходимых для ведения активной социальной и повседневной жизни. В качестве методологической основы исследования берётся положение Э. Россета об удлинении периода зрелого возраста при росте ожидаемой продолжительности жизни. Положения теории социальной активности и социологического подхода к самодостаточности личности используются для выявления качественных изменений в социально-личностных характеристиках россиян, находящихся на переходной стадии жизненного пути от зрелости к старости. Исследовательская гипотеза о постепенных изменениях в семейных, профессиональных, коммуникативных и других характеристиках проверяется на основе сопоставления данных двух исследований: Руссет (RUSSET), 1-я волна, 1993 год; Национальное исследование старшего поколения по программе SHARE (население 50+), 2021 год. Сравниваются социальные характеристики и установки респондентов, находящихся в одной возрастной фазе (50-69 лет), но относящихся к разным возрастным когортам, различающимся на длину поколения. Главным результатом исследования стала дифференциация компонентов ресурсного потенциала старшего поколения на изменчивые и малоподвижные. Были выявлены тренды, отражающие качественные изменения ресурсного потенциала россиян старших поколений. Их нельзя однозначно охарактеризовать как позитивные или негативные. В контексте обозначенной проблемы самое значимое изменение связано с повышением уровня образования россиян старших поколений. Сдерживает ресурсный потенциал россиян старших поколений ригидность установок на пенсионный возраст и профессиональную занятость. В заключение делается вывод, что результаты, полученные в ходе исследования, могут служить дополнительной основой для практической реализации задач, связанных с мобилизацией человеческого ресурса россиян старших поколений.
Объектом анализа в статье является культурный потенциал российского региона в контексте развития инфраструктуры и потребления населением услуг культурно-досугового назначения. Цель исследования - выявить количественные и качественные характеристики различных составляющих сферы культуры региона. Эмпирической основой выступают данные статистики, отчёты органов власти, государственные программы и проекты, а также материалы мониторинга общественного мнения населения Вологодской области за 2022 год (n=1500). Методология анализа опирается на ресурсный подход к изучению культурного потенциала региона. Анализ данных статистики показывает негативные тенденции в части сокращения числа культурно-досуговых учреждений в регионе, снижение потребления некоторых видов услуг за 2000-2022 гг., отставание муниципальных районов и сельских территорий от крупных городов в развитии инфраструктуры культуры и досуга. Позитивные изменения связаны с реализацией комплексной государственной культурной политики как со стороны федерального центра, так и со стороны региональной власти: выявлен рост общих бюджетных расходов на культуру при недостаточной доле внебюджетных источников финансирования. В качестве эффективного ресурса нивелирования проблем с привлечением внебюджетных источников приведены примеры участия частных инвесторов в рамках государственно-частного и государственно-муниципального партнёрства. Результаты социологического опроса зафиксировали позитивные изменения в оценках населением общей ситуации в культурно-досуговой сфере региона, выявили спектр востребованных услуг культуры, досуга и спорта, высокий уровень удовлетворённости их качеством, который превосходит среднероссийские показатели. Установлено, что старшее поколение, категория жителей с низким уровнем образования и малообеспеченные жители проявляют меньшую активность в потреблении услуг культурно-досугового профиля. С повышением возраста сокращается посещаемость всех предложенных к выбору учреждений сферы. Комплекс результатов анализа обосновывает потребность использования более дифференцированного подхода к разработке национальной и региональной культурной политики с ориентацией на социально-демографические категории населения, учитывая их потребности.
Актуальность исследования цифровых практик молодёжи в социальных сетях связана как с ростом влияния социальных медиа на все сферы жизни молодёжи, так и с процессами адаптации пользователями цифровых технологий под собственные потребности. Использование студентами социальных медиа рассматривается как коммуникативная практика, находящаяся под влиянием объективных и субъективных факторов. Пользователи выступают как активные субъекты, осуществляющие действия по комбинированию каналов коммуникации на основе, с одной стороны, социотехнических аффордансов социальных медиа, с другой - собственных целей и потребностей. Эмпирической базой анализа выступают данные социологических исследований, проведённых среди студенческой молодёжи Нижнего Новгорода с 2021 по 2023 гг., среди которых: четыре анкетных опроса (2021- 2023 гг.) и одна серия глубинных интервью (2023 г.). Триангуляция данных анкетных опросов и материалов глубинного интервью студентов позволяет описать практики медиаиспользования как в количественных данных, так и с точки зрения социальных смыслов взаимодействий. Полученные результаты позволяют выделить основные элементы, формирующие практики использования медиа: 1) выбор цифрового пространства взаимодействий (по параметрам «публичности-приватности») и практики индивидуального комбинирования социальных сетей и мессенджеров; 2) количество используемых аккаунтов; 3) пользовательский контроль над выкладываемой в профиль личной информацией. Через анализ динамики популярности социальныхсетей описаны объективные факторы, влияющие на выбор молодёжи цифрового пространства. Делается вывод об усилении тенденции к приватности социальных взаимодействий в цифровом пространстве. Обозначены сценарии конструирования индивидуальной полимедиасреды на основе социотехнических параметров, соответствующих пользовательским мотивам и потребностям. Рассмотрены три основные коммуникационные потребности, удовлетворяемые в социальных медиа: 1) неформальное общение по линии «сильных связей», реализуемое преимущественно посредством мессенджеров; 2) поддержание «слабых связей» путём комбинирования различных медиаканалов и управления количеством участников взаимодействий; 3) формирование «квазисвязей» и наблюдение за «другими». Показано, что удовлетворение этих потребностей мотивирует молодых людей адаптировать свои цифровые практики к различным фреймам социальных взаимодействий, обозначая демаркации между публичным и приватным пространствами. Выявлены две доминирующие стратегии формирования индивидуальной медиасреды. Сделан вывод о масштабировании молодыми людьми цифровых взаимодействий на основе системы социальных ожиданий, потребностей и целей.
В статье рассматривается массовое сознание как теоретический конструкт, разновидность общественного сознания и как реальные отношения населения к России на эмоциональном и рациональном уровнях. Показано, что современное массовое сознание в России есть порождение массовой культуры, которая актуализировалась в процессе модернизации общества в экономической, политической, культурной, бытовой сферах жизни. Сегодня оно находится под воздействием системы массовых коммуникаций и высокотехнологических средств связи, отражая в то же время жизненный опыт разных поколений. Методология исследования основана на трактовке массового сознания как усреднённого сознания всей массы входящих в социальные группы индивидов, в нём стираются индивидуальные различия, особенности людей, которые в каждом единичном случае могут не совпадать с массовым сознанием, но придают ему качественное разнообразие. Эмпирическую базу исследования составили репрезентативные массовые опросы: 8-я волна Всероссийского мониторинга «Ценности и интересы населения России» (лето 2023 г.), Всероссийский опрос взрослой молодёжи России (июнь 2020 г.), Европейское социальное исследование (2018-2019 гг.). В представленном в статье анализе данных предпринята попытка определить, насколько российский менталитет более склонен к эмоциональным, чем к рациональным акцентам в отношении к «малой родине», к своей области/республике/краю, к России как стране и обосновано предположение, что эти свойства менталитета составляют особенности такого сложного психологического явления, как российский патриотизм. В статье показано, что на фоне высокого уровня эмоционального отношения к стране и месту жительства респондентов наблюдается рост рационального восприятия проблем общества с выраженной критической направленностью. Таковы оценки привлекательных и непривлекательных черт России, значимости прав и свобод граждан, среди которых первые места с поддержкой более 90% респондентов заняли права, обеспечивающие основные современные жизнеобеспечивающие потребности населения, - занятость, образование, собственность, безопасность и защита законом. На этом фоне выделяется когорта молодёжи 18-24 лет, для которой по сравнению с другими когортами более значимыми становятся политические права и демократические свободы, которые закреплены в Конституции России.