ВОПРОСЫ ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИКИ

Статья посвящена исследованию взглядов видного ученого-экономиста и государственного деятеля Н.Х. Бунге (1823-1895) на вопросы таможенной охраны и его политики в этой области на посту министра финансов в 1881-1886 гг. Отмечается влияние различных направлений в политэкономии на формирование позиции Бунге, прослеживается эволюция его воззрений от фритредерства к умеренному протекционизму. Рассматриваются меры Бунге в качестве главы финансового ведомства по повышению ввозных пошлин с целью поддержки отечественной промышленности, увеличению доходов казны, сбалансированию торгового и платежного балансов. Этот курс находился в русле общего усиления этатистских тенденций в экономике в царствование Александра III. Вместе с тем Бунге стремился ввести ужесточение таможенной охраны в определённые пределы, чтобы минимизировать неизбежные издержки протекционизма, который вел к монополизации отдельных отраслей, подавлял развитие свободной конкуренции, тормозил технический прогресс, препятствовал улучшению качества отечественной продукции, искусственно взвинчивал цены на импортные товары и тем самым сокращал внутренний спрос и потребление. Констатируется, что осторожная позиция министра финансов не встретила поддержки в верхах, и в дальнейшем при его преемнике И.А. Вышнеградском продолжилось дальнейшее усиление таможенного обложения, завершившееся принятием в 1891 г. самого высокого в Европе протекционистского тарифа.

В работе рассмотрен ряд факторов нематериального характера, прежде всего, идеологических и морально-этических, включая исторические и религиозные, поскольку они оказывают комплексное влияние на социально-экономические процессы, на мотивации и экономическое поведение субъектов соответствующих отношений. Их недооценка, приведшая к однобокости российских реформ, имела серьёзные негативные последствия. При этом автор подчёркивает отсутствие у России какого-либо «цивилизационного запрета» на перемену траектории развития и критикует подобную позицию. Рассмотрены как положительные стороны реформ 1990-х гг., так и их ограниченность, а также юридический детерминизм. Основная по объёму часть статьи посвящена анализу идеологических и морально-этических детерминант экономического поведения. Первые рассматриваются на основе обзора работ современных российских философов, определяющих идеологию как «веру в упаковке знания», отмечающих её неустранимость, а также соотношение официальной и теневой идеологий. Затронута и религиозная идеология91 92. В разделе о морально-этических факторах напоминается, что важность роли внеинституциональных, моральных факторов экономического поведения является мейнстримом современной экономической науки. Описана идущая от античности категория тимоса и её современное воплощение в категории человеческого достоинства. Затронуты влияние факторов доверия, совести, стыда, благодарности. Отдельный раздел посвящён важной для понимания современных реалий философской идеологии93 кинизма и её моральной противоположности - цинизму. Статью завершает кантовская максима об этике как спасательном круге человечества, особенно в тёмные времена.

В статье рассматривается вопрос о взаимосвязи различных видов институционального доверия и политической активности онлайн. Для оценки политической активности онлайн авторы разработали оригинальную методику «Опросник оценки политической активности онлайн», включающую две субшкалы «Политическое самовыражение в интернете» и «Политический онлайн активизм». Для оценки институционального доверия использовались вопросы из анкеты Европейского социального исследований (ESS). Выборка включала 502 респондента (60% составили женщины). Исследование показало, что политическое самовыражение в интернете оказалось не связанным с общим индексом институционального доверия, хотя предполагалось наличие отрицательной связи. При этом мы обнаружили, что институциональное доверие позитивно связано с политическим онлайн-активизмом. То есть люди c более высоким институциональным доверием будут чаще голосовать через интернет, участвовать в различных интернет-кампаниях, инициированных государством или структурами (например, волонтёрскими), поддерживаемыми государством. Мы приходим к важному выводу, что поддержка цифровых инициатив государства и готовность ими пользоваться в повседневной жизни в значительной мере сопряжена с институциональным доверием людей.

Постгуманизм переосмысливает современную социальную ситуацию, поставив под сомнение многие важные парадигмы науки и технологии. Среди них: гуманистическая концепция человека, антропоцентрическое видение природы и истории, отношения человечества с другими живыми существами и неживыми объектами, роль новых научных открытий в трансформации человечества в отношении биологической формы, идентичности и будущего выживания. Проделывая эту работу, различные теоретики постгуманизма или трансгуманизма обсуждают вклад когнитивных наук, биоэтики, искусственного интеллекта, правовых установлений и соответствующих технологий в конструирование нового человека, семьи, собственности, общества и политического порядка, который, как предполагается, станет более справедливым, инклюзивным и процветающим. Автор подвергает этот комплекс теорий критическому анализу, показывая меняющееся место таких компонентов, как наука, технология, идеология и политическое воздействие постгуманистического движения с точки зрения его вклада в формирование принципиально новой концепции социальной иерархии, власти и доминирования, возможно, потенциально более авторитарных, чем все предшествующие. Среди его важных выводов предложение нового понятия рационализированного гуманизма в качестве альтернативы дефиниции постгуманизма.

В статье показана динамика за последнее столетие политики позитивного выравнивания (affirmative action) в сфере сохранения и возрождения языков меньшинств и коренных народов. Анализ основан на сравнении языковых политик Советского Союза, постсоветской России и ряда зарубежных стран. Советская политика «коренизации» (1920-х - начала 1930-х гг.) была первым в мире опытом создания преимуществ для развития языков меньшинств и коренных народов, а также полной противоположностью политики запретов на использование таких языков, характерной в то время для многих стран мира. Ситуация радикально изменилась в современных условиях. Большинство государств с либеральным режимом и рыночной экономикой проводят политику, похожую на советскую «коренизацию» в отношении возрождения языков ранее колонизированных народов, тогда как Россия с 2010 гг. всё дальше отходит от советской политики коренизации. Основной вопрос статьи связан с анализом противоречия между достоинствами «позитивного выравнивания» в сфере языковой политики и её недостатками в сфере социальных и межэтнических отношений.

В статье исследуются проблемы восприятия книги Чан Кайши «Китайское экономическое учение» (1943), обусловленные политическими подходами и академическим контекстом. Эта работа была одновременно частью пропаганды Гоминьдана и отражением научных поисков китайского экономического сообщества. До 1949 г. внутри Китая книгу хвалили сторонники официальной идеологии и критиковали марксистские экономисты. Публикация снабжённого крайне негативными по отношению к автору комментариями перевода книги на английский язык оказала значительное воздействие на иностранную аудиторию. Оценка научного содержания работы была подчинена осуждению Чан Кайши как политического деятеля. Критика взглядов лидера Гоминьдана вытеснила на задний план анализ его доводов в пользу разработки китайского экономического учения, опирающегося на древнюю традицию. Пояснения к английскому переводу принципиально отвергали возможность существования специфической китайской экономической теории, отличающейся от западной и тем более превосходящей её.

Противоречия во взглядах Адама Смита на человеческую природу, изложенных в работах, опубликованных при жизни автора: «Теория нравственных чувств» (1759) и «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776), подтолкнуло экономистов к постановке вопроса о развитии идей шотландского экономиста. Представители старой немецкой исторической школы в середине XIX в. первыми предположили, что знакомство с идеями физиократов во время путешествия Смита во Францию оказало значительное влияние на формирование его экономических воззрений и объясняет различия между «Теорией нравственных чувств» и «Богатством народов». Эта гипотеза получила название «French Connection Theory». Введение в научный оборот неопубликованных при жизни работ Смита позволяет значительно дополнить и расширить понимание развития идей Смита. Так, в 1896 г. впервые были опубликованы конспекты лекций, которые Смит читал в рамках курса моральной философии в университете Глазго, «Лекции по юриспруденции, полиции, доходам и обороне», где в том числе были изложены и его экономические воззрения. В данной работе представлен анализ развития экономической мысли Адама Смита на основании «Лекций по юриспруденции», который позволяет провести более ясное разграничение между оригинальными идеями Смита и теми, что он почерпнул у французских мыслителей, т.е. уточнить «French Connection Theory». Показано, что ещё до знакомства с идеями физиократов Смит сформулировал основные тезисы о разделении труда, механизме ценообразования и недостатках меркантилистской системы. Тем не менее данное исследование подтверждает значительное влияние физиократов на развитие экономической мысли Смита, в результате которого в «Богатство народов» вошли теории естественной цены, распределения и капитала, что не позволяет полностью отвернуть гипотезу «French Connection Theory».

В статье рассматриваются основные источники доходов российских государственных и частных вузов. Показано, что основными «инвесторами» в высшее образование являются государство (вложения федерального бюджета и в редких случаях значительные вложения региональных бюджетов), население и организации. Причём вклад этих «инвесторов» в образовательные программы разных уровней высшего образования, а также в программы дополнительного профессионального образования (ДПО) и вузовские научные исследования различен. На основании анализа указанных источников показано, как поступающие в вузы средства преобразуются в заработную плату профессорско-преподавательского состава, научных работников и руководящего персонала и как на это преобразование влияет региональная специфика

В ответ на управленческий кризис в области инновационного развития европейских стран была разработана концепция так называемой умной специализации, быстро снискавшая популярность и взятая на вооружение правительствами многих стран, в том числе за пределами ЕС. Идея умной специализации была активно подхвачена и в академическом сообществе, что привело к взрывному росту числа публикаций по этой теме. Однако многие из этих работ были посвящены весьма обстоятельной критике, которая сводилась, по большей части, к опровержению теоретической, практической значимости и новизны данного конструкта. Самое острое направление критики исходит из затруднённости или даже невозможности оценки эффективности применения стратегии умной специализации. В проведённых расчётах приверженность субъектов РФ этой концепции выражена через прокси-параметры: наличие самого термина в региональных стратегических документах, качество инновационной политики и профиля экономики региона в координатах специа-лизация/диверсификация. Согласно полученным результатам, наблюдается крайне неоднозначная картина с точки зрения возможности региональных экономик противостоять кризисным потрясениям и условному уровню соответствия доктрине умной специализации. Таким образом, эта концепция, судя по объёму накопленных критических замечаний, вряд ли может рассматриваться в качестве универсального инструмента форсированного развития региональной экономики. Более того, остаётся не ясным, в какой мере антикризисная устойчивость отдельных регионов обеспечивает экономическую безопасность страны в целом.

Экономическое неравенство является фундаментальной социальной проблемой. Политика правительства по перераспределению доходов может смягчить растущее неравенство, используя налоги и социальные трансферты. Тем не менее попытки ввести альтернативные налоговые схемы регулярно сталкиваются с серьёзным политическим сопротивлением. В настоящем исследовании делается попытка ответить на следующие вопросы: 1) что россияне думают об экономическом неравенстве, неравенстве возможностей и роли правительства в смягчении проблем, связанных с неравенством?; 2) какие индивидуальные характеристики определяют предпочтения людей относительно государственной политики перераспределения?; 3) как восприятие экономического неравенства и неравенства возможностей связано с отношением людей к государственной политике перераспределения? Использовались данные Модуля социального неравенства Международной программы социальных исследований (International Social Survey Program - ISSP) 2019 г. Статистический анализ проведён с помощью порядковых моделей логистической регрессии. Полученные результаты позволили сделать ряд выводов. Во-первых, установлено, что государственная политика по ограничению существующего неравенства пользуется довольно широкой поддержкой населения. Во-вторых, доказано, что общественная поддержка политики перераспределения в России может происходить из двух источников: а) личный интерес, связанный с собственным социально-экономическим или другим состоянием людей; б) их социальные убеждения. Последствия фактора социальных убеждений относительно неравенства могут быть более важными, чем воздействие социально-экономического статуса (СЭС): даже люди с высоким СЭС могут поддержать прогрессивную политику налогообложения, когда они признают значение неравенства. В-третьих, показано, что среди индивидуальных социально-демографических факторов решающими в процессе формирования отношений к политике перераспределения являются пол, возраст, семейное положение, уровень религиозности, политические убеждения.

Статья посвящена обзору опыта развития креативных индустрий в зарубежных странах и России. Они относятся к видам экономической деятельности, которые связаны с созданием, использованием и коммерциализацией знаний и информации. Креативные индустрии становятся всё более важным фактором для обеспечения экономического благосостояния. Их функционирование сопряжено со значительными положительными внешними эффектами, и они вносят вклад в сокращение социального неравенства, защиту окружающей среды, распространение новых идей и инклюзивности в обществе. Первопроходцами в формализации креативных индустрий выступили страны с развитыми рынками (Австралия, Великобритания). В них сложилась целостная креативная экономика, ядром которой является устойчивая комплементарность между активным инвестированием в человеческий капитал, ростом инноваций и повышением производительности организаций. Креативные индустрии воплощают индивидуальные усилия и талант, которые приносят отдачу в форме генерирования богатства. В Китае концепция креативных индустрий была воспринята как чуждый элемент, несовместимый с традиционной культурой, которая занимает значимую позицию в обеспечении национального суверенитета. В странах Латинской Америки «оранжевая экономика», как симбиоз таланта, культуры, интеллектуальной собственности и связей, формирует основу для преодоления социальных разногласий и объединения разных групп населения вокруг общей цели. В России креативные индустрии находятся на начальном этапе своего становления. Государство прикладывает значимые усилия по созданию благоприятных условий для их «развёртывания». Происходит постепенное понимание важности связи между поддержкой дизайнеров, писателей и архитекторов, музеев, театров и кинопроизводства и экономическим ростом, основанным на творческих способностях и таланте. Креативные индустрии становятся ключевым фактором в формировании стратегии развития как страны, так и отдельных регионов.

В статье анализируются первоначальные планы, ход реализации и результаты реформ, инициированных в России в конце 1990-х - начале 2000-х гг. по четырём направлениям социальной политики: регулирование трудовых отношений, социальная защита, пенсионное обеспечение и здравоохранение. Автор рассматривает первоначальные цели реформ, уровень реализации и степень достижения целей, а также трансформацию дальнейшей долгосрочной повестки реформ по сравнению с первоначальной. Во всех рассмотренных реформах степень реализации ключевых мер, призванных обеспечить достижение поставленных целей, оказалась сравнительно невысокой. По этому критерию ни одну из рассмотренных реформ нельзя назвать вполне успешной. Однако поставленные цели социальной политики, как минимум по трём из четырёх направлений, оказались парадоксальным образом достигнуты в гораздо большей мере, чем можно было бы ожидать, исходя из процесса реализации реформ. Наибольший вклад в достижение поставленных целей внёс более высокий, чем ожидалось, экономический рост, который способствовал быстрому снижению безработицы и бедности, повышению пенсий и существенному улучшению финансирования здравоохранения. При этом с точки зрения дальнейших перспектив социальной политики нереализованные приоритетные меры из первоначального пакета реформ либо полностью утратили актуальность, как это произошло на рынке труда, либо всё больше вытесняются другими, более востребованными, долгосрочными задачами, как это происходит в сфере социальной защиты, пенсионного страхования и здравоохранения.