Статья: ГЕНЕЗИС ОРГАНИЧЕСКОГО СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА: МИРОВОЙ ОПЫТ И ПРОГНОЗЫ ДЛЯ РОССИИ (2023)

В рамках мероприятий по тематике «Человеческий капитал в сельском развитии России и мира» 25 сентября 2023 года состоялась IV международная российско-бразильская научно-практическая конференция, организованная совместно Центром перспективных социальных исследований Института общественных наук Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации и Федеральным университетом Риу-Гранди-ду-Сул (Бразилия) «Продуктовая безопасность в Бразилии и России: ключевые решения и проблемы». Модератором выступил представитель бразильской стороны — профессор Федерального университета Риу-Гранди-ду-Сул Серджио Шнайдер.

Рецензия на книгу: Польский И. (2022). Человек, который обогнал время. М.: Ассоциация развития естественного пчеловодства. - 380 с. ISBN 978-5-6047923-0-8

Рецензия на книгу: Варга З. Венгерское сельскохозяйственное чудо? Советизация и американизация в одной коммунистической стране / Пер. Ф. Т. Жтиго. Изд-во «Лексингтон Букс», 2021, xxix, 323 с.

В настоящее время поселки городского типа все так же, как и в советский период, занимают «промежуточное» положение между городом и селом, однако последствия кризиса 1990-х и перехода к рыночной экономике сильно изменили их социально-экономическое положение. В качестве примера периферийного поселка городского типа-районного центра нами был выбран Локоть - центр Брасовского района Брянской области. Для того чтобы проследить, в какую сторону по оси урбанизированности произошел сдвиг Локтя в постсоветский период, нами были выбраны следующие параметры: внешний облик поселка, занятость населения, мобильность и миграции, а также образ жизни. Каждый из них за период с момента распада Советского Союза претерпел трансформационные сдвиги различного масштаба, но общего их направления (проурбанизационного или прорурализационного) не прослеживается: если внешний облик поселка и образ жизни местного населения стали более городскими за счет развития сектора услуг, то занятость, мобильность и миграции, напротив, сдвинулись по оси урбанизированности в сторону села, виной чему в первую очередь закрытие градообразующих промышленных предприятий, повлекшее значительный отток трудоспособного населения поселка в города. Таким образом, разнонаправленность трансформационных процессов не позволяет однозначно отнести Локоть к городу или селу.

Статья посвящена управленческим практикам жителей севернорусских деревень в постперестроечный период. На примере полевого этнологического материала автора были рассмотрены практики руководителей сельских администраций одного из районов Архангельской области. В качестве источника использованы этнографические интервью с жителями деревень Архангельской области, которые с 1990-х годов занимали или продолжают занимать руководящие должности в сельских администрациях. Как показали эти интервью, многие из жителей деревень Русского Севера с ностальгией вспоминают советские годы, наделяя это время особыми признаками, такими как «стабильность», «коллективизм», «взаимопомощь», «уверенность в будущем». Автор приходит к выводу о наличии некоторой корреляции между гендерной принадлежностью руководителя и теми моделями управления, которые он выбирает. Так, женщины в своей работе чаще апеллируют к принципам коллективизма и взаимопомощи, они акцентируют внимание на помощи тем, кого считают наиболее уязвимыми категориями населения в своих деревнях (безработные, матери-одиночки и проч.). Мужчины-управленцы выбирают иную модель работы: зачастую используют административный ресурс, подключают личные связи, при этом редко упоминают социальную помощь нуждающимся односельчанам. Исследование показало, что в постсоветской деревне произошел своеобразный симбиоз нескольких управленческих моделей, которые имеют гендерные особенности в своей реализации на практике.

2023 год подтвердил, что в сфере продовольственной безопасности в России складывается неоднозначная ситуация. С одной стороны, декларируется, что на макроуровне цели продовольственного самообеспечения/суверенитета страны достигнуты и не подвержены серьезным рискам: «мы обеспечиваем себя всеми основными видами продовольствия»26; «уровень продовольственной безопасности в России - один из самых надежных в мире»27; «Евразийский экономический союз достиг уровня самообеспеченности по большинству продовольственных товаров (зерну, растительным маслам, свинине, баранине, сахару, яйцам)»28. Руководство страны признает «очень комплексный характер» продовольственного суверенитета, отмечая среди его объективных факторов изменения климата, рост населения, торговые войны, санкционное давление и т. д. 29 В то же время официальный дискурс подчеркивает, что «мы не должны быть пессимистами», «страна, если она стремится быть суверенной, должна обеспечивать себя продуктами питания», и Россия с этой задачей справляется настолько успешно, что стала одним из крупнейших экспортеров продовольствия. В результате прогнозируется, что «продовольственная инфляция в России в 2023 году будет одной из самых низких в мире благодаря полной самообеспеченности основными продуктами»30 и «системным мерам антикризисной поддержки предприятий и секторов, которые обеспечивают продовольственную безопасность»31. Однако рост цен на мировых рынках с середины 2020 года привел к росту цен на внутренних рынках, и продовольственная инфляция остается высокой в большинстве регионов мира. В России она ниже, чем во многих странах (10% против 19,1% в ЕС или 14,9% в ОЭСР), а темпы роста цен на продовольствие - ниже уровня общей инфляции, в то время как в других странах цены на продукты питания стали драйверами разгона розничных цен. В статье рассмотрены меры, которые вводились в России для сдерживания роста цен, и те продовольственно-потребительские практики, что использовались населением для сохранения привычного рациона в условиях роста цен. Общероссийский опрос 2023 года подтвердил выявленную ранее устойчивую противоречивость оценок продовольственных практик и возможностей, что можно объяснить общей тенденцией к «нормализации» своей жизненной ситуации в целом и ее основополагающей части (ежедневного рациона) в частности.

В статье рассматриваются особенности создания и деятельности дачно-потребительского поселка «Работников науки и искусства» («РАНИС») на Николиной Горе. Создававшийся как поселок-коммуна, он объединил творческую интеллигенцию 1920-1930-х годов, зачастую связанную дружескими или служебными отношениями. Здесь были реализованы принципы коллективизма: организация общественных огородов, выделение помещений для мелкого скотоводства, наличие общественного транспорта, создание кооперативной столовой и детских обучающих и досуговых мероприятий. Выступления артистов, музыкантов, писателей и ученых должны были объединять жителей поселка, формировать общие культурные представления. Мероприятия, проводимые здесь, стали своеобразным продолжением традиций литературы и искусства звенигородских мест, где бывали А. С. Пушкин, А. И. Герцен, А. П. Чехов, А. М. Горький, И. И. Левитан, К. С. Станиславский и др. Особое внимание в статье уделяется деятельности А. В. Чаянова, одного из трех создателей и вдохновителей дачного кооператива, привлекшего О. Ю. Шмидта, А. И. Кравченко, Б. А. Криля и др. на Николину Гору. Его раскопки в 1928-1929 годах Успенского городища на территории поселка носили не только научный (им предложена новая методика раскопок), но и образовательный характер, поскольку, кроме практических навыков, местные подростки получали и теоретические представления об истории земли, на которой были построены дачи. Феномен дачного кооператива на Николиной Горе является трансформацией усадебной традиции в реалиях XX века, где жизнь человека на лоне природы гармонично сочетается с интеллектуальной и творческой деятельностью.

Статья посвящена изучению роли «поколения революционного перелома» - родившихся в 1890-е годы - в аграрном движении 1905-1907 годов. Источниковую базу статьи составили архивные документы и материалы периодической печати. На основе содержания губернаторских отчетов, полицейских рапортов, судебных хроник установлено присутствие детей и участие подростков в таких формах крестьянского протеста, как потрава помещичьих полей, разгром и поджог барских усадеб. О степени вовлеченности этой возрастной когорты в протестные действия крестьян свидетельствуют факты гибели и ранения сельских детей в ходе карательных акций, а также упоминания о противоправных действиях деревенских подростков в материалах следственных дел, судебных разбирательств и газетных заметках. Автором установлено, что если малолетние дети были наблюдателями происходящих событий, то сельские отроки, наряду со взрослыми крестьянами, играли в них активную роль, а порой выступали и в качестве зачинщиков беспорядков. В результате проведенного исследования сделан вывод о том, что участие детей и подростков в аграрном движении обусловлено характером коллективных действий общины и традиционным отношением крестьян к «чужой» собственности. Полученный подрастающим поколением села опыт крестьянского протеста впоследствии проявился в ходе «черного передела» 1917 года.

Статья посвящена анализу переселения крестьян на северо-восточный берег Черного моря для освоения южных окраин Российской империи в первой половине XIX века. Основная цель - изучение особенностей обустройства крестьян в станицах Закубанского поселения в 1830-1850-х годах и их адаптации к местным условиям. В результате проведенного исследования установлено, что в Закубанском поселении властями был создан особый поселенческий тип - неказачьи станицы, населенные крестьянами из южных и центральных губерний и утратившими навыки военного дела малороссийскими казаками. Крестьянам здесь пришлось столкнуться с недостатком мест для водворения, ограниченным земельным фондом, нападениями со стороны горцев, участием в строительной деятельности для возведения новых населенных пунктов. Правительство оказывало им помощь в форме выдачи сельскохозяйственного инвентаря, оружия, денежных пособий, продовольствия и привлечения к несельскохозяйственным заработкам. После окончательного водворения в одной из неказачьих станиц в распоряжение крестьянам передавались огороды, пашни и сенокосы. Однако землепользование и хозяйство строго регламентировалось станичными властями в связи с постоянной военной опасностью.

В статье представлена научная биография выдающегося российского историка, социолога и краеведа, Антона Михайловича Большакова (1887-1941). Изложены основные вехи его научного и творческого пути: от исторических исследований к ведению хронологии текущих событий и составлению этнографических и краеведческих описаний советской деревни. Наиболее плодотворный, продуктивный период научной деятельности у Антона Михайловича Большакова пришелся на 1920-е годы. Новая экономическая политика открывала возможности не только предпринимателям и хозяйственникам, но и ученым, исследователям, активистам. Каждый находил приложение собственным силам и устремлениям. Несмотря на бедность, цензуру и партийность массовых изданий, 1920-е годы стали золотым временем для развития советской гуманитарной и социальной мысли. В статье раскрываются три важнейших направлениях в научном творчестве Большакова: (1) расширение исторического знания через организацию систематического развития смежных дисциплин; (2) построение хозяйственной истории как коллекции документов, статистических таблиц и наблюдений современников; (3) социология деревни, или регулярное наблюдение за жизнью крестьянских хозяйств. Несмотря на попытки адаптироваться к советскому режиму, подстроиться под его требования контроля и надзора, Антону Михайловичу Большакову не удалось избежать репрессий. Он не мог не чувствовать, не осознавать сгущающиеся тучи, трагичность и двусмысленность своего положения. 6 марта 1939 года Большаков был арестован. Осужден Военной коллегией Верховного суда СССР по обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации. Приговорен к расстрелу 9 июля 1941 года. Приговор приведен в исполнение 27 июля 1941 года. Антон Михайлович Большаков был реабилитирован 1 сентября 1956 года определением Военной коллегии Верховного суда СССР, спустя 15 лет после расстрела, 69 лет после рождения.

В статье рассматривается явление протеста как форма жизнедеятельности крестьян в докапиталистических классовых обществах, не находящая адекватного истолкования в популярных подходах, где делается упор на антагонистичной природе этих обществ и игнорируются возможности сбалансирования противоречий в контексте социального взаимодействия субъектов и где, абсолютизируя фактор жестокой эксплуатации крестьян, оставляют без внимания эффективность и значимость их сопротивления. Особенность явления крестьянского протеста обуславливается природой крестьянства как социальной общности, находящейся в отношениях автономности и зависимости от макросоциальной среды («часть-общество, часть-культура», по формулировке А. Кребера-Р. Редфилда). Совмещение отношений автономности-зависимости уходит корнями в глубокую древность, отчетливо проявляясь уже в мировосприятии земледельческих социумов первобытности. Антропологи обращают внимание на магические связи с могущественными внешними силами, благосклонность которых достигается пожертвованием определенной части производимого крестьянами продукта. Мифологема своеобразного баланса услуг по древнейшему принципу do ut des сохраняется в патриархальном мировосприятии в классовых обществах, притом что сам баланс поддерживается повседневными видами сопротивления крестьян чрезмерному изъятию своего продукта, как и отпором грубым притеснениям личного характера. Такое сопротивление, концептуализованное Дж. Скоттом в понятии «оружие слабых», подразумевало саботирование господских распоряжений, их несвоевременное и ненадлежащее исполнение, утаивание вещей или попустительство порче хозяйского имущества. Открытое выступление, бунт в таком контексте означал исчерпание потенциала ненасильственного сопротивления. Участники добивались восстановления справедливого, с их точки зрения, порядка в отношениях с господами, прибегая к крайним видам неповиновения: от распашки господской земли и порубки леса до прямых проявлений вандализма и мародерства, включая расхищение господского имущества, поджог усадеб, издевательство или даже убийство господ и тех, кто в глазах крестьян представлял ненавистный им порядок. Высшие формы традиционного социального протеста, именуемые крестьянскими войнами, оборачивались опустошением целых областей и многочисленными человеческими жертвами. Притом, оставаясь во власти традиционного мировосприятия, в своем стремлении к замене утратившего в их глазах легитимность правителя крестьяне не добивались упразднения социальной иерархии. Во главе угла оставалось восстановление автономности общинных порядков и прав хозяйствования на земле. Крестьянская революционность возникает с разрушением традиционного мировосприятия, которое подрывалось внедрением извне эгалитаристских, социалистических, анархистских идеологем.