ВЕСТНИК РГГУ. СЕРИЯ: ПОЛИТОЛОГИЯ. ИСТОРИЯ. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Среди многочисленных преступлений нацистской Германии и ее сообщников в годы Второй мировой войны ими были предприняты попытки массового уничтожение еврейского народа. В мировую историю данные события вошли под названием Холокост, на иврите - “Shoa” (бедствие, катастрофа). Несмотря на это, литература на тему различных аспектов жизни и смерти евреев в период Холокоста в целом и в лагерях уничтожения в частности довольно обширна, в ней практически отсутствует специальный анализ духовного сопротивления узников. Данная статья анализирует отражение духовного сопротивления членов зондеркоммандо лагеря смерти Аушвиц, ставшего зловещим символом злодеяний, совершенных нацистами и их приспешниками, представленные в их свидетельствах, получивших название «Свитки из пепла». Исследован состав членов зондеркоммандо и их занимаемые «должности». Рассмотрены проблемы авторства «Свитков», мотивы их создания. Приводятся оценки, которые дают их деятельности как выжившие свидетели, так и потомки. Проанализированные источники свидетельствуют, что несмотря на нечеловеческие условия и постоянную угрозу немедленного уничтожения, члены зондеркоммандо не только сохранили моральный дух, но и продемонстрировали волю к сопротивлению, ярким примером которого является восстание, вспыхнувшее 7 октября 1944 г. у печей крематориев Аушвиц-Биркенау.

В статье рассматривается проблема, активно обсуждаемая в современной исторической науке. Это история безуспешного формирования коалиционного правительства из чиновников и общественных деятелей в разгар первой русской революции. Несмотря на важные открытия в данной сфере многие аспекты формирования правительства общественного доверия остались неизвестны. Часть из них мы представляем в настоящей публикации. Были предприняты три попытки сформировать правительство: С.Ю. Витте, И.Л. Горемыкиным и П.А. Столыпиным. Наиболее близка к созданию правительства была комбинация, дискутировавшаяся в июне 1906 г. По нескольким причинам она не состоялась. Каждая сторона преследовала свои интересы, зачастую групповые или эгоистичные. Все обвиняли друг друга в провале переговоров. Таким образом, была упущена важная возможность сближения городских обществ с государством. Это сыграло негативную роль в будущей истории страны.

В статье поднята проблема места и роли спорта высоких достижений в общественно-политической жизни СССР 1920-1930-х гг. Создавая концепцию развития спорта в стране, советское руководство делало упор в первую очередь на вопросы физической культуры, не предполагавшей наличия в ней соревновательного элемента. Однако развитие советского спорта в рассматриваемый период носило крайне неоднородный характер, в связи с чем изменялась и роль спортивных соревнований. Автор анализирует эти трансформации, используя нормативно-правовые документы, издаваемые организациями, так или иначе руководившими советским спортом в 1920-1930-х гг. и материалы периодической печати. Особое внимание уделяется постановлениям 1933-1934 гг., окончательно утвердившим спорт высоких достижений в советском обществе, их предпосылкам, причинам и результатам. Автор приходит к выводу о том, что резкий поворот в сторону развития спорта высоких достижений в СССР в 1933-1934 гг. привел к легитимизации спорта как профессии и был связан с реализацией определенных внешнеполитических стратегий, в частности, с необходимостью развития международных связей как с пролетарскими, так и с буржуазными силами в Европе на фоне нацистской угрозы.

В статье на основе документов их фондов Российского государственного военного архива (РГВА) предпринята попытка анализа процесса осмысления представителями командования Красной армии опыта действий бронетанковых сил в ходе локальных военных конфликтов на озере Хасан и реке Халхин-Гол в 1938-1939 гг. Выводы, сделанные командирами разного уровня в целом, точно фиксировали главные недочеты и ошибки применения танковых частей и соединений, полностью повторявшие таковые в ходе гражданской войны в Испании. Делается вывод о том, что к моменту начала конфликтов этот опыт оказался неизвестен танковым и общевойсковым командирам. Кроме того, на основе контент-анализа выявляется неспособность специалистов оценить слабое бронирование танков, как главную причину тяжелых потерь. Обращается внимание на то, что при верной фиксации чрезвычайно низкого уровня подготовки командиров и личного состава танковых войск, итоговые выводы докладов вышестоящему командованию содержали исключительно высокие оценки боеспособности и заверения в готовности выполнить любую задачу. В то же время высшее военно-политическое руководство страны получало достаточный объем правдивой информации от своих представителей из зоны конфликтов, но предпочитала транслировать обществу картину высочайшей боевой готовности бронетанковых войск, что нашло яркое и убедительное отражение и в массовой советской культуре.

Статья посвящена упразднению должностей земских участковых начальников в белорусских губерниях в ходе Февральской революции 1917 г., которые были введены в Российской империи в 1889 г. в целях усиления правительственного контроля над крестьянским населением. Данные чиновники, как правило, назначались из числа поместного дворянства и были подведомственны Министерству внутренних дел. Наряду с административными полномочиями на них были возложены судебные функции в отношении крестьян по уголовным и гражданским делам, подсудным ранее мировым судьям. Это противоречило принципу отделения судебной власти от административной и ставило крестьян в неравное правовое положение по сравнению с иными сословиями. Белорусские губернии были в числе тех, в которых земские начальники оставались важнейшим элементом сферы правосудия вплоть до марта 1917 г., когда их деятельность была прекращена Временным правительством. Ликвидация данных должностей в ходе Февральской революции выглядела вполне естественной мерой в контексте тенденций обновления и демократизации общественной жизни. Вместе с тем, на практике это нередко приводило к созданию ситуации вакуума судебной власти в сельской местности и делало для местных властей практически невыполнимой задачу поддержания законности и правопорядка.

В статье рассмотрены проекты введения военного положения в Великом княжестве Финляндском после окончания первой русской революции в 1907-1911 гг. и дискуссии в правящих верхах по этому вопросу. Анализируются причины, вызывавшие желание бюрократических верхов ввести в Княжестве военное положение. На основании документов из фондов АВПРИ, ГАРФ, РГИА и опубликованных источников делается вывод о том, что введение военного положение связывалось с необходимостью борьбы с российским революционным движением, участники которого активно использовали особенности особого статуса Финляндии, скрываясь от российской полиции и жандармерии. Сравниваются взгляды Николая II, великого князя Николая Николаевича, П.А. Столыпина, А.Ф. Зейна, В.Н. Коковцова на возможность введения военного положения в Финляндии. Их мнения, а также позиция представителей министерств, показывают, что введение военного положения всегда рассматривалось российской стороной как крайняя мера, нежелательный и неэффективный способ государственного управления Великим княжеством. Именно поэтому, несмотря на сложные политические обстоятельства, оно не было введено и официальный Петербург стремился к решению проблем путем переговоров.

Междисциплинарный потенциал интеллектуальной истории позволяет посредством изучения текста в контексте хорошо понять, какие позиции по отношению к войне, правительству, своему народу и военным противникам занимали под влиянием «августовского переживания», характерного для начального периода Великой войны, властители общественного мнения - писатели, ученые, деятели искусства и культуры. Однако обращение к коллективным инициативам - манифестам, открытым письмам, заявлениям, которые поддерживали и подписывали десятки и сотни людей связано с решением сложного комплекса вопросов. Это - проблемы авторства, мотивации, влияния индивидуальных политических и этических принципов на групповые решения, определения лидеров и маргиналов, сопоставление рациональных установок на достижение пропагандистского эффекта и неосознаваемых эмоций и т. д. В статье предпринята попытка дать ответы на эти вопросы на основе изучения обстоятельств появления и значения так называемого манифеста девяноста трех к культурному миру - подписанного видными немецкими интеллектуалами открытого письма с опровержением пропагандистских утверждений Антанты о немецких зверствах и разрушении культурных ценностей в Бельгии. Авторы пытались опровергнуть обвинения и подчеркнуть сугубо оборонительный характер действий немецких солдат. Однако пропагандистский эффект письма оказался обратным ожидаемому. Для общественного мнения стран Антанты оно стало символом идеологического и пропагандистского оправдания германской агрессии и послужило основанием для исключения немецких интеллектуалов из мирового академического сообщества.

В статье представлен анализ трансформации моделей государственно-конфессиональных отношений в белорусских губерниях Российской империи (начало ХХ в. - 1917 г.), в БССР (1919-1991 гг.), в Республике Беларусь (1991-2002 гг.). Автором отмечено, что на протяжении ХХ в. произошел переход от модели религиозного государства в период Российской империи к модели секулярного государства в форме враждебной сепарации в БССР и кооперационной модели в Республике Беларусь. Процесс формирования государственно-конфессиональных отношений и их трансформации находился в сильной зависимости от общественно-политического и государственного положения белорусских земель. Это обусловило определяющее значение внешних факторов (политический кризис, революции 1905 г. и 1917 г., трансформация политических систем Российской империи и СССР, геополитическое положение Беларуси, советско-польская война 1919-1921 гг.) в смене парадигмы государственно-конфессиональных отношений в Беларуси в начале ХХ в. - 1991 г. При этом в 1991-2002 гг. на формирование модели государственно-конфессиональных отношений оказали преимущественное влияние внутренние факторы - доминирование традиционных религиозных акторов, высокая степень религиозности населения и активизация религиозной деятельности, что содействовало закреплению кооперационной модели, наиболее валидной для политико-конфессиональной сферы белорусского общества.

Настоящая статья посвящена анализу квебекской проблемы в современной Канаде. На основе необходимого корпуса источников и соответствующей историографии, автор пытается ответить на вопрос, актуальна ли квебекская проблема для Канады в настоящем или она навсегда осталась в прошлом. В своей статье автор не только обобщает и систематизирует саму историю франко-канадской проблемы, но и анализирует деятельность Квебекской партии и Квебекского блока, в течение долгих лет боровшихся за суверенитет Квебека. Автор подчеркивает, что именно с этими двумя объединениями была связана идея суверенитета Квебека, и останавливается на деятельности Р. Левека и Ж. Паризо, готовивших два референдума о суверенитете Квебека. По результатам исследования автор приходит к выводу о том, что на партийно-политическом уровне (в связи с изменением партийной идеологии Квебекского блока и провалом Квебекской партии на провинциальных выборах 2018 г., безусловно, идея суверенитета отошла в прошлое. В то время как на ментальном уровне (память об исторической травме 60-х годов XVIII в., когда Новая Франция была завоевана Англией) идея суверенитета отвечает интересам части франко-канадцев.

В статье рассматривается вопрос о финансировании праздничных церемоний в древних Афинах середины V - начала IV в. до н. э. В качестве основного источника используется эпиграфический материал - надписи, посвященные сдаче в аренду священных земельных участков (теменосов). В античной Греции существовало большое количество праздников, которые проводились помпезно. Судя по сведениям античных авторов, данным археологии и эпиграфики, на их проведение тратилось большое количество средств, которое поступало из разных источников. Анализ содержания надписей о сдаче в аренду теменосов позволяет представить, как происходило финансирование празднеств в древней Аттике в ходе сдачи в аренду священных земель. Проведенный анализ сведений эпиграфики показывает, что арендодатели (демы, фратрии и религиозные сообщества) в соответствии с условиями договоров об аренде теменосов предписывали арендаторам передавать денежные средства на финансирование общеполисных торжеств (Панафинеи, Апатурии, Дионисии), а также на местные праздники. Кроме того, часть выращенного урожая и скота отправлялась на проведение торжественных жертвоприношений, которые сопровождали каждый греческий праздник. За поступлением этих средств осуществляли контроль должностные лица афинского полиса.